hell, что по-английски означает «ад», а по-немецки «светло». В этом автор статьи увидел указание бога на то, что Германии пора заканчивать войну[1397].
В погоне за счастьем и удачей, если не помогали духи, карты и лотерейные билеты с предсказаниями, люди пытались в силу своих возможностей и в меру известных суеверий самостоятельно влиять на судьбу. Так, например, россияне бросились скупать «брутовские рубли» — бумажные деньги, подписанные кассиром Государственного банка Брутом, который повесился в 1914 г., по слухам, проигравшись в карты. Согласно суеверию, некоторые вещи, оставшиеся от самоубийц, приносят счастье, вот обыватели в условиях распространения мистицизма и поддались массовой психологии. Появлялись в печати и разоблачающие публикации. В 1915 г. рядом столичных газет освещалась история «деятельности» и суда над известной брачной аферисткой Ольгой Штейн, умудрявшейся периодически выходить замуж за состоятельных мужчин, получая от них различные титулы и состояние. Отмечалось, что причина популярности Штейн у сильного пола была в ее спиритуалистических способностях: она одними глазами гипнотизировала своих жертв и внушала им свои желания[1398]. На популярность оккультизма среди городских слоев реагировала литература. Так, модная писательница Е. А. Нагродская в четырехактной пьесе «То, чему не верят» описала страстное увлечение мистицизмом молодой девушки, которая вступила в тайное оккультное общество, на деле оказавшееся бандой аферистов.
В результате роста подобных явлений 9 января 1915 г. приказом по полиции было запрещено заниматься хиромантией и гаданием на картах. Петроградская обывательница в письме приветствовала данную меру: «Зато запретили хиромантов. Спасибо большое, а то эта дрянь заползала в семьи, разрушая их, играла роль сводней, а в последнее время сочиняла предсказания насчет войны»[1399]. В следующем месяце власти взялись за шарманщиков. Нужно заметить, что в отношении последних были подозрения и иного рода: «Земщина» сообщала о появлении на Дальнем Востоке шпионов, которые якобы под видом шарманщиков (в шарманки будто были вставлены фотографические аппараты) собирают сведения о переброске войск[1400]. 19 февраля 1915 г. от имени товарища министра внутренних дел всем губернаторам было отправлено циркулярное письмо: «Прошу воспретить бродячим шарманщикам продажу публике билетов с предсказаниями о войне и мире»[1401]. Некоторые губернаторы пошли еще дальше и тут же издали запрет на всякую публикацию статей, оттисков и прочего с предсказаниями о войне[1402]. Конечно, эффект от запретительных мер был нулевой, так как война и усугублявшийся внутренний кризис в империи рождали спрос на поиск ответов в оккультных сферах.
В марте 1915 г. известный в Москве хиромант В. Д. Филимович, автор книги «Чистая хиромантия», пытался выпускать «научно-популярную газету» «Вестник оккультизма и спиритизма», в которой подводил научную базу под мистические учения. В ней хиромант рекламировал свои лекции, а также делал прогнозы. В частности, опубликовал «ономантический гороскоп» Вильгельма II, в котором предсказывал смерть последнего в 1917 г.[1403] Торговцы книгами (книгоноши) жаловались, что на серьезную литературу спрос был крайне низким, а вот брошюры про оккультизм, апокрифические жития, книги про магов и волшебников разбирали куда охотнее[1404].
М. Палеолог обращал внимание, что в великосветском обществе Петрограда разговоры о мистике были очень модными, при этом не только связывал моду на них с текущими событиями, но и считал, что тяга к тайным знаниям является национальной чертой русского народа: «Со времени Сведенборга и баронессы Крюденер все спириты и иллюминаты, все магнетизеры и гадатели, все жрецы эзотеризма и чудотворцы встречали радушный прием на берегах Невы». Посол избегал подобных обществ, но иногда оставался, чтобы понаблюдать за поведением и настроениями собравшихся. Так, он описал обстановку в гостиной одной своей знакомой в ноябре 1915 г.: «Сегодня вечером, довольно поздно, я заглянул на чашку чая к госпоже С. У нее уже были гости, примерно человек двенадцать. В весьма оживленной беседе принимали участие все собравшиеся. Говорили о спиритизме, привидениях, гадании по ладони, предчувствиях, телепатии, метемпсихозе и колдовстве. Почти все присутствовавшие мужчины и женщины поделились историями и случаями из собственного опыта. Когда я появился, эти волнующие проблемы уже горячо обсуждались в течение двух часов, поэтому, выкурив сигарету, я удалился — как только разгорается разговор подобного рода, он может продолжаться до утра»[1405].
Впрочем, среди «мистиков»-аристократов не было единства. В. М. Пуришкевич, считавший мистицизм «высоким жизненным направлением, связанным со всем творческим и возрождающим, что только есть в жизни и природе человека», разоблачал салоны типа графини Игнатьевой, где «самым мелким и пошленьким характером отличался мистицизм наших аристократических кругов, которые связали свое поверхностное и модное увлечение оккультными науками и спиритизмом в одну нелепую смесь с распутинством и спиритическими сеансами»[1406].
В ноябре 1916 г. Палеолог зафиксировал беспокойство среди петроградских элит по поводу неизбежности революции. Уверенность в последней была вызвана известиями о смерти во Франции мага Папюса, который в октябре 1905 г. якобы предсказал царю и царице, что революция не повторится в России, пока он жив. В высшем свете столицы о нем ходила следующая легенда. Во время разгара всеобщей забастовки 1905 г. «маг был немедленно приглашен в Царское Село. После краткой беседы с царем и царицей он на следующий день устроил торжественную церемонию колдовства и вызывания духов усопших. Кроме царя и царицы, на этой тайной литургии присутствовало одно только лицо: молодой адъютант императора капитан Мандрыка, теперь генерал-майор и губернатор Тифлиса. Интенсивным сосредоточением своей воли, изумительной экзальтацией своего флюидического динамизма духовному учителю удалось вызвать дух благочестивейшего царя Александра III, несомненные признаки свидетельствовали о присутствии невидимой тени. Несмотря на сжимавшую его сердце жуть, Николай II задал отцу вопрос, должен он или не должен бороться с либеральными течениями, грозившими увлечь Россию. Дух ответил: „Ты должен во что бы то ни стало подавить начинающуюся революцию, но она еще возродится и будет тем сильнее, чем суровее должна быть репрессия теперь. Что бы ни случилось, бодрись, мой сын. Не прекращай борьбы“. Изумленные царь и царица еще ломали голову над этим зловещим предсказанием, когда Папюс заявил, что его логическая сила дает ему возможность предотвратить предсказанную катастрофу, но что действие его заклинания прекратится, лишь только он сам исчезнет физически. Затем он торжественно совершил ритуал заклинания»[1407].
Известность Г. Распутина также была связана со слухами о его мистических силах, способностях предсказывