Мне стало закладывать уши, голова немного кружилась, но пришлось терпеть. Видимо, лампадарь Ханх, околевший в своем трюме, поспешил спуститься, чтобы хоть немного отогреть наши кости, до того как солнце скроется за горизонтом. Най спустился с мачты, трясясь от переохлаждения, а Хаджин хоть и смотрела на меня исподлобья, сурово и назидательно, все равно улыбалась. Тром вынес на палубу большой бочонок вина и стал угощать всех и в первую очередь тех, кто стоял рядом со мной у рулей в леденящем холоде. Даже Най подставил кожаный стакан, предварительно вытряхнув из него хлебные крошки себе в рот. Тром налил и ему.
Я и сам знал, что земли, над которыми мы сейчас летели, — это Хариди. Самая южная провинция. Не густо населенная, тихая местность, сплошь покрытая лесами, весьма гостеприимными и теплыми. Деревьев в этих лесах было не много, но они сплошь были дорогих и редких пород. Буковые, дубовые рощи, великолепная смолистая хвоя; торфяные болота, ягодные поляны, крупная дичь. Богатые земли. Многие из жителей только и жили что охотничьим да рыбацким промыслом, не зная ни скотоводства, ни земледелия. Я и сам когда-то пытался жить так же, но вовремя понял, что не смогу мотаться по лесам, заготавливать зимние запасы, обитать в глуши, вдали от шумных крепостей и станиц, то и дело сооружая себе временные жилища. Давно я не был в этих краях. Четырнадцать календарей от роду, чуть больше, чем сейчас Наю, мне было, когда я ушел из опустевшего дома. Платить налог за землю стало нечем, идти в ополчение князя — желания не было. Хотелось приключений, событий, новых впечатлений. Суровость климата заставила по мере приближения холодов уходить все дальше на юг, туда, где зимы не такие лютые и морозные. Я следовал за караванами, несколько лет шел, петляя по землям, ища пристанища. И наконец, добрался до края земли, как тогда казалось, до южных земель Валадарии, до славной столицы Филадеи, где и остался надолго. Обратный путь показался слишком короткий, стремительным, и тяжелым. Слишком много сил и эмоций отнял этот отчаянный рейд.
Князь Мехру с какой-то показной брезгливостью относился к Гурымею. Для горца этот чужак, южанин, был такой же высокородный, равный ему, но почему-то требующий к себе внимания и уважения. Да, незнакомец явился в город Зеленая Коса, с тремя тысячами отменных, хорошо вооруженных солдат. С ужасающего вида монстрами, рассказы о которых сам Мехру слышал лишь в пьяной болтовне рыцарей. Но князь не видел причины, по которой он, ставленник короля Фраса, наместник всей южной границы, должен выказывать уважение пришлому вельможе. Он явился незваный, надменный, дерзкий. Без верительной грамоты, без предупреждения, без подарков. Если бы не то обстоятельство, что большая часть ополчения сейчас осаждает крепость Касс, то Мехру не задумываясь указал бы южанину на дверь и не дал бы возможности искать приюта в своих землях. Но армия в городе была слишком малочисленна. И ведь ни разведчики, ни охотники, ни пастухи — никто не докладывал о том, что по землям Смартии идут чужие войска. Они не прилетели на небесных кораблях, они не тянули свои обозы по лесам и болотам, они явились бодрыми и решительными, словно и не испытывали тягот пути. Солдаты Гурымея нарубили длинных кольев в роще за озером и установили прямо в поле небольшой загон, куда согнали всех горных королей. Отвратительней созданий князь Мехру себе и представить не мог. Они изгадили чудесный луг перед озером, вырубили молодую сосновую рощу, встали большим шумным станом у стен города, словно осаждающая армия. У стражников еле хватило духу не подчиниться приказу чужеземца и не открыть ворота. Видимо, южанин понял, что его визиту не рады, и поспешил уладить дело переговорами и данью, но сам-то Мехру понимал, что, вздумай эта армия взять город силой, камня на камне бы не осталось от Зеленой Косы.
Гурымей пришел на переговоры один. Ему не нравилось место, которое ему указали, с левой стороны от костяного княжеского трона, но маг был слишком благороден и сдержан, чтобы стойко вынести такое явное оскорбление от равного.
— Я верховный жрец Валадарии, высокородный Князь и инквизитор храмов четырех алтарей. Мое имя Иридин Гурымей, — представился маг и даже не пожелал сесть, чем тоже выразил свое недовольство оказанным приемом.
— Вы со своим горластым войском явились в мои владения, да так, что можно подумать, решили взять нахрапом. Кто бы ты ни был, князь, маг или чудище болотное, мне плевать! Никому не позволено являться в мою обитель незваным, без посольства с поднятыми флагами!
— Я и прежде знал, что земли северян не славятся гостеприимством, да и нравы здесь далеки от благородных манер, но ваше счастье, князь, что мне не интересны пока ни ваша земля, ни ваши сараи за каменными заборами. Только горы Смартии отделяют вас от великой пустыни, только благодаря этой обители духов вы наслаждаетесь свежей зеленью и полноводными реками.
— Это исконные земли смартов! — возразил Мехру и привстал с трона, косясь на топор, висящий на бревенчатой стене.
