Наконец различила едва уловимый шум, похожий на движение обоза или чего-то на него похожего. Смахнув со щеки сухой лист, эльфийка осторожно двинулась сквозь траву, стараясь быть бесшумной. Но даже с ее врожденными умениями бурелом под ногами хрустит, словно сквозь чащу пробирается медведь.
Она прошла пол перелета стрелы, прежде чем деревья поредели. Клены и дубы стали шире и кудрявей, заполняя кронами пространство, чтобы легче ловить солнечный свет. Вокруг все еще есть молодняк, но уже не такой густой.
Каонэль на мгновение остановилась и повернула голову правым ухом вперед. Шум усилился, теперь можно отчетливо различить глухой стук копыт и позвякивание доспехов.
Держась за деревьями и пригибаясь, эльфийка перебежками направилась в сторону звуков. Ветки под сапогами предательски похрустывают, приходится замирать через каждые несколько шагов.
Наконец, она увидела узкую дорогу, по которой движется человеческий отряд. Все на лошадях, рукояти мечей поблескивают в ножнах. На доспехах герб, на попонах лошадей тоже.
Каонэль пригляделась и пробормотала нервно:
– Ялдария…
Она чуть подалась вперед, выглядывая из-за ствола, в этот момент один из воинов повернул голову прямо к ней. Повисло молчание.
Потом раздалась команда, войско моментально перегруппировалось, часть конников ушла вперед, но серая слышала, как они пошли по кругу, намереваясь зайти с боков и отрезать путь назад. Вперед выехал высокий воин в богатых доспехах, на плечах бордовая накидка, а пальцы предусмотрительно сжаты на рукояти.
– Выйди и сложи оружие, – произнес воин властно.
Каонэль даже не пыталась убежать. Сняв капюшон, она выступила из тени дерева.
По отряду прокатился удивленный шепот, но едва командир вскинул ладонь, затих.
– Назовись, эльфийка, – потребовал он.
Каонэль нахмурилась, посмотрев на него исподлобья.
– С девушками так не разговаривают, – сказала она недовольно. – тем более, ты на коне. Это даже для человека неприлично.
Воины переглянулись, но лицо командира осталось невозмутимым, он лишь чуть наклонился вперед, оперевшись локтем на шею коню.
– Может и так, – согласился он. – Но у меня нет времени на любезности, тем более с эльфами, пусть даже такими прекрасными и… Странными. Взять ее, связать. Она может быть лазутчицей.
Несколько воинов спешились и направились к серой, на ходу доставая веревки из заплечных мешков. Каонэль сделала шаг назад и сказала:
– Вы ошиблись. Мне известно, куда вы направляетесь, и я здесь, чтобы все остановить.
Командир даже вскинул брови.
– Вы видели? – изумился он. – Эльфийка собирается остановить нас. Я, конечно, в курсе, какие вы искусные бойцы, но нас, все-таки сотня, а ты одна. Так что вяжите ее и поехали. Нас уже заждались.
– Вы едете в Цитадель, – просто сказала серая, – по призыву Теонарда.
Командир окинул ее хмурым взглядом.
– Это любому известно, – произнес он, делая жест ладонью, чтоб воины поторопились.
– Возможно, – согласилась эльфийка, тревожно поглядывая на приближающихся бойцов. – Только не каждый Хранитель.
Она приоткрыла край лацерны, пальцы опустились в декольте, через секунду перед командиром и его войском заблестел осколок чистого солнца на цепочке.
Выждав, пока до каждого дойдет, что она не лазутчица, Каонэль затолкала осколок обратно между полусферами, уложив цепочку так, чтобы не натягивалась при движении, и сомкнула края плаща.
Отряд застыл в ожидании. Из кроны дуба доносится заливистое пение иволги, шумит листва, а командир отряда хмурит лоб, словно решает непосильную задачу.
Спустя несколько мгновений, он перекинул ногу и спрыгнул с коня с почти эльфийкой ловкостью.
– Прошу меня простить, – сказал он, все еще хмурясь. – Сами понимаете, не все знают, как выглядят Хранители. Такие случаи еще будут.
– Понимаю, – вздохнула серая.
Командир продолжил все так же мрачно, словно ему с огромным трудом дается не начать бой с эльфом прямо тут:
– Я граф Норнгер, подданный Его величества Угерта, направляюсь в Цитадель по приказу короля. Что вы делаете так далеко от… дома? Если заблудились, мы сопроводим вас обратно.
При этих словах глаза графа недобро блеснули, ладонь эльфийки механически дернулась к антрацитовой рукояти, но вовремя взяла себя в руки и покачала головой.
– Нет, – сказала она. – Я здесь по делу. Вам случайно не попадались двое? Один в шляпе, высокий и худой. А с ним высокородная эльфийка, возможно раненная.
Норнгер совсем потемнел лицом, в по отряду прокатился шепот, кто-то даже вытащил меч из ножен. Граф вновь вскинул ладонь. Разговоры моментльно стихли, а воин, вытащивший меч, так и застыл с отведенной рукой.
– Нет, – произнес командир. – Ничего такого не видели. Иначе они оба были бы связанны и перекинуты через вьючную лошадь. Хотя, скорее всего, я бы их убил. Чтобы не мешали в пути.
