— Но вы, радчааи, так хороши в промывании мозгов. Или так говорят?
— В перевоспитании, — исправила я. — Если бы она осталась, она получила бы помощь.
— Но она не могла вынести самой мысли о том, что ей нужна помощь, вот с чего надо начать.
Я промолчала, не соглашаясь и не возражая, хотя и подумала, что Стриган права.
— А много ли может… сделать перевоспитание?
— Много чего, — ответила я. — Хотя большая часть того, что ты могла слышать, в основном преувеличение. Оно не может превратить тебя в того, кем ты не являешься. Пользы в таком случае не было бы никакой.
— Стирает воспоминания.
— Думаю, подавляет их. Может быть, добавляет новые. Нужно знать, что делаешь, либо можешь изрядно навредить кому-нибудь.
— Несомненно.
Сеиварден, хмурясь, смотрела, как мы разговариваем, не в состоянии понять ни слова.
Стриган чуть улыбнулась.
— Ты — не продукт перевоспитания.
— Нет, — признала я.
— Скорее — хирургии. Перерезать некоторые связи, сделать несколько новых. Установить пару имплантатов. — Она умолкла на мгновение, ожидая моего ответа, но я молчала. — Ты неплохо маскируешься. По большей части. Выражение лица, тон голоса всегда подходящие, но всегда… всегда продуманные. Это всегда представление.
— Ты думаешь, что разгадала загадку, — предположила я.
— Разгадала — неверное слово. Но ты — трупосолдат, я уверена. Ты что-нибудь помнишь?
— Много чего, — сказала я по-прежнему вежливо.
— Нет, я имею в виду — из того, что было прежде.
Мне понадобилось почти пять секунд, чтобы понять, что она имеет в виду.
— Та личность мертва.
Сеиварден внезапно вскочила и вышла за внутреннюю дверь и, судя по звуку, за наружную.
Стриган проводила ее взглядом, хмыкнула и снова повернулась ко мне.
— Твое ощущение того, кто ты есть, имеет неврологическое основание. Одно маленькое изменение — и ты больше не веришь, что существуешь. Но ты здесь. Я думаю, ты все еще здесь. Откуда это странное желание убить Анаандер Мианнаи? И почему ты так злишься на него? — Она кивнула в сторону выхода. Сеиварден была снаружи, на холоде, в одной только куртке.
— Она возьмет вездеход, — предостерегла я. Девочка и ее мать взяли флаер и оставили вездеход возле дома Стриган.
— Нет. Я вывела его из строя. — Я одобрительно кивнула, и Стриган продолжила: — И музыка. Я не думаю, что ты была певицей, не с таким голосом, как у тебя. Но ты, вероятно, прежде была музыкантом или любила музыку.
Я подумала, не издать ли горький смешок, к которому призывала догадка Стриган.
— Нет, — сказала я вместо этого. — На самом деле, нет.
— Но ты — трупосолдат, тут я права. — (Я не отвечала.) — Ты каким-то образом сбежала или… ты с его корабля? Капитана Сеивардена?
— «Меч Настаса» был уничтожен. — Я была там, неподалеку. Относительно. Видела, как это произошло, достаточно. — И это произошло тысячу лет назад.
Стриган бросила взгляд на дверь, опять на меня. Затем она нахмурилась.
— Нет. Нет, я думаю, ты с Гаона, а он был аннексирован лишь несколько веков назад, не так ли? Как я могла забыть! Вот почему ты сходишь за человека с Джерентэйта, да? Нет, ты каким-то образом сбежала. Я могу вернуть тебя назад. Я уверена, что смогу.
— Ты имеешь в виду, что можешь меня убить. Ты можешь уничтожить мое ощущение своего «я» и заменить тем, которое одобряешь.
Стриган не понравилось то, что она услышала, я это видела. Внешняя дверь открылась, и затем Сеиварден, дрожа, прошла через внутреннюю.
— В следующий раз надевай куртку, — сказала я ей.
— Отстань, блин! — Она схватила с постели одеяло и, накинув его на плечи, стояла, по-прежнему дрожа.
— Весьма неподобающие выражения, гражданин, — отметила я.
На мгновение было похоже, что она выйдет из себя. Затем, казалось, вспомнила, что может произойти в этом случае.
— Отстань! — Она тяжело уселась на ближайшую скамью. — Блин!
— Почему ты не оставила его там, где нашла? — спросила Стриган.
— Хотела бы я знать. — Еще одна загадка для нее, но заданная неумышленно. Я сама не знала. Не знала, почему тревожилась, чтобы Сеиварден не замерзла до смерти в наметенном пургой снегу; не знала, зачем взяла ее с собой; не знала, почему мне небезразлично, если б она удрала на чьем-то вездеходе или ушла в покрытую зелеными пятнами мерзлую пустошь и умерла.
— А почему ты на него так злишься?
Это я знала. И по правде говоря, то, что я злилась, не было совершенно честно по отношению к Сеиварден. Тем не менее факты оставались фактами и моя злость — тоже.
— Почему ты хочешь убить Анаандер Мианнаи? — Голова Сеиварден слегка повернулась, ее внимание привлекло знакомое имя.
— Это личное.
— Личное. — Голос Стриган звучал скептически.
— Да.
— Ты больше не личность. Ты мне сказала именно это. Ты — оборудование. Придаток к корабельному ИИ. — Я промолчала в ожидании, что она поразмыслит над своими словами. — Какой-то корабль сошел с ума? В последнее время, имею в виду.
Безумные радчаайские корабли были гвоздем мелодрам как в Радче, так и за его пределами, хотя радчаайские зрелища на эту тему обычно являлись историческими. Когда Анаандер Мианнаи завладела сердцевиной пространства Радча, несколько кораблей уничтожили себя после смерти или пленения своих капитанов, и ходили слухи, что несколько по-прежнему бороздили пространство три тысячи лет спустя, полубезумные и отчаявшиеся.
— Не знаю таких.
Скорее всего, она следила за новостями из Радча — от этого зависела ее безопасность, учитывая, что, как я была уверена, она прятала и каковы были бы последствия для нее, если бы Анаандер Мианнаи это обнаружила. У нее, вероятно, имелась вся информация, чтобы установить, кто я. Но через полминуты она с сомнением и разочарованием махнула рукой.
— Ты ведь мне этого не скажешь.
Я улыбнулась спокойно и мило:
— Это испортило бы все веселье.
Она рассмеялась; казалось, ее действительно позабавил мой ответ, что я посчитала обнадеживающим знаком.
— Итак, когда ты уезжаешь?
— Когда ты отдашь мне пистолет.
— Я не знаю, о чем ты говоришь.
Ложь. Очевидная ложь.
— Твоя квартира на базе Драс-Анниа. Она нетронута. Осталась как есть, насколько могу судить.
Все движения Стриган стали очень взвешенными, чуть-чуть замедленными: моргание, дыхание. Рука тщательно стряхнула пыль с рукава куртки.
— Это факт.
— Мне стоило больших денег туда попасть.
— А где же трупосолдат добыл столько денег, в конце-то концов? — спросила Стриган, все так же напряженная и по-прежнему это скрывая. Но с искренним любопытством. Оно было всегда.
— Работа, — сказала я.
— Прибыльная работа.
— И опасная. — Я рисковала своей жизнью, чтобы добыть те деньги.
— Икона?
— В том числе. — Но я не хотела говорить об этом. — Что мне нужно сделать, чтобы убедить тебя? Тех денег недостаточно? — У меня было больше, в другом месте, но говорить об этом было бы глупо.
— Что ты видела в моей квартире? — спросила Стриган, и в ее голосе прозвучали любопытство и злость.
— Мозаику. С недостающими фрагментами. — Должно быть, я сделала правильный вывод о существовании и природе этих фрагментов, ведь я здесь, и здесь Арилесперас Стриган.
Стриган снова рассмеялась.
— Такими, как ты. Слушай. — Она наклонилась вперед, уперев руки в бедра. — Ты не сможешь убить Анаандер Мианнаи. Хотела бы я, чтоб это было возможно, но это не так. Даже… с тем, что, как ты думаешь, у меня есть, ты не сможешь этого сделать. Говоришь, что двадцати пяти таких пистолетов оказалось недостаточно…
— Двадцати четырех, — исправила я.
Она отмахнулась от этой поправки:
— Было недостаточно, чтобы удержать радчааи в стороне от Гарседда. Почему ты думаешь, что с одним можно добиться большего, чем легкое раздражение?
Она знала, что к чему, иначе не удрала бы. Не просила бы местных бандюганов позаботиться обо мне прежде, чем я до нее доберусь.
— И почему ты так стремишься к совершенно нелепой цели? Вне пространства Радча все ненавидят Анаандер Мианнаи. Если бы каким-то чудом он умер, празднования продлились бы добрую сотню лет. Но этого не случится. Этого точно не произойдет из-за одной дуры с пистолетом. Я уверена, ты это знаешь. Вероятно, ты понимаешь это гораздо лучше, чем я.
— Верно.
— Тогда почему?
Информация — это власть. Информация — это безопасность. Планы, разработанные на основе несовершенной информации, неизбежно дефектны, их фиаско или успех зависят от воли случая. Когда я поняла, что мне придется найти Стриган и добыть у нее пистолет, я знала, что наступит такое мгновение. Если бы я ответила на вопрос Стриган — если бы я действительно ответила на него, как она наверняка потребует, — я бы выдала ей то, что она смогла бы использовать против меня как оружие. Она бы и себе навредила, но это не всегда сдерживает, я это знала.
— Иногда… — начала я, затем исправилась: — Довольно часто, узнав кое-что о религии радчааи, спрашивают: «Если все, что происходит, — это воля Амаата, если не может произойти ничего, что уже не задумано богом, то зачем вообще утруждать себя?»
— Хороший вопрос.
— Не особенно.
— Нет? Зачем тогда утруждаться?
— Я есть, — сказала я, — как меня сотворила Анаандер Мианнаи. Анаандер Мианнаи такова, как ее сотворили. Мы обе сделаем то, для чего были сотворены. То, что нам надлежит сделать.
— Я сильно сомневаюсь в том, что Анаандер Мианнаи сотворил тебя, чтобы ты его убила.
Любой ответ раскрыл бы сейчас больше, чем мне этого хотелось.
— А я, — продолжила через полторы секунды молчания Стриган, — сотворена, чтобы требовать ответов. Это — лишь божья воля. — Она махнула левой рукой — «не моя проблема».
— Ты признаёшь, что у тебя есть пистолет?
— Я ничего не признаю.
Теперь я могла положиться только на случай, шагнуть в невообразимую тьму, ждать, что решит жребий — жизнь или смерть, и шансы мне были неизвестны. Или я могла сдаться, но как сдаться теперь? После стольких лет и стольких усилий? И я рисковала и раньше — даже больше, и добралась так далеко.