— Да ты прав, Брамир! Никто, с кем бы ты мог встретиться в этом городе, не совладает с таким большим отрядом, как у капитана. Под силу только наемникам. Из города ты не выезжал без присмотра, я знаю. Эх! Всех бы их погадать на кол!
— Куда им деваться? Здесь только две дороги: либо к перевалу, в раскаленную и смертоносную пустыню, либо дальше на юг, где преградой им станет пограничная стена Асур-Валада, брата нашего великого короля.
Глаза Марифа округлились от удивления, и он, вскочив снова, напугал лошадь и своих солдат, отпрянувших от него в ужасе.
— Все сюда! Бить тревогу но казармам! Три отряда! Собрать немедленно! Два отряда на перевал! Третий со мной на границу! Господин Брамир совершенно не виновен!
Сказав это, Мариф вскочил в седло и только чуточку наклонился ко мне.
— Прости, Брамир, за то, что посмел подумать о тебе как предателе и заговорщике! Я еще явлюсь с извинениями. Мне пора! Я найду убийц, где бы они ни прятались!
Ответить я не успел, вся гвардия помчалась вслед за своим командиром, оставив ворота распахнутыми настежь. Старик Тром принес из сада несколько свежих листьев живокостника и стал вымачивать их в купели, прикладывая поочередно к моим ссадинам и ушибам.
— Молодой, буйный, — ворчал дед, разминая в костлявых руках упругие листья. — Духи силой не обидели, а ума не дали. А если б зашиб ненароком.
— Капитана жаль, кто же все-таки наслал на него такую напасть?
— Теперь не разберешься. Этот, что ли, бравый верзила догадается. Я б ему и деревянной сабли не доверил, не то что гвардейцев. Попомни мои слова, он и там в погоне дров наломает. Хорошо хоть одумался, с тебя все подозрения снял.
— Даже извинился, — подтвердил я.
— Барану под хвост его извинения! Сначала тумаков навешал, а потом думать стал и то с подсказкой. А то бы сразу как рубанул сплеча, и какие уж тут оправдания!
Весть о гибели капитана и его команды заставила меня действительно задуматься над тем, что делать дальше. Если я правильно все понимал, то единственным владельцем корабля оставался я один. Это совсем не лезло в мои скромные планы. Получить золото за свои небольшие услуги — это просто, а вот действительно командовать большим военным фрегатом, да еще и без команды, как прикажете это делать! Оставалось только одно — продать его и больше не вспоминать. Коль ремонт почти завершен, то и цена корабля вырастает многократно. Мне оставалось только каким-то способом убрать его с глаз долой, подальше от королевской свиты и сбагрить вполцены любому, кто даст назначенную сумму.
Залечивая свои ссадины и побои, я пробыл в доме до самого вечера.
Ближе к полуночи приперся Азар, веселый, но что удивительно, совершенно трезвый. Я давно ждал встречи с ним и потому спать не ложился.
— Где тебя носило, весельчак? Смотри, прогуляешь все добро.
— А ну его, оно и завтра может сам дух смерти ко мне в гости пожалует.
— Ляпнешь тоже! Неужто не понимаешь, что и твоя воля тут не последняя. Ну да ладно. Скажи мне вот что, сможешь ли ты корабль в небо поднять?
— Ты это о фрегате говоришь, Брамир?
— О нем самом, а что есть еще какой-то?
— Да ты видать и вовсе умом тронулся. Тут только одни паруса ставить полдюжины человек надо, да не самых последних. А еще лампадарей, балистов, ветроловов, да не парочку, а побольше желательно. Карты земель, астролог нужен с этой своей, как ее, астроляблей.
— Астролябией, — поправил я, вспоминая инструменты и приспособления Корвеля.
— Вот-вот, и с ней тоже, вахтенная команда, рулевой, абордажный отряд. Всех не меньше полсотни человек.
— Да что ты такое говоришь, у капитана набиралось всего-то два десятка.
— Так те за троих и работали. Ты, Брамир, хоть представляешь себе, как эта штуковина летает?
— Да нет, конечно же! По мне, так хоть духами невольными запряженная. Что думать-то, не моя это забота.
— Я тогда тебе проще скажу, без всех, кого я перечислил, корабль с места не сдвинется.
— Нам всего-то надо перевалить за горы да там степным князьям продать вполцены это корыто.
— Не выйдет, друг, без команды небоходов никак не выйдет. Да и зачем тебе это надо! Отдай ты его капитану обратно, он и рад будет по уши. Сдери с него тысяч пять золотом, да и будь таков.
— Убили капитана, — вздохнул я, — сегодня ночью. Я вон видишь, от его друга Марифа тоже таких оплеух схлопотал, да так крепко, дышать больно, в доме мебели почти не осталось.
— Не повезло. Так совсем плохо дело, — заключил здоровяк, — без команды корабль — просто груда меди, кожи да дерева.
Азар пялился на меня, видимо все еще не понимая, что он единственный из нас всех, кто хоть немного соображал в корабельном деле. Никто кроме него не сможет разобраться, как и куда следует править ветрила этого судна.
Ни слова больше не говоря, я только достал из-под кресла еще один кувшин вина из запасов осужденного жреца и поставил его на каменную плиту прямо перед улыбчивым и чуть опешившим небоходом. Ничего больше не оставалось, кроме как пить и ждать исхода всей этой нелепой истории.
Мариф, бравый солдат, прекрасно знает свое дело, как охотничий пес, который гонится за добычей. Добычу он поймал. Семерых наемников приволокли в город через северные ворота привязанных к седлам гвардейцев. В моем доме оказались судья, королевский министр докладов, трое площадных риторов-храмовников и целая команда палачей. С судьей я был знаком, и еще утром этого дня предложил ему использовать мой дом в качестве резиденции на время судебных разбирательств.
Вся знать жила далеко за городом, в своих уютных резиденциях, окруженных садами, и вытащить их в столицу, пусть даже по такому важному делу, было не просто. Я же готов был нести убытки, принимать этих вельмож в своем доме, снимая с себя всяческие подозрения и заводя полезные знакомства. Министр-докладчик остался в восторге от уютных и скромных пенат, теперь уже моего дома. Ему также понравилось жреческое вино и вода в роднике. Его собственные слуги быстро освоились и делали все возможное, чтобы хозяин не беспокоился по пустякам. Позже к министру присоединился судья со свитой писарей да охраной, риторы и еще какие-то праздные богатеи, явившиеся в мой дом просто полюбопытствовать.
Все это продолжалось три дня. Судебное разбирательство, слушанья. Я умудрился убедить всех, что тоже пострадал в этом грязном заговоре, и судья со мной не мог не согласиться.
Погибшая команда капитана не была гражданами Валадарии, оказалось, что у них не был даже оплачен гостевой налог, который я тут же компенсировал. Убийц, конечно, клеймили и кляли, но в честь праздников решили не казнить, а приговорить к каторжным работам. На самом деле, как потом мне рассказал судья, никакой каторги не будет. Наемников запрут в темном подземелье, будут кормить, поить и при необходимости станут использовать в грязных дворцовых интригах. Такое было всегда. Пускать в расход опытного и тренированного солдата было верхом неразумности. Способ держать их в повиновении был довольно прост. Придворные алхимики, лекари или аптекари готовили сильный яд, который действовал не сразу, а постепенно. Наемника поили этим ядом и отправляли выполнять грязную работу. Если все проходило гладко и наемник возвращался, ему давали противоядие, а если дело не выгорало, и наемника хватали, то через некоторое время действие яда было уже необратимым. Так что каторжные работы, к которым приговорили наемников, были только ширмой.
Пока шел суд и в моем доме вились вельможи со своими прихвостнями, я тем не менее занимался делами. В заседаниях не участвовал и в подробности не вдавался. Азара и старика Трома я отправил на поиски людей для своей новой команды. Пусть в наших землях таких было немного, но поискать стоило. Оставшиеся у меня золотые грифы еще позволяли разменять их на серебро и заманить часть людей звонкой монетой. Но что толку от сапожника или рудокопа, если корабельное дело им не знакомо.
Когда страсти после суда и громких разбирательств немного улеглись, я запряг двух лошадей и вместе с Азаром, который так и вернулся ни с чем, отправился в крепость Кахар. Дальний гарнизон королевства, где был единственный на все южные земли рынок рабов. Королевские законы не признавали рабства, но товар пользовался спросом. Рабовладельцы совершали грязные сделки с посредниками — танахами. Это что-то вроде свах, некие поставщики, которые по заказу богатых и состоятельных людей выбирали им новых наложниц, слуг и работников. Сами вельможи и богачи таким грязным делом себя не пачкали.
Мы въехали в крепость уже на закате. Там было шумно и людно. Вдоль внутренней стены караванщики разбили шатры и мило улыбались каждому танаху, отличительной особенностью которых был красный тюрбан и золотой браслет со жреческим благословлением. Работорговцы стояли смиренно, возле расшитых шатров нервно теребя в руках семихвостые плети. Для совершения сделки можно было договориться заранее или приступить к ней сразу, войдя в палатку с незапахнутым пологом.
В своих прежних скитаниях я много повидал караванов, которые вели рабов в южные земли, зная многие обычаи и традиции, принятые у купцов, и потому чувствовал себя довольно уверенно, в отличие от Азара, попавшего, похоже, на подобное торжище впервые.
Я спешился и шел неторопливо, ведя лошадей под узды. Нужно было отыскать войлочный шатер, отороченный тиснеными красными лентами с зеленым орнаментом. Такие шатры использовали северные кочевники, всегда любившие поторговаться. Чтоб не остаться в накладе, они тащили через степь вдоль границы пустыни только дорогих, отборных рабов. Такой шатер нашелся не сразу, он стоял чуть поодаль от остальных возле караульной башни.
— Добрых духов в твой дом, хозяин, — сказал я, заглядывая под тяжелый войлочный полог, — примите гостя?
— Входи, добрый человек, — кивнул кочевник, сидящий на ковре возле большого сундука, облокотившись на подушки.
Лицо его было наполовину скрыто под обмоткой бурнуса, грудь украшал шелковый передник с замысловатым узором. Так же как и старик Тром, кочевник курил длинную харидскую трубку и пил травяной отвар на молоке.