- Да, да, конечно! - нашелся наконец Сильвер и тут же вновь запнулся имени капитана он не знал.
- Михаил, - Степанов чмокнул грациозно протянутую поэтессой ручку. Извините, мы оставим вас на минуту.
- Минуту я потерплю, - протянула поэтесса. - Но не больше!
Степанов подмигнул ей и хлопнул Сильвера по плечу:
- Пойдем, проветримся! Долго не задержу.
Пропихнувшись через плотные ряды танцующих, они вашли из гостиной.
Едва Сильвер в сопровождении капитана появился на пороге дачи, как в салоне "БМВ" погас свет, хлопнули дверцы и две массивные темные фигуры выросли возле автомобиля. Сильвер мысленно похвалил своих людей за бдительность и повернулся к Степанову:
- Ну что, как тебя там, Михаил, что ли? Грехи замаливать явился?
- Вроде того, - подтвердил капитан и указал на напрягшихся "быков". Излишняя предосторожность. Я один и с мирными целями.
Сильвер небрежным жестом поманил громил к себе и бросил, кивнув на Степанова:
- Посмотрите его.
Капитан моментально подвергся самому тщательному обыску.
- Чистый! - закончив работу, охранники отступили на шаг.
- Ну и что ты мне хочешь поведать? - спросил Сильвер, закуривая и выпуская дым в лицо капитана.
- Я приглашаю тебя послушать один концерт, - Степанов достал из нагрудного кармана куртки кассету. - Говорят, ты музыку любишь?
Сильвер пожал плечами, спустился с высокого крыльца, подошел к "ягуару" и распахнул дверцу.
Степанов сел в машину, воткнул кассету в магнитолу. Сильвер открыл заднюю дверь и кивком головы пригласил охранников в салон.
- Не стоит, - удержал его капитан. - Это только для нас с тобой. А то детишкам будут сниться кошмары.
Сильвер сел сзади Степанова, хлопнул дверцей, откинулся на спинку сиденья. Полчаса сосредоточенно слушал запись.
- Ну, что скажешь? - спросил наконец капитан, приглушив громкость. Дальше там одни крики...
Малоинтересно.
- Что ты хочешь? - тихо спросил Сильвер.
- Это хороший вопрос, - согласился Степанов. - Но это второй вопрос. На твоем месте нужно было бы поинтересоваться - кто я такой.
- Поучи, поучи еще, - процедил Сильвер. - Ну, кто ты такой?
Капитан поднес удостоверение к лицу собеседника.
- Ну, допустим... - хмыкнул Сильвер. - Дальше что?
- Вагон.
- Какой вагон?
- С "Мухой" и "Ударом".
- А... Ах вот как! На Питона работаешь?
- На себя. Так что с вагоном?
- Вагон уже уехал.
- Очень жаль. Можешь заказывать.
- Что заказывать?
- Панихиду... - Степанов сделал попытку вылезти из машины, но Сильвер удержал его за плечо.
- Э, послушай! Так дела не делаются. Вагона нет, это верно, но я же не сказал, что денег нет? Можешь передать Питону - я деньги верну без проблем. Ссориться зачем? В среду сделаю. Наличными.
- Что ж. Годится, пожалуй. А мои комиссионные?
- Сколько ты хочешь?
- Пятьдесят.
- Губа не дура. А мои гарантии? Вдруг ты копию себе оставишь?
- Запросто. И даже наверняка.
- Откровенно... Не боишься?
- Не-а... Как раз пока копия есть - не боюсь.
- Н-да... Положение... Слушай, а хочешь - двести! И копию свою можешь засунуть в...
- Можешь не договаривать. Я слушаю.
- Тогда, на шоссе, в июне, ты меня насчет заказчика, ну того, что на Дмитровке, тряс?
- Было.
- Все еще хочешь его достать?
- Допустим.
- Я тебе его отдам. И так отдам, что ты можешь большие башли из него вытряхнуть. Там дело сейчас очень крупное.
- Тебе какой интерес?
- Половина моя. И кончишь его лично. А я зафиксирую. Тогда - баш на баш, квиты, и гарантия у обоих. Ну как?
Степанов не ответил, спрятал свою кассету в карман куртки, пошарил в бардачке и вставил в магнитолу другую, с концертом Лундстрема.
- Ну как? - вновь повторил Сильвер, трогая капитана за плечо.
- Пока никак, - задумчиво ответил Степанов. - Позвоню через два дня.
Он вылез из "ягуара" и направился к калитке, за которой смутно белела в сумерках белая "ауди".
"А ведь мы, пожалуй, одного с ним возраста, - неожиданно подумал Сильвер, глядя вслед капитану. - Странно, но я даже злости не испытываю. Второй раз он меня прижимает, но ведь красиво прижимает... Нет, вечера он мне не испортил. А сволочь эту жирную давно надо было выпотрошить... На это я с удовольствием посмотрю. Да и потрошитель вот отыскался... умелый".
XI. МНЕНИЕ КОМПЕТЕНТНЫХ СПЕЦИАЛИСТОВ
- Таких принципиальных и бескорыстных граждан можно и даже нужно награждать, им памятники надо ставить, в учебниках про них писать необходимо! - Василий Николаевич Гущин нажал кнопку "пауза" и несколько секунд пристально разглядывал лицо на экране телевизора. Остановка видеозаписи произошла в тот момент, когда оператор взял крупный план, а персонаж произносил эмоциональную тираду и его физиономия оказалась забавно искаженной. - Только в живых их оставлять нельзя, сукиных детей!
