– Пойдем, – Зугарха взяла Найдану за руку, впервые за все это время к ней прикоснувшись, и повела к избушке. – Присядь-ка здесь, – стражница указала на ступеньки лестницы.
Найдана послушно села. Теперь ее голова находилась вровень с головой Зугархи, и она видела сквозь спутанные волосы старухи ее безглазое лицо. Найдана не могла понять, почему беспрекословно подчиняется старой ведьме. Что бы та ни сказала, Найдана тут же выполняла, не противясь и не споря. Она терпеливо ждала, пытаясь закутаться в рубаху, которая уже промокла от тела и волос и совсем не грела. Даже длинные рукава не спасали от озноба. Дрожь, казалось, пробирает до кишок, и ее никак не удавалось унять. Зугарха тем временем вытянула из подола своей рубахи длинную нить, зачерпнула горсть земли под избушкой, смачно плюнула в нее и хорошенько замешала нить в этой мокрой грязи, пришептывая какое-то заклинание. Затем, порывшись костяными пальцами, нашла конец нити и осторожно потянула за него так, чтоб кусочки прилипшей земли не отвалились.
– Подыми рукав, – велела она Найдане. – Да не тот – другой!
Найдана закатала левый рукав, оголив руку до плеча. Зугарха, непрестанно бормоча заклинание, туго обмотала концом нити средний палец девушки, затем запястье, и сделала несколько витков по руке, закрепив нить выше локтя. Найдана почувствовала жжение. Сначала слабое, оно становилось все ощутимее. Жгло под ниткой. Будто ее спряли из стебля крапивы. Нет, будто она была сделана из огня! Из невидимого пламени, которое прожигало плоть до самой кости. Вдруг нитка будто ожила! Она, подобно змее, поползла по пути, указанному ей Зугархой, врезаясь тощим телом в кожу, оставляя вокруг себя частицы земли. Наконец, устроившись так, как ей было нужно, она так крепко впилась в руку, что ее уже ничем нельзя было вырвать. Найдана не удержалась, вскрикнула от боли и вопросительно посмотрела на Зугарху.
– Не бойся, все так и должно быть, – старуха погладила перетянутую ниткой руку Найданы. – Скоро твоя рука лишится мирской плоти, но обретет такую силу, о которой ты даже не подозревала. Это знак, что стражницы принадлежат и миру мертвых тоже. Мы живем на границе миров. Только благодаря мертвой руке ты сможешь общаться с жителями Нави.
– И когда я уже смогу с ними увидеться? – превозмогая боль, спросила Найдана, которую не покидала мысль увидеть родителей.
– Все произойдет, когда ты умрешь, а потом возродишься в образе стражницы, – спокойно ответила Зугарха. – Тогда для мира живых ты станешь мертва, а для мира мертвых – живая. Ты сможешь общаться с теми и другими, но никогда не сможешь жить ни в том ни в другом мире. Такова участь стражницы.
Зугарха отошла, а Найдана опустила взгляд, задумавшись над ее словами. Она ведь хотела попасть к родителям, к Ведагору, а получается, что сможет лишь мимолетом увидеть их, и все. Ни обнять, ни даже прикоснуться… Разве об этом она мечтала? Да и вообще, она все не так себе представляла! Хитрая Зугарха не рассказала обо всем этом сразу.
Найдана так погрузилась в свои раздумья, что даже не услышала, как к ней опять подошла Зугарха. Она взяла костлявой рукой Найдану за подбородок и повернула к себе. Если бы у старухи были глаза, то Найдана подумала бы, что та ее рассматривает.
– Закрой глаза, – велела Зугарха, и Найдана подчинилась. – Что ты видишь?
– Ничего.
– Потому что твои глаза бесполезны. Когда ты станешь стражницей, ты сможешь видеть то, что другим неподвластно.
