Все видели, как они камнем понеслись вниз. Лапы горгулья разжала на приличной высоте, но ворг все-таки поймал перепуганную амазонку. А крылья распахнулись лишь у самой земли, обдав Хранителей тугой струей воздуха.
Недовольно покосившись на полузверя и Брестиду, которая выглядит непривычно хрупкой и уязвимой, прижимаясь к могучему телу, Мелисс протопала в сторону и снова сложила руки.
– Вот это я понимаю, – впечатленно проговорил ворг. – Мелисс, ты просто чудо.
Брестида, наконец пришла в себя, заерзала, пытаясь освободиться из объятий ворга.
– Поставь меня, – попросила она, но таким тоном, каким могла бы приказывать. – Если мои амазонки такое увидят, не оправдаюсь потом.
Лотер аккуратно опустил воительницу, та быстро отошла, но оказалась слишком близко к Эвриале, которая косится, будто уличила в непотребстве. Брестида ответила грозным взглядом, но горгона только улыбнулась медленно, словно уже с удовольствием распиливает ее на кусочки.
Тем временем, гора поднялась еще немного. Рядом с верхушкой появился выступ и через несколько мгновений превратился в угловатую голову, размером небольшой дом. Брови как утесы, глаза сверкают драгоценными камнями.
Голова плавно повернулась, издавая оглушительный грохот, и стала разглядывать Хранителей, которые все еще висят на склонах.
Потом прозвучал голос, похожий на рокот камней:
– Слезайте с меня. Зачем залезли?
Теонард перехватился в сотый раз и прокричал вверх:
– Так ты не шевелись! Мы ж в лепешки расшибемся!
– Хорошо, – прогудел тролль.
Гора моментально перестала дрожать. Теонард на дрожащих руках пополз вниз, а когда спрыгнул на землю, и проковылял к остальным, Страг оказался уже там бодрый и свежий, словно не по горе лазил, а на прогулку ходил.
Глава вытер лоб, сделал несколько вдохов, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце и сказал:
– Ты чего такой довольный?
Страг распрямился и ответил весело:
– Давно не упражнялся. Прям соскучился. Что ли с Грагрхом договориться, чтоб иногда лазить по его скалам?..
– Мы за другим пришли к Грагрху, – отозвался Теонард и обернулся к горе.
Та снова задрожала, по камням пошли трещины, а когда порода разошлась, из скальника выступила громадная фигура тролля. Освещенный бледным светом камень кажется синим, а глаза сверкают, будто внутри головы горят сотни свечей.
Он плавно захрустел шеей, плавно перекатывая голову, из трещин посыпались мелкие блестящие крупинки. Когда одна из них подкатилась к ногам Селины, та подняла и поднесла к глазам.
– Как красиво, – проговорила она мечтательно.
Гном, стоящий рядом, произнес нравоучительно:
– Это изумруд, в сланцевых пачках частенько бывает. Ценный камень. Самые красивые травянистого такого цвета, прозрачные. Чтоб без пузырьков и полосок. Такой можно продать за… За много.
Ихтионка сжала камешек в ладошке и прижала к груди.
– Не буду я его продавать. Ни за сколько. Он мне нравится.
Теонард, наконец, отдышался. Поправив на груди амулет и осколок под воротником, вышел вперед, пока тролль неспешно разглядывает себя, словно эти маленькие букашки могли испортить благородный вид его камней.
Глава задрал голову и проговорил громко:
– Грагрх! Мы к тебе по делу. Не хотелось будить, но тут так вышло, что нам всем грозит опасность.
Каменный тролль наклонил голову со звуком перетирающих муку жерновов.
– Опасность, это плохо, – сказал он рокочуще. – Опять огненные собратья?
Теонард покачал головой.
– Нет, – ответил он. – На этот раз солнечные эльфы.
– Эльфы? – удивился Грагрх.
– Да. Может разразиться война, в которой погибнут многие, в том числе и жители Цитадели. Мы провели совет. Извини, что не позвали. Точнее, позвали, но тебя очень сложно разбудить.
Грагрх поднос громадную ладонь к лицу и с силой потер, вниз посыпались мелкие камешки.
– Кто мне в нос огонь положил? – спросил тролль медленно.
Хранители разом указали на ворга. Тот молча разглядывает камешек, который подобрал после того, как каменный гигант раскидал их по территории. Когда заметил, направленные на него взгляды направленны, особенно Грагрха, который не всегда понятен – то ли уснет сейчас, то ли кулаком прихлопнет, Лотер развел руками.
– Уж извините, – сказал он. – Кто ж знал, что это нос. К тому же там темно, как… Не при женщинах будет сказано. Главное, разбудили.
Теонард кивнул.
– Да, – сказал он. – В общем, было решено применить Золотой Талисман. Мы проголосовали, но мнения разделились. Для того, чтобы защитить Цитадель не хватает только твоего голоса.
Эвриала с негодующим лицом выступила вперед. В свете месяца кожа кажется белее снега, словно состоит в родстве с солнечными, и только отсутствие острых ушей говорит об обратном.
– Это не честно! – проговорила она. – Ты специально говоришь так, чтобы он принял твою сторону.
– Тогда скажи сама, – мрачно произнес Глава. – Скажи правильно, о том, что на Цитадель движется войско солнечных эльфов, а прямо сейчас к нам идет командир отряда с требованием предоставить посла, которого у нас нет.
Эвриала закусила губу и отвернулась, Аэлло подошла к ней и проговорила что-то успокаивающее. Горгона глянула на Теонарда искоса.
– Это не справедливо, – произнесла она. – Так нельзя…
– Я забочусь, прежде все, о благе Цитадели и всех, кто пришел сюда за защитой, – сказал Теонард. – Нельзя позволить, чтобы пострадали те, кто вообще не причем. Если силой Талисмана уничтожим солнечных эльфов…
– То другие эльфы этого не простят! – выдохнула Эвриала.
Глава выдохнул и проговорил терпеливо:
– А кто, скажи пожалуйста, пойдет мстить? Темные? О них давно не слышали, вообще сомневаюсь, что остались. Ну, пусть и остались. Вряд ли из своего Разлома вылезут. Лесные? Так их город превращен в Чумной лес, им не до мести. Еще какие-то? Пока до них дойдет весть, мы так устроимся, что станем неприступны.
Эвриала колыхнула крыльями и попыталась возразить:
– Я слышала, что город лесных…
Но Теонард оборвал.
– Некогда, Эвриала. Я понимаю, ты живешь у Каонэль, она приютила тебя и Аэлло. Вы к ней привыкли. Но Каонэль не солнечная, и вообще мы все ее воспринимаем не как эльфа, а как… Каонэль.
Горгона тяжело вздохнула и замолчала, отойдя к Мелисс, которая все это время стоит, как изваяние с сложенными на груди руками. Аэлло и Селина протопали за ней и только теперь заметили неподалеку Булука. Тот прислонится спиной к куче бочек и дремлет, сливаясь с ними.
Теонард проводил их взглядами и вновь обернулся к Грагрху. Тот внимательно слушает все, что говорят. Слышно, как перекатываются камни, словно его извилины силятся осмыслить происходящее. Прошло пол минуты, прежде, чем он заговорил.
– Мне жалко Каонэль, – сказал он. – Она не пострадает?
– Обещаю, – сказал Теонард.
Грагрх продолжил так же медленно и рокочуще, как горный водопад:
– Тогда я согласен. Нужно спасти Цитадель. Тут наш новый дом. Я отдам голос.
В стороне всхлипнула Эвриала, послышался раздраженный клекот Мелисс, а Селина охнула и опустилась на землю, уронив голову на колени.
Остальные молча достали осколки Талисмана и перевели взгляды на Главу в ожидании команды. Грагрх тоже сунул массивную ладонь куда-то в грудь. Камни разошлись, и он вытащил свою часть кристалла.
– Я готов, – прогудел он.
Хранители сосредоточились, гном даже поднял осколок над головой то ли для вида, то ли для лучшего действия, птеринг закрыл глаза, а ворг сделал такое лицо, словно самолично уничтожает высокородных в пылу схватки.
Осколки засветились, Эвриала закрыла лицо ладонями и отвернулась.
Прозвучал голос Теонарда:
– Во имя мира, мы…
В этот момент с южной стороны Цитадели раздался оглушительный треск. Хранители резко обернулись, тревожно вглядываясь в темноту. Между резиденцией Керкегора и пустырем Аэлло лес пришел в неестественное движение. Черные верхушки подрагивают и исчезают, издавая почти живой вой, и эта волна быстро приближается.
Когда дрожание верхушек достигло края, из темноты вынырнули две фигурки, несущиеся в их сторону и на бегу размахивающие руками.
Лес за ними складывается, будто там орудует целый отряд лесорубов, доносится сухой треск и хлопки, похожие на взрывающиеся пузыри.
Теонард прищурился и даже оттянул веко в сторону.
– Что там? – мрачно сказал он. – Эльфы? Они не могли так быстро. Белионар даже еще не пришел.
Аэлло с Эвриалой таращились во все глаза, счастливые, что удалось хоть немного отсрочить ужасное. Потом гарпия охнула и проговорила ошеломленно:
– Это Каонэль! Смотрите! Каонэль!
Когда фигурки вынырнули на освещенное месяцем пространство, остальные увидели серую. Плащ раскрыт как огромные крылья, словно вот-вот взлетит, волосы клубятся серебристым облаком. Рядом с ней еще одна фигурка. Такая же изящная, но с белоснежной кожей.
Едва они достигли круга Хранителей, за ними вспыхнуло темно-синее пятно, эльфийки завизжали и припустили, как перепуганные лани.
– Чего это они? – спросил Тарнат, который щурится и вертит голову то так, то эдак.
Лотер прорычал:
– Не похоже, что ради развлечения бегут.
– А солнечная тоже бегает, – заметил гном. – Гляди, как коленки мелькают.
Эльфийки достигли Зала Советов, ворг не выдержал и бросился им на встречу, гном крикнул вдогонку:
– Зачем? Они ж и так сюда бегут.
Но оголодавший ворг уже озверился, тело покрылось густой шерстью, морда превратилась в звериную с красными глазами и опасно длинными клыками. Он опустился на четыре конечности и широкими прыжками помчался к эльфийками.
До Хранителей лишь донеслось рычащее:
– Если не добегут, помогу.
Под лапами полузверя замелькала земля, тонкие фигурки стремительно приближались, через несколько секунд он уже видел перепуганное лицо Каонэль и солнечную с непривычно прижатыми ушами.
Серая закричала не добегая: