Затем открыла крышку мусоропровода, но замерла. Она не в силах была пошевелить рукой.
Как можно выбросить конфеты? Ведь ей от них становилось так хорошо.
Но ощущения от конфет не были подлинными. Если ей осталось жить всего один день, она проживет его, оставаясь самой собой, без поддержки сахара и эндорфинов шоколада. Ей хотелось быть Фионой Пост, какой бы она ни была на самом деле — стеснительной и неловкой, испуганной, но — самой собой.
Усилием воли Фиона заставила себя поднести коробку к отверстию мусоропровода.
Потом разжала пальцы.
И проводила взглядом атласное сердечко, исчезающее в темноте.
Часть пятаяВторое героическое испытание
43Смертельное испытание
Раньше Элиот никогда не видел, чтобы у них в столовой собралось столько людей — даже в тот раз, когда прорвало водопроводные трубы и затопило первый этаж.
У стола стоял Роберт. По обе стороны от него — бабушка и тетя Даллас. Вид у Роберта был испуганный, но решительный — словно сообщая Фионе и Элиоту об испытании, которое могло стоить им жизни, он всего-навсего выполнял свою повседневную работу.
Фиона вышла из кухни. Она была бледна, по щекам текли слезы.
Элиоту хотелось сказать ей, что все будет хорошо, что он не верит предсказаниям тети Даллас и она в них тоже не должна верить. Что они справятся с испытанием, как справились с Соухком.
Но прежде чем Элиот успел что-то сказать, Роберт кашлянул.
— Извините, что сообщаю о начале испытания в последний момент. Так пожелал Сенат.
— Мне не следует при этом присутствовать. — Даллас подошла к Фионе, взяла ее за руки и поцеловала их. — Благословляю тебя, детка.
Затем повернулась к Элиоту и отвела его в сторону.
— Тебя я тоже благословляю, рожденный благородным. — И поцеловала его в лоб.
У него возникло ощущение, словно его заклеймили. Перед разами у него заплясали цветные пятна, как в калейдоскопе. Элиот хотел вскрикнуть, но сумел только испуганно ахнуть.
Тетя Даллас отстранилась, и странные ощущения пропали. Она подошла к бабушке и обняла ее. Бабушка тоже обняла Даллас, и это поразило Элиота не меньше, чем поцелуй тети.
Затем Даллас шагнула к двери, но около Роберта задержалась.
— Меня здесь не было, — шепнула она ему. — Даже луне об этом не говори, если спросит.
Это было сказано легко, с юмором, но все же в словах Даллас прозвучала угроза.
Роберт сглотнул подступивший к горлу ком.
— Хорошо, мэм.
Фиона напряглась и прищурилась, услышав их разговор. Элиот никогда не видел, чтобы она на кого-то смотрела так пристально.
Даллас вышла, закрыла дверь, и солнце словно исчезло вместе с ней.
Си включила люстру. Гостиная озарилась тусклым электрическим светом.
Роберт посмотрел на бабушку. Та кивнула ему — дескать, продолжай.
— Сенат желает, чтобы на этот раз была пролита чья-то кровь. Мистер Миме назвал это l'essai de la mort.
— Это означает: «смертельное испытание», — шепнула Фиона брату.
— Мы просто перехитрим их, как в прошлый раз, — буркнул Элиот, переступив с ноги на ногу.
— Может быть, так легко не получится, — ответил Роберт. — Неподалеку от национального парка Маунт-Диабло есть городок заброшенных аттракционов. Какой-то чокнутый малый похитил маленькую девочку и в полночь убьет ее, если вы ее не спасете.
Элиот схватился за край стола.
— О чем ты говоришь? Какое отношение к нам имеет какая-то маленькая девочка? При чем тут она?
Фиона встала рядом с братом и устремила на Роберта все тот же пристальный взгляд.
— Это правда?
Роберт попятился назад и поднял руки вверх.
— Все правда. Все по-настоящему для этой малышки. И для вас.
— Сенат не впервые впутывает в свои дела невинных людей, — кивнула бабушка.
Элиот понимал, что Сенат поступает с ними, как с пешками на шахматной доске, которыми можно пожертвовать. Но как можно рисковать жизнью ни в чем не повинных людей, не имеющих никакого отношения к семейству? У него по спине побежали мурашки.
В прихожей пробили старинные часы.
— До полуночи — шесть часов, — пробормотал Элиот.
— Давайте позвоним в полицию, — предложила Фиона. — Ни одно испытание не стоит того, чтобы кого-то убивать. Может быть, испытание как раз в том и состоит: мы должны поступить правильно.
Си погладила ее руку.
— Этика семейства, голубка моя, сильно отличается от того, что мы с тобой считаем «правильным» и «неправильным».
Но как же так? Всю жизнь бабушка и Си учили Фиону и Элиота отличать хорошее от дурного. Неужели эти уроки теперь ничего не значат?
— Звонок в полицию не поможет, — сказал Роберт. — Даже если копы найдут похитителя до полуночи, у этого психа есть радиосканеры. Он узнает, что копы приближаются. Прикончит ребенка и смоется, и ему не успеют помешать.
Это казалось ужасным. Во время первого испытания на карту были поставлены жизни Фионы и Элиота. Но на этот раз… Сенат рисковал жизнью маленькой девочки. Несправедливо!
— Ненавижу их, — прошептала Фиона.
Элиот гадал, знала ли об испытании тетя Даллас. Не потому ли она так поспешно ретировалась?
— Давай обдумаем предстоящее испытание, — предложил Элиот сестре. — О Сенате подумаем потом.
Фиона кивнула.
— И кто же он такой — этот «чокнутый»?
— Это классический городской миф. — Роберт рубанул рукой по воздуху. — Псих с большущим ножом. Но похоже, в данном случае он все вокруг себя сжигает.
Элиот и Фиона покачали головой. Они явно не были знакомы с такой городской «классикой».
— Но это ведь сюжет почти любого фильма-слэшера,[74] где группу подростков в летнем лагере одного за другим убивает какой-нибудь маньяк, — удивился Роберт. — Ну, маньяк, которого никак не уничтожить, понимаете?
Элиот поискал глазами блокнот и ручку, чтобы сделать заметки.
— Что еще?
— А каким образом подростки в этих фильмах одерживают победу? — спросила Фиона.
— Я сказал вам все, что мне позволил Сенат, — смущенно пожал плечами Роберт.
— Понятно, — ледяным голосом проговорила бабушка.
Роберт порылся в мотоциклетной сумке, вытащил портативный ноутбук и поставил его на стол.
— Я провел небольшой поиск — просто из любопытства. Думаю, если я случайно забуду этот компьютер здесь, никто ничего не заметит. Но возможно, тут и нет ничего такого, что сможет вам пригодиться.
Роберт на миг задержал взгляд на Элиоте, потом многозначительно посмотрел на Фиону. После этого поклонился Си и бабушке.
— Мэм, если ребят нужно подвезти, я мог бы подождать.
Бабушка задумчиво постучала по крышке ноутбука кончиком пальца.
— Благодарю вас, мистер Фармингтон, — проговорила она более мягко. — Думаю, вы достаточно сделали для нас сегодня. Вы можете идти.
Роберт в последний раз взглянул на Фиону и вышел.
— Компьютер? — Си робко подошла ближе, протянула руку, но к ноутбуку не прикоснулась. — Это нарушение домашних правил… номер тридцать четыре, пятьдесят пять и девяносто девять.
Бабушка уставилась на ноутбук.
— Это точно. Но может быть, на этот раз…
Она подняла крышку, включила компьютер. Началась загрузка.
Элиот и Фиона подошли ближе.
На экране появилось изображение леса секвой. Оно было таким глубоким и красочным, что лес казался настоящим. В центре экрана появилось окошечко со словом «ПАРОЛЬ».
Фиона всмотрелась в знакомые деревья.
— Кажется, я знаю пароль, — сказала она, оттолкнув Элиота, и набрала на клавиатуре слово «Sequoia».
Ноутбук издал мелодичный звук. На экране появились цветные иконки, снабженные подписями: «ПЛАН НАЦИОНАЛЬНОГО ПАРКА МАУНТ-ДИАБЛО», «КАРТА», «ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ ПАЦИЕНТА 0478» и «ОТЧЕТ О ПРОИСШЕСТВИИ ДОРОЖНОГО ПАТРУЛЯ КАЛИФОРНИИ DF-4829».
Элиот заметил в уголке экрана нотные значки и изображение антенны и радиоволн.
Компьютер Роберта имел связь с внешним миром. Значит, он давал возможность смотреть музыкальные фильмы, с его помощью можно было с кем-то поболтать. Элиот отдал бы все на свете за несколько минут наедине с этим компьютером.
Он покачал головой и вернулся в реальность.
— Попытайся для начала открыть полицейский отчет, — сказал он Фионе.
Руки Фионы замерли над клавиатурой.
— А как это делается?
Бабушка бросила взгляд на Си, та покачала головой.
Какие же они все были глупые. Роберт фактически передал им то, что им было нужно знать о предстоящем испытании, и, возможно, рисковал жизнью, делая это, а никто из них не знал, как обращаться с компьютером.
— Дай мне попробовать, — сказал Элиот.
Фиона раздраженно стиснула зубы, но все же повернула ноутбук к Элиоту.
Он положил пальцы на клавиши, но не стал нажимать на них сразу. Ниже клавиш с буквами располагался гладкий прямоугольник. Элиот нажал на него большим пальцем, и на экране появилась стрелочка, отзывавшаяся на движения пальца. Элиот с удовольствием очертил этой стрелочкой на экране широкую Дугу.
Точно так же как было со скрипкой и гитарой, Элиот почувствовал этот инструмент, просто прикоснувшись к нему, не прибегая к воображению, ничего не придумывая. Он ощутил странное покалывание в затылке.
Наведя курсор на иконку полицейского отчета, он дважды щелкнул мышью — так, как если бы взял на скрипке две одинаковые ноты.
Отчет открылся. Они увидели снимок мужчины в полный рост — пять футов и шесть дюймов. Каштановые волосы, карие глаза — ничего необычного. Но в следующий момент Элиот разглядел шрамы на его щеке и левое ухо, изуродованное рубцами от ожогов.
— Перри Миллхаус, — прочитала Фиона, устроившись за спиной брата. — Многочисленные поджоги, участие в тяжких уголовных преступлениях, убийство первой степени… общим числом — шестнадцать.
Миллхаус запер двери школы и устроил поджог. Когда Элиот читал об этом, его чуть не стошнило. Миллхауса поймали, судили и приговорили к смертной казни. Однако по результатам медицинского обследования признали невменяемым. Приговор был отменен. Миллхауса поместили в тюремную психиатрическую больницу.