Козявка с сухим треском поползла к потолку, ножки задвигались быстро и волнообразно, а усики стали дергаться, ощупывая дорогу. Каонэль отшагнула, когда существо оказалось прямо над ней.
Существо чувствует себя в тоннелях куда лучше, чем эльфийка. Оно перелезло на другую стену и застыло, покачивая усами.
– Страшилище, – проговорила Каонэль едва слышно, опасаясь страшного эха, которое может ее выдать. – Только такие тут и живут.
Стараясь не выпускать из виду козявку, которая вообще-то размером с небольшую крысу, эльфийка шагнула дальше.
Что-то хрустнуло. Каонэль инстинктивно выставила меч, в эту же секунду пол под ней зашатался и исчез. Она едва успела выбросить руки вперед и зацепиться за край.
Внизу послышался глухой всплеск и мерный шум воды. Когда эльфийка опустила голову, ночным зрением различила подземную реку. Вода суровым потоком несется к морю, зажатая в каменных тисках, воздух из канала плотный и влажный.
Каонэль еще секунду таращилась на черный поток, потом подтянулась и вылезла обратно в тоннель. Козявка уползла, видимо испуганная обвалом, а серая стала прощупывать пол перед собой прежде, чем шагнуть.
Прошла вечность, а она все еще двигалась по воздушному следу глубже и глубже в недра. Пол стал земляным и теперь серая чаще вступает в лужи, шлепая сапогами. Зато потолок ушел вверх и сузился, словно когда-то давно тут столкнулись две горы, а время стерло воспоминания о них, оставив только этот потолок.
Земля под ногами размягчилась, через некоторое время вовсе превратилась в грязевое тесто. Козявка снова вылезла и теперь ползет наравне с эльфийкой.
– Вот привязался, – пробормотала Каонэль. – Ползи в свои катакомбы и пугай мокриц.
Хитиновый червь промолчал, только быстрее зашевелил ножками.
Каонэль покривилась.
– Создали же боги такое, – проговорила она под нос. – Я, конечно, всех зверей люблю. Но ты страшный.
Козявка издала трескучий звук и негодующе задергала усиками. Эльфийка удивленно подняла бровь.
– Вот только не надо. Я с козявками не разговариваю, – произнесла она. – Даже не знаю, как меня звери понимают. А ты вообще не зверь. Ворг говорит, что козявки не звери. Хотя, ворг в последнее время вообще много чего говорит. Даже с Теонардом соглашается…
Козявка шевельнула усами и скрылась в очередной расщелине.
– Ну вот, – вздохнула серая, – ты тоже уполз.
Из тоннеля снова потянуло запахами, аромат Генэль и чужака стал настолько отчетливым, словно они где-то за поворотом. Забыв о козявке, серая ускорилась, выставив перед собой клинок.
Грязь из рыхлой превратилась в жидкую, а потом и вовсе скрылась под водяной пленкой. Через несколько минут Каонэль уже двигались по щиколотку в воде, которая поднимается с каждым шагом.
Когда нога эльфийки угодила в яму, она успела ухватиться за стену, но все равно намочила колени. Сверху послышалось гудение, словно по поверхности пронеслось стадо коров. Между трещинами с потолка посыпались камешки, с плеском разлетаясь по воде. Каонэль повертела головой, уши прижались, а ноги сами понесли вперед.
Через несколько поворотов вода поднялась до колен, и эльфийка мысленно поблагодарила того, кто шил сапоги, доходящие почти до бедер.
Раздался всплеск, не похожий на то, какой получает от падения камней с потолка. Эльфийка замерла. Всплеск повторился, Каонэль пробормотала нервно:
– Козявка, надеюсь, это ты решила потрогать под водой мою ногу.
Толща воды спокойная и черная, как свежая смола, на поверхности отражаются горящие глаза эльфийки и время от времени прокатываются маленькие волны.
Потянув воздух, серая зашевелила ушами, но в тоннеле лишь звук капель и далекий шум подземной реки. Когда мимо снова что-то проплыло, серая сорвалась с места уже без разбора. Но бежать в воде тяжко – сапоги вязнут в иле, темная толща тормозит движения, а какая-то тварь все чаще касается ног.
Один раз она все же упала, погрузившись с головой. В черной воде мелькнул силуэт, и серая пробкой вылетела на поверхность, испуганно крутя головой. Справа послышался плеск и совсем недоброе бульканье.
Каонэль дернула ушами, пытаясь прогнать мурашки размером с жука, но кожа все равно покрылась крупными пупырышками.
Под водой прокатились волны, какие бывают, когда что-то крупное быстро проплывает рядом. Впереди показался очередной поворот. Когда добралась до него, облегченно выдохнула. Коридор снова поднимается вверх, а пол сухой и каменистый.
Забыв обо всем, серая ринулась вперед, с трудом переставляя ноги, потому, что вода поднялась до бедер и теперь эльфийка хлюпает сапогами.
До подъема осталось шагов пять. С потолка свисают каменные сосульки. Острые, как пики, кончики поблескивают от влаги и с них, время от времени, падает вода. По краям подъема большие валуны, на них тоже сосульки, только перевернутые, но такие же острые. Серая рванулась туда.
В этот момент толща перед ней забурлила, из воды медленно поднялась огромная змеиная голова с вертикальными зрачками и медленно повернулась к Каонэль.