Каонэль скрипнула зубами, но сделала глубокий вдох и проговорила как можно спокойнее:
– Понимаю вашу непримиримость. Но от жизни этой эльфийки зависит будущий мир. Поэтому осмелюсь просить вас не ехать в Цитадель, а помочь мне ее разыскать.
Норнгер даже охнул от такой непосредственности, оглянулся на воинов, которые тоже с изумлением вытаращились на эльфийку, кто-то даже хохотнул.
Серая переждала всеобщее удивление, глядя в сторону деревьев, где деловитая белка носится по стволу вниз-вверх и прячет орехи. Потом перевела взгляд обратно на графа.
Тот помялся, потом проговорил так, словно объясняет несмышленому ребенку устройство телеги:
– Видите ли, Хранитель. Я верный подданный Его величества. А согласиться помочь вам, означает ослушаться приказа. Учитывая, что мне самому вовсе не хочется участвовать в ваших делах, вынужден отказать. Как я понял, назревает война. Но это вам и так известно. Поэтому каждый выбирает сторону. Я же не выбираю. Я сразу на стороне Его величества.
– Но если война разразится, прольются реки крови, – выдохнула Каонэль. – И людской, и эльфийкой, и всех, кто будет, как вы говорите, не на той стороне.
– Это война, – спокойно сказал граф. – Тем более, как понимаю, есть Талисман. Не знаю, как он работает, но уверен, Теонард людей в обиду не даст.
Каонэль сжала кулачки под лацерной.
– Это расколет мир, – простонала она. – Разве не видите?
– Извините, Хранитель. Но нам пора. До Цитадели всего час пути, но отряд движется медленней, чем одиночка. Можете присоединиться к нам. Под моей защитой вам ничего не грозит. Хотя… что может грозить Хранителю?
Глаза Норнгера снова сверкнули и серая сделала шаг назад, даже успела бегло оглядеться, прикидывая, можно ли допрыгнуть до веток и сбежать по ним.
Граф выжидающе смотрит, остальные молча наблюдают за разговором командира и живого Хранителя.
Каонэль дернула ушами и проговорила, стараясь подавить волнение:
– Вы правы. Ничего такого, с чем сама бы не справилась.
Норнгер хмыкнул и обернулся к коню. Взлетев в седло, он коротко поклонился эльфийке и махнул вперед, приказывая отряду двигаться.
– Удачи не желаю, – сказал он мрачно.
– И я вам, – отозвалась Каонэль.
Граф гикнул, конь с места сорвался в галоп, поднимая за собой клубы пыли, остальные рванули следом. Эльфийка отступила к деревьями, наблюдая, как по дороге проносится река из людей на лошадях, звеня доспехами и покрикивая на скакунов.
Пришлось закрыть нос лацерной, чтобы не наглотаться пыли, которой мелкинд уже успел накормить.
Когда поток кончился, а над дорогой осталось лишь коричнево-серое облако, Каонэль перешла на другую сторону и попыталась отряхнуться. Но мелкие частички так плотно налипли, что спасет лишь купель в ее прекрасном Дереве.
Дождавшись пока пыль окончательно сядет, она потерла нос и втянула воздух. Здесь он оказался чуть влажнее, а когда подул легкий ветерок, снова уловила привкус соли.
Она шевельнула ушами и осторожно направилась через бурелом в сторону, откуда тянет бризом. Пока шла из кустов высовывались любопытные мордочки, по стволам спускались белки, но быстро взлетали обратно, словно боятся, что кто-то украдет их запасы.
Пару раз цеплялась плащом за ракитник, приходилось останавливаться и распутывать, чтобы не повредить и лацерну, и куст. Когда это удавалось, ракитник будто становился выше и приветливо качал листьями. Каонэль встряхивала головой, стараясь прогнать наваждение, и шла дальше сквозь лес.
Деревья все редели. Через некоторое время между ветками стало видно небо, бледно-голубое с примесью лилового, какое бывает лишь вечером. Листва в это время кажется особенно сочной, будто кто-то изнутри подсвечивает каждый листочек.
Каонэль вздохнула. Если бы не угроза войны, можно было бы сесть и наслаждаться безмятежным спокойствием и красотой природы.
Пройдя еще немного она уловила запах, совсем не похожий на лесной. Из букета лиственных ароматов выбился один, похожий на смесь чего-то горелого и сладкого. Каонэль согнула колени и стала двигаться осторожней, прислушиваясь к лесу.
Впереди показались густые заросли шиповника, запах усилился. Эльфийка бесшумно вытащила меч, и подойдя на полупальцах, раздвинула ветки.
– Ну вот… – пробормотала она, выпрямляясь.
За кустами оказалось пусто, но когда их обошла, обнаружила на траве выжженное пятно. Присев, стала внимательно изучать.
Пятно широкое, словно здесь вспыхнула и прогорела целая бочка, но что горело – не понятно. Травинки почернели, но не скрутились, как обычно бывает от пламени. Почва под ними покрылась синеватым налетом, и все это источает сладковато-горелый запах.
– Никогда такого не встречала, – пробормотала эльфийка и поднялась.
Когда покрутила головой, в десятке шагов на запад обнаружила еще одно пятно, но уже на стволе дерева. Через пару мгновений Каонэль уже стояла рядом и внимательно разглядывала кору.
Она тоже оказалась неповрежденной, лишь покрылась темно-синим.
Эльфийка озадаченно потерла подбородок.