— Я оказал вам милость, — прошипел Гурымей, пряча руки в широких рукавах, — благословил своим присутствием, но не намерен задерживаться здесь дольше. Моему войску требуется пополнение, припасы на восемь дней пути и опытные проводники, которые отведут нас к стенам горной крепости Касс.
— Король Фарас не говорил мне о том, что ждет подкрепления. Да и зачем оно нужно?! Коль скоро уже к середине лета крепость падет сама собой, без крови и потерь. Горные ручьи иссякнут, а солнце великой пустыни раскалит камни, словно пекло в земном чреве! А мои собственные войска так и будут изводить себя скукой в этой войне. Мы лишь удерживаем все тропы и большие дороги. Крепость закрыта, отрезана от внешнего мира. Ничтожное отребье, королевские выродки обречены на голодную смерть в этой каменной твердыне.
— Порадовался бы вашему спокойствию и уверенности, благородный князь, но, увы, не суждено случиться всему сказанному, как бы искренне вы этого не желали.
— Отчего же? Уж не ты ли, жрец, как там тебя, помешаешь мне в этом?
— Нет мне дела до вас и вашей крепости. Вот только мне стоило больших трудов и жестоких допросов узнать, что осажденная крепость ждет подкрепления, а не регент Фарас, млеющий от самодовольства. И не просто подкрепления, а большой военный фрегат, кишащий отборными головорезами! Держите дороги и тропы сколько угодно! Но небо вам не подвластно. Если я встану войском на стороне регента Фараса, поддержу его на пути к трону, то смогу убедить булгальцов с их кораблями оказать содействие в битве с фрегатом. Но за свое участие в этом деле я намерен требовать от будущего короля доли земель и титул. Так что вам, милейший князь, не мешало бы подумать о том, какова ваша роль и что ваши пять тысяч голодранцев не много стоят в сравнении даже со стаей горных королей, преданных мне как верные псы своему хозяину! Когда падет крепость с отпрысками королевской семьи, я возьму свою долю у Фараса и еще присмотрю себе уютное местечко в этих землях, а ну как и вовсе оставлю вам только голову, отдельно от туловища.
— Я не намерен терпеть! — взревел Мехру и поднялся в полный рост, вынимая из ножен здоровенный тесак.
Гурымей лишь щелкнул пальцами, резко выдохнул — и костяной трон за спиной у князя покрылся мелкими трещинами, натужно заскрипел и прямо на глазах рассыпался в мелкое крошево.
— А ведь это могла быть ваша голова и ваши кости. Какое из слов во фразе «великий жрец, маг и инквизитор», вы не поняли? Спрячьте ржавую железяку и не позорьтесь, поклонитесь и мгновенно начинайте выказывать мне все возможные знаки почтения, или я действительно решу покормить своих Ши-фу в этом клоповнике!
Бахрей и Дамил сговорились сами и попросили меня высадить их вместе с товаром на большой караванной дороге в городе Холмистый Торжок. Когда-то эти деревянные стены, частоколы и сторожевые башни, сложенные из сосновых бревен, казались мне неприступными. А нынче, после великолепия и мощи южных твердынь, смотрелись огороженными плетенью сараями, еще и с такой высоты.
Орадан зарядил якорным гарпуном большой арбалет на носу корабля и подозвал Ная, чтобы тот нажал спусковую скобу. Он давно просил пустынного волка позволить стрельнуть из большого арбалета. Нависший над вечерним городом фрегат закрывал собой половину восточных окраин. Люди, с интересом и без испуга разглядывали нас, задрав верх головы. Шести колен в длину, тяжелый гарпун врезался в раскисший чернозем, увязая в нем длинными стальными крючьями. Канат сразу туго натянулся, но Ханх не спешил гасить фитили и спускаться. Ему, как и мне, не хотелось ложиться брюхом в жирную грязь, и потому я распорядился, чтобы команда рядовых небоходов, из числа новобранцев, позаботилась о настиле для выгрузки купеческого товара, пока те отправились в гильдию за обозами. Задерживаться здесь тоже не было большого желания, но новобранцев, прихваченных на рудниках, следовало как следует одеть, вооружить, иначе они так и будут отсиживаться в трюме, когда я сам стою у рулей, а мои друзья держат паруса и ловят ветер. На то и нужна команда, чтобы все были при деле да могли заменить друг друга. Даже на тех высотах, где солнце не греет, а ветер порой так лютует, что в клочья рвет снасти и ломает крепления.
Корвель с точностью аптекаря выдал каждому новобранцу по два золотых грифа на одежду и оружие и по три медных червонца на вино.
Хаджин развернула передо мной карту и стала показывать то место, где мы сейчас находились. Излишне право, я помнил эти земли и неплохо ориентировался. Больше всего меня поразил не сам факт, что за один день, с раннего утра и до вечера, двигаясь сквозь шторм, бушующий в небе, мы преодолели примерно сорок пять конных переходов. Тогда, в юности, мне казалось, что расстояние так велико, что иди хоть полный календарь, а все равно не сможешь оценить сполна. Так разнились климат и местные нравы, обычаи и привычки. Здесь даже торговые договоры совершались как-то очень поспешно, уныло, обыденно. Я за долгое время житья на юге привык к иному порядку вещей.