Следующим пунктом моего путешествия стало западное Управление столичного сыска. И вот там, в отличие от всех прочих мест, мне пришлось не в пример сложнее. Оказывается, с утра на участке было относительно тихо. Поэтому с того момента, как я потерял связь со всеми своими учениками, а Корн подтвердил, что при этом со мной все в полном порядке, Триш, Тори и Хокк успели извести себя целой кучей всевозможных предположений, из которых ни одно, как обычно, не соответствовало действительности.
— Ладно, — проворчала Лора, когда я пояснил причины, поделился информацией из храма (после Лотэйна скрывать от них было уже нечего) и вернул всем поводки. — Убивать тебя пока не буду. Но морду когда-нибудь набью точно.
— Мастер Рэйш, — наморщил нос Тори. — Это что же получается, нам сейчас надо отложить в сторону обычные дела и заняться поисками ведьмы?
— Возможно, не ведьмы, а ведьм, — поправила его Триш. — Кто знает, сколько их на самом деле?
Я качнул головой.
— От обычных дел нас никто не освобождает, но работать теперь придется с удвоенной осторожностью.
— А что делать, если ведьма появится здесь?
— Отступить. Позвать на помощь. И не пытаться уничтожить ее самостоятельно.
Хокк задумчиво потерла подбородок.
— Рэйш, как считаешь, насколько верно твое предположение насчет Лотэйна и Врат? Та штука, которую мы изгнали, могла спровоцировать приход хаоса, а следом за ним и ведьм?
Я только руками развел.
— Сроки по летописям почти совпадают. Но точного ответа нам никто не даст. Отец Гон предполагает, что ведьмы получаются из соединения частицы хаоса и разумного существа.
— Почему только разумного?
— Потому что именно разум приносит с собой подозрения, сомнения, предположения и варианты. Дерево, которое выросло в лесу, не задается вопросами о смысле бытия. Его не волнуют проблемы жизни и смерти, оно ни с кем не ссорится, не ругается, не переживает по пустякам и не пережевывает одни и те же мысли по тысяче раз на дню. Его жизнь размеренна, предопределена и от начала до конца подчинена заложенной богами программе. А в разумных существах всегда есть частичка если не хаоса, то… скажем так, беспорядка. Мы мыслим не словами, а образами. Порой частенько перескакиваем с одного на другое, а иногда и вовсе убегаем мыслями в такие дали, что потом даже вспомнить не можем, с чего вообще все начиналось. Настоятель полагает, что именно поэтому мы, люди, не всегда умираем рядом с частицами хаоса, а иногда… почему-то… преображаемся и способны с ними объединиться. Именно так могут рождаться ведьмы.
Тори озадаченно кашлянул.
— Хотите сказать, из-за того, что у некоторых из нас каша в голове, хаос принимает нас… типа за своих?
— Что-то вроде того, — усмехнулся я. — Но думаю, мы с вами на эту почетную роль не подойдем.
— Это еще почему? — удивилась Триш.
— Потому что хоть мы иногда и сбиваемся с мысли, но чаще всего способны сосредоточиться и довести ее до конца. Если она куда-то убежала, мы делаем усилие и возвращаемся к началу. Если забыли, пытаемся вспомнить. Если не поняли, стремимся разобраться. По сути, каждый раз при этом мы упорядочиваем себя сами. Как говорится, приводим мысли в порядок. Причем, если вы не заметили, на темной стороне этот процесс происходит значительно быстрее и легче.
— Это правда, — переглянулись ученики. — Во Тьме мыслится и вспоминается гораздо легче.
— Значит, ведьм из нас и впрямь не получится, — с невеселым смешком заключил Тори. — Какая жалость. Зато данный факт позволяет исключить из списка подозреваемых не только нас, но и всех темных магов вообще. По крайней мере тех, кто еще жив.
Я улыбнулся.
— Почему только темных? Светлых тоже. Магия-то у нас, по сути, одна и та же. Как и боги.
Тори покраснел.
— А, ну да…
— Значит, остаются простые люди, — задумчиво обронила Хокк. — Причем, скорее всего, неадекватные, далекие от здравого смысла или совершенно безумные люди. Если уж частица хаоса кого и приметит, то в первую очередь их.
Я кивнул.
— Именно поэтому я первым же делом и отправил запрос в Дом милосердия.
— Думаете, Шоттик стал… э-э… ведьмой? — встрепенулась Триш.
— Думаю, его душа могла быть в том големе, — не стал отрицать я. — По крайней мере, из всех моих недоброжелателей он подходит на эту роль лучше всех.
— Откуда вы знаете? Вы видели потом его душу?
Вот уж когда я всерьез задумался.
А и правда? Я как-то не заметил, чтобы от паучихи отделялась характерная искорка. Была ли она вообще? А если да, то куда потом делась?
Пожалуй, надо будет спросить об этом у одной знакомой богини.
— Как бы там ни было, но ведьма, чей голем напал на мастера Рэйша, должна быть с ним как-то связана, — так и не услышав ответ на свой вопрос, предположила Триш.
— С чего ты решила, что ведьма и голем — это разные вещи?
— Ну вы сами сказали, что «бабка» действовала грубо и по определенной программе, ничего не изобретала и не пакостила. На Шоттика, кстати, это не очень похоже. Но сама тварь, если верить господину Орбису, думать не могла, значит, она несамостоятельная. С другой стороны, она проявляла эмоции. К примеру, обрадовалась, когда вас увидела. Была недовольна, когда потеряла вас из виду… выходит, внутри голема и впрямь был кто-то, кто знал вас и хорошо помнил. Человеческая душа для это подходит как нельзя лучше. Но меня смущает вот что: если у ведьмы в голове царит полный хаос, то как она вообще могла что-то создать? Тем более забрать у кого-то душу? Создание голема и тем более переселение души — дело непростое, и оно требует не только знаний, но и сосредоточения. Если ведьмы — это именно то, что мы думаем, то возникает вопрос: кто ей помог? А может, и ею кто-то управляет?
Я замедленно кивнул.
Угу, этот вопрос и для меня оставался неясен. Да и насчет Шоттика Хелена сказала верно — ушлый светлый никогда не стремился к открытому противостоянию. Он был трусом, слабаком и пьяницей, поэтому ни за что не стал бы угрожать мне открыто. Но если не он, то чья тогда душа была внутри голема? Кто даже после смерти мог ненавидеть меня настолько, чтобы согласиться на ритуал?
Освальд Ллойд, который умер пусть и не от моей руки, но от руки моего служителя?
Может, Крис, бывший напарник Хокк, который с самого начала меня невзлюбил?
Уэссеск, которого я случайно убил, не рассчитав силу заклятия?
Кто-то из тех, кого я не сумел спасти, пока охотился за «двойным убийцей»? Или же это Лотий каким-то чудом сумел выбраться из клетки и снова мутит воду в Алтире?
Список вопросов к Ферзе стремительно возрос, однако кое-что я мог сделать и сам. Вернее, не столько сам, сколько поручить это другим.
— Тори, отправь запросы во все Дома милосердия в Алтории и выясни, не пропадали ли у них и не умирали ли в последний месяц пациенты? Смерти интересуют только внезапные, неожиданные, вплоть до случайных, причем у внешне крепких людей, которые могли бы еще жить и жить. Пропажи, если они были, подними все и проверь заодно, не мелькали ли фамилии этих людей или же их родственников в каких-то наших делах.
Парень деловито хрустнул пальцами.
— Проверять только наши дела или пройтись по всем Управлениям?
— Как успеешь. Времени тебе даю до завтрашнего утра.
— А почему только за последний месяц? — удивилась Триш.
— Именно столько времени прошло после уничтожения Врат. То, что могло вылезти раньше, непременно бы вылезло, а промежуток между уходом богов и нашим появлением в Лотэйне, если помнишь, в точности совпал с резким ослаблением границы.
Хелена кивнула.
— Тогда, если позволите, я ему помогу. И начну как раз с Шоттика. Вдвоем мы управимся гораздо быстрее.
— Тогда я заберу у вас текучку, — бросила Хокк. — Скиньте мне дела, я сама все закончу, оформлю и сдам в архив. А вы ищите, у вас со сферами лучше получается.
— Мастер Рэйш, вы куда? — удивилась Триш, когда я одобрительно кивнул и выхватил из воздуха свою любимую шляпу.
— Пойду пообщаюсь с одной знакомой богиней. И навещу заодно старого друга. Думаю, нам с ним есть о чем побеседовать.
Глава 5
На этот раз Тьма встретила меня неласково. До нижнего слоя — того, на котором стоял первохрам — с молчаливого соизволения Фола еще пропустила, а вот ниже, как я и предполагал, расступаться не захотела.
Вернее, расступиться-то она была согласна. И расступилась бы, если бы я как следует надавил. Но уже на этом уровне меня впервые за долгое время встретили голоса. Где-то там, на краю обозримого пространства, во Тьме закружили гигантские тени. Вместе с ними пришел полузабытый, воистину невыносимый холод. Затем в груди возникло и стало стремительно нарастать ощущение пустоты вокруг. А еще чуть позже стужа и уже не шепот, а настоящий крик стали такими, что мне при всем желании пришлось остановиться.
Вернувшись туда, где я хотя бы какое-то время мог находиться без риска обратиться в ледышку, я обвел глазами сомкнувшийся вокруг меня мрак и, снова почувствовав, как оттуда на меня смотрят тысячи внимательных глаз, понимающе улыбнулся.
Сейчас, когда надо мной больше не довлело благословение владыки ночи, Тьме не нужно было церемониться. Не нужно было уступать, с ворчанием отходить с дороги и тем более не нужно обо мне заботиться. Когда я отрекся от Фола, его приказы в отношении моей персоны потеряли силу, поэтому сейчас я словно вернулся на несколько месяцев назад. В те самые дни, когда еще считал, что с Тьмой нужно сражаться. И что ее непременно нужно побеждать.
Сейчас я особенно хорошо чувствовал разницу между той Тьмой, что жила во мне, и этой, далекой и холодной, словно бескрайний океан.
Но вот в чем проблема… с некоторых пор я уже не пытался их разделять. И к обеим относился с одинаковым уважением. Сейчас та, вторая, Тьма зачем-то попыталась мне напомнить, что я здесь снова чужой. Что у меня нет права… возможностей и сил, чтобы просто здесь находиться. Она словно вспомнила, что когда-то мы были врагами. И поэтому закрылась от меня. Отгородилась. Спряталась, словно улитка в раковину. А заодно и наглухо перекрыла единственный путь в тот самый мир, который я совсем недавно для себя открыл и неповторимой красотой которого так часто любовался.