Эльфийка застыла. Лицо стало непроницаемым и сосредоточенным, будто не перед гигантской змеей стоит, а дотошно пересчитывает звезды в небе.
Изо рта змеи высунулся длинный раздвоенный язык и тут же спрятался, тварь еще немного вытянула тело из воды, голова при этом осталась на месте. Она чуть повернулась и издала глухое шипение.
– Тихо, – едва слышно проговорила эльфийка, не сводя глаз с гадины.
Медленно вытянула руку с мечем в сторону, для замаха. Змее это не понравилось, она качнула головой и снова зашипела, высовывая язык. Слева вода тоже пошла кругами, эльфийка затаила дыхание, ожидая появления еще одной чудовищной головы. Но вместо нее показался острый кончик хвоста, он беспокойно завертелся и стал бить по поверхности, разбрызгивая капли.
Пользуясь моментом, Каонэль все же отвела меч, делая его продолжением руки.
– Я не ищу с тобой ссоры, – прошептала она и медленно двинулась влево, обходя гадину по дуге.
Змея наблюдала за ней, как если бы изучала кролика, которого готовится сожрать. Язык время от времени высовывается, кончик хвоста дергается, в такт ушам эльфийки, которые шевелятся, как у нервной кошки.
Когда Каонэль оказалась возле стены, пальцы крепче сжали рукоять. Сделав вдох, она приподняла кончик для удара. В этот же момент змея с шипением кинулась.
Серая едва успела отпрыгнуть в сторону, как за ней раздался всплеск. Когда оглянулась, на воде остались лишь круги, но толща опасно колышется, как огриное брюхо, которое переваривает ужин.
Собрав все силы, эльфийка бросилась к подъему, местами утопая по пояс. До него остался шаг, она сделала рывок, но тут почувствовала, как что-то холодное и шершавое обвилось вокруг ноги. Едва вскинула меч, как ее дернуло обратно и утащило с головой под воду.
Холодные кольца моментально опутали вторую ногу, лишь благодаря врожденной верткости, не окрутили полностью. Каонэль чувствовала, как змея прижимает ко дну, но душить не спешит, а когда ощутила, как драгоценный воздух постепенно уплывает крупными пузырями вверх поняла, что змея попросту намерена ее утопить.
Сердцебиение участилось, Каонэль задергалась, как подцепленный на крючок червь, извернувшись, умудрилась достать клинком до чешуи. Под водой прокатился скрежет, как если бы тролль решил помыться железной теркой. Кольца чуть ослабли, и эльфийка освободила ноги.
Оказавшись на поверхности, судорожно вдохнула и погребла к подъему, но перед ней снова вынырнула змеиная голова. Высунулся раздвоенный язык, круглые глаза уставились на эльфийку бездушно и хищно, словно серая для гадины и впрямь не больше, чем ужин. А совсем не противник.
Когда змея дернулась к ней, Каонэль прошипела в отчаянии:
– Стой!
Тварь неожиданно замерла, словно загипнотизированная. Каонэль сама в оцепенении раскрыла рот, глаза вытаращились. Так они стояли в воде несколько мгновений. Потом, видя, что змея послушалась, Каонэль проговорила голосом, похожим на шелест осеннего ветра в листве:
– Я тебе не враг. Не я тебя сюда загнала.
Змея качнулась, взгляд стал внимательным и разумным, она наклонила голову. Каонэль медленно, стараясь не делать лишних движений, пошла вокруг твари, намереваясь добраться до подъема.
Когда змея зашипела, эльфийка снова заговорила ласковым гипнотическим голосом.
– Смотри, – шептала она. – Видишь меч? Это антрацитовый клинок. Его изготовили в самом Великом Разломе. Он очень острый и прочный. А у тебя на боку рана. Но даже с ней ты все еще сильна и опасна. А я простая серая эльфийка. Мне нужно помочь.
Очевидно, гадина не понимала значения слов, но тон и манера ввели ее в состояние полудремы. Она зашаталась, словно молодое деревце на ветру, взгляд стал рассеянным и приковался к желтым глазам.
Эльфийка продолжала шептать:
– Ты же хорошая змея. Вот и плыви в свою нору, а меня не трогай. А если хочешь кого-то проглотить, можешь изловить незнакомца.
Змея не мигая наблюдала, как эльфийка медленно, движется вокруг нее. Спустя минуту, Каонэль наконец выбралась из воды и осторожно отшагнула в тоннель. Лацерна облепила стройное тело, с волос потекли струи, с шорохом ударяясь о пол, но звуки падающих с потолка капель заглушил шум.
Гадина подплыла к одному из камней с перевернутой сосулькой. Взгляд все еще прикован к эльфийке. Серая проследила за ним и только сейчас заметила, что он сосредоточен на декольте, где спрятан осколок.
– Все же ты у меня работаешь, – пробормотала Каонэль, глядя между полусферами. Потом подняла голову и прошептала: – Ты меня не тронешь. Поняла? Я могу испугаться и ударить лезвием. А ты рассердишься, попытаешься съесть меня. Зачем это надо? Мы больше не будем драться. Верно?
Змея подплыла ближе. Остановившись возле самой кромки, поднялась, словно готовится к броску. В глазах отразился свет эльфийских глаз, а сама показалась промокшим бревном, которое почему-то встало вертикально.
Когда Каонэль испуганно отшагнула, тварь приблизилась еще немного, но в тоннель выползать не стала. Только уперлась брюхом в валун и опустила голову, будто поклонилась.