Не успела Найдана открыть глаза, как Зугарха мазнула ей по векам чем-то густым, холодным и мокрым. Первое, что пришло ей на ум, что это опять земля, в которую старая ведьма нехило наплевала. Но Найдана не посмела не только убрать это нечто, а даже отстраниться. Она все так же сидела на ступеньке лестницы с закрытыми глазами, с перепачканным лицом. Зугарха взяла кусок тряпки и туго завязала ее поверх снадобья.
– А теперь пойдем, – сказала она, помогая Найдане встать. – День был долгим, пора и отдохнуть.
Она направляла Найдану, помогая ей подняться по лестнице. С завязанными глазами это оказалось еще сложнее. Найдана снова мысленно поразилась, как ловко это удается слепой Зугархе, которая еще и мертвой рукой-то при этом не пользуется. Тело одновременно и ломило, и болело, и было вялым. Перетянутую руку жгло нестерпимым огнем. В глазах пока еще не ощущалось перемен, но из-под повязки медленно сочилась вонючая жидкость и стекала по щекам, как безудержные слезы. Нет, не так Найдана все себе представляла. Не готова она еще пока проститься с Явью. И стоило ей только об этом подумать, как Зугарха пихнула к ее лицу чашу.
– Пей, – приказала старуха.
По вкусу Найдана поняла, что это все тот же березовый сок, который она пила… вчера? Или сегодня? Найдана плохо соображала, туман снова окутал ее разум, и мысли поплыли…
Сколько прошло дней, Найдана не знала. Впрочем, вечная туча над двором Зугархи и так не давала распознать, какое сейчас время суток, а с завязанными глазами Найдана и вовсе потеряла счет времени. Зугарха изредка подсовывала ей кашу или березовый сок – другой еды здесь, похоже, не было. Поначалу Найдана еще боролась с собой, представляя, как, должно быть, грязна та чаша, из которой она ест. Но слишком уж редко Зугарха ее потчевала, поэтому было не до привередничества. А еда становилась все более редким удовольствием. Наконец Зугарха стала ей давать только сок. Тот самый, березовый. Если еще недавно, живя в своей избе, Найдана и сама забывала поесть, а вспомнив, ела через силу, понимая, что иначе можно и с голоду помереть, то сейчас ей все время хотелось есть. Но просить она не смела.
– Мне уйти надобно, – сказала однажды Зугарха, – ты к воротам не подходи. Если кто стучаться будет – не отвечай. Ни к чему тебе сейчас с мирскими разговаривать. А лучше вообще в избе сиди. Я ненадолго, заскучать не успеешь. Стара я уже, чтоб надолго свои владения покидать. Боюсь, если задержусь, то и вернуться не смогу. А мне нужно еще тебя обучить всему, да силу передать.
Найдана молча слушала, не перебивая. Она пыталась на слух определить, что делает Зугарха. Когда человек лишается какого-то органа чувств, он изо всех сил пытается восполнить его другими. Вот раздался шорох и скрежет со стороны лавки, короткое металлическое бряканье: должно быть, старуха полезла в свои укладки. Вот послышалась какая-то возня, шаги, тихое бормотание. Найдана пыталась представить картинку, но та постоянно уплывала от нее, путаясь в тумане, который обволакивал мысли. Или вдруг раздавался какой-то новый звук, никак не вписывающийся в те образы, которые она напридумывала, и ей приходилось все менять в своем представлении.
– Ты поняла меня? – раздалось совсем близко и так неожиданно, что Найдана вздрогнула.
– Да.
– Вот и запоминай, что сказываю тебе. Скоро все это твоим будет. Как обряд пройдешь, так и сможешь за ворота выходить. Только нужда-то в том какая? Еду и так приносят те, кто с просьбами приходят. Вон у меня зерно да мука мешками стоят. За водой разве что сбегать. Так это тут рядом. Это я по молодости дурой была, все к людям рвалась да старость свою приближала. А то могла бы и тыщу лет прожить, – Зугарха задумалась. – Нет, пожалуй, тыща – это много. Устала я что-то. От старости устала.