- А это было вашей прерогативой, - напомнил Алферов. - Решение тогда зависело от вас если не целиком, то процентов на девяносто точно. Так что...
- Пожалел ублюдка, - сокрушенно вздохнул Гущин. - Век живи - век учись! Никогда нельзя жалеть ублюдков.
- Этот ваш бывший сотрудник подозрительно хорошо информирован, заметил Теплов. - Если его утверждение о том, что он одиннадцать лет провел в лагерях, соответствует действительности, то как вы объясните, что он достаточно свободно оперирует данными трех-, четырехлетней давности? Причем совершенно секретными данными, прошу отметить!
- Да какая разница! - плачущим голосом возопил Гущин-младший. - Какая разница, чем там этот гад ползучий оперирует? И часа не прошло после этой поганой конференции, как в секретариате все телефоны пооборвали! "А упомянутый генерал КГБ Гущин не возглавляет теперь парижскую штаб-квартиру "Национального оружия""? Нет, б..., это его сынок возглавляет... Гарусев мне прямым текстом выдал - с.-.вай, мол, отсюда мухой!
- Не скули! - оборвал сына Василий Николаевич. - Ишь ряху какую отъел аж лоснится! Гарусев ему сказал... Там должен был сидеть как пришитый! Ты мне там нужен! На кой хрен примчался?
Папу попужать? Папа пуганый! И вообще, не нравишься ты мне, ох не нравишься... Смотри! Раскатал губу, понимаешь, сотню ему подавай!
"Ох, Лотта! - Сергей Гущин почувствовал, как лоб его покрылся холодным потом. - Ах, сука!"
- Как вы полагаете, Василий Николаевич, - прервал воспитательный процесс Теплов. - Этот Чернецов все уже выдал или еще какой-нибудь сюрприз в загашнике оставил?
- Все он выдал или нет, как он умудрился выскочить из зоны, кто сейчас за ним стоит, как он оказался во Франции, что с ним делать дальше?! загнул пять пальцев на правой руке Василий Николаевич и с грохотом врезал кулаком по столу. - Дерьмо!
- Ладно, Василий! - воскликнул Теплов. - Не горячись. Давай прервемся, баня-то готова поди уже?
Гущин посмотрел на часы, молча кивнул и поднялся из-за стола. Все вышли вслед за ним. На улице было уже совсем темно, голые, без листвы, яблони зябко вздрагивали под резкими порывами ветра.
Компания быстро направилась к рубленой бане, два небольших окошка которой светились тепло и приветливо.
- Эх, хороша банька-то... - завистливо пробормотал Алферов, похлопывая ладонью по бревенчатой стене.
Баня действительно была неплоха - просторный высокий сруб из кедра еще не успел потемнеть, мощные бревна источали тонкий пряный аромат смолы.
- Брысь, брысь! - изгнал из предбанника Василий Николаевич двух распаренных девиц, хлопотавших над немудреной закуской. - В дом, все в дом!
Ужин через два часа.
- Батя! Может, оставим теток-то, а? - протянул Гущин-младший, томным взглядом провожая женскую прислугу.
Отставной генерал критическим взглядом окинул оплывшую фигуру отпрыска.
- Проголодался? Зачем тебе тетки? Я же сказал - ужин через два часа! Он гулко хлопнул потомка по объемистому животу. - Вон на Славу посмотри в два раза тебя старше, а как выглядит. Марш в парилку, вылупок... блудный.
Атлетически сложенный сухопарый Алферов только усмехнулся, сделал несколько разогревающих движений и распахнул низкую, обшитую толстым войлоком дверь парилки.
Калильная печь была обложена глыбами дикого серого камня, а полок был аж трехъярусным. Температуру на третьем уровне мог выдержать только сам хозяин, да и тот - недолго и исключительно с помощью кожаной ушанки и рукавиц.
- Ну-ка, поддай чуток! - распорядился Василий Николаевич, обращаясь к сыну, и, натянув ушанку, взобрался на самый верх.
- Смертельный номер, - покачал головой Алферов и отодвинулся подальше от печки.
Вода с растворенным в ней липовым медом хлынула на каменку, раздался гулкий хлопок, напоминающий выстрел, и фонтан сладкого душистого пара взметнулся к потолку.
- Ух, хорошо... - простонал Василий Николаевич. - Ну ты, взяточник х.,в, а ну давай, лезь сюда!
- Не могу я, не могу! - заюлил Гущин-младший. - И так уже сердце останавливается!
- Лезь, кому сказал! Жир подспустишь, тюлень французский! На борова призового похож стал. А ну лезь!
Десять минут спустя генерального менеджера, выпучившего глаза и жадно хватающего широко раскрытым ртом воздух, стянули с верхнего яруса полка и положили на нижний. Тело Гущина-младшего безвольно расплылось на гладко оструганных досках.
- Воронкой кверху перевернуть паршивца! - скомандовал Василий Николаевич, и Алферов с Тепловым тут же поспешили выполнить приказ.
Отставной генерал освидетельствовал коллекцию предварительно замоченных веников и после секундного колебания выбрал самый большой.
- Василий, это же дубовый! - обеспокоенно предупредил Те плов.
- Жар лучше тянет! - бодро воскликнул Василий Николаевич, стряхивая воду и пробуя веник на руке.
- Да ведь жесткий же! Больно будет!
- Щас поглядим! Щас проверим! - нехорошо осклабившись, вскричал генерал и от души, с добрым оттягом, врезал чадушке по заднице.