Сидя в избе, Найдана слышала, как ведьма прошаркала непривычно обутыми ногами до ворот, как скрипуче открылась и с резким стуком захлопнулась калитка. И вновь наступила тишина. Кругом только тишина и непроглядная тьма, вязко обволакивающая со всех сторон. Даже вспышек видений больше не было.
Голод вперемешку с болью в теле приносил невероятные страдания, но Найдана не жаловалась, хотя сама не могла понять почему. Почему она не попросит у Зугархи кусок хлеба? Почему не скажет, что нитка на руке слишком жжет, а повязка на глазах давит так, что кружится голова? Или это она от голода кружится?.. Найдана знала, что на все ее жалобы у Зугархи один ответ: «Терпи! Это удел стражницы! Потом ты будешь вознаграждена». Вот только все чаще Найдана задумывалась, а хочет ли она быть стражницей? Это была какая-то ошибка, какое-то помутнение… Не надо было ей приходить сюда… Но у нее уже не было сил противиться. Она и передвигалась-то с трудом. К тому же этот постоянный туман в голове, от которого путались мысли, и Найдана уже не понимала, что ей снится, а что происходит на самом деле. Может, все это – только сон? Сейчас она проснется и окажется в своей избе, в своей привычной одежде.
Вдруг что-то смутно припомнив, она, шаря руками вдоль стены, вышла из избушки. Самое трудное было спуститься по шаткой лестнице. Перетянутую руку, которая нестерпимо болела, Найдана невольно прижимала к телу, пользуясь только одной здоровой рукой, совсем как Зугарха. Вот лестница была побеждена, и, вытянув перед собой здоровую руку, Найдана осторожно, маленькими шажками, двинулась вперед. Ее ноги уже давно привыкли ходить по колючим камушкам, не ощущая их, ведь Найдана с детства бегала босиком. Но сейчас то ли оттого, что она ничего не видела и осторожничала, прислушиваясь к ощущениям, то ли потому, что тело от волшебных снадобий стало ужасно чувствительным, каждый, даже самый маленький камушек больно врезался в ступни. Двор казался бесконечным, но наконец она коснулась рукой ограды. Ведя ладонью по шершавым бревнам, Найдана шла вдоль частокола. Кажется, здесь она стояла, когда Зугарха обмывала ее. Или, может быть, в другом месте… Где-то здесь были кусты, в которые Зугарха зашвырнула ее бусы. Найдана запнулась о ветки и чуть не упала. Присев на корточки, она принялась ощупывать землю под кустом. Как же трудно что-то найти, не пользуясь зрением! Ведь говорила же Зугарха, что скоро она начнет видеть даже без помощи глаз. Найдана попыталась сосредоточиться, вызывая образы. Но ничего не выходило. Не выдержав, Найдана потянула с глаз повязку. Узел был до того тугой, что не поддавался ослабевшим пальцам. Да и попробуй развязать его одной рукой! Вторая-то почти не работала. Найдана попыталась стянуть повязку, в какой-то момент ей это удалось, она немного сдвинула тряпку на лоб, и глаза тут же пронзила острая боль. Свет проникал сквозь закрытые веки и, казалось, выжигал даже мозг. Не удержавшись, Найдана закричала от боли и, закрыв глаза руками, упала на землю. Боль не отступала, девушку словно бы выворачивало наизнанку и все тело сводило судорогами. Корчась и постанывая, Найдане кое-как удалось подтянуть повязку на место. Боль не сразу, но начала утихать. Еле придя в себя, Найдана приподнялась и дрожащими руками снова принялась шарить по земле. Вдруг ее пальцы нащупали твердые, круглые горошины – нашла! Забыв про боль, про все на свете, Найдана судорожно очищала бусы от земли и мусора, а затем с трепетом прижала находку к груди. И тут же резко отшвырнула ее, не поняв, что произошло. Она обожглась? Найдана мяла пальцы, прислушиваясь к ощущениям, – как же плохо, что она сейчас не видела! По ощущениям, это было очень похоже на ожог. Но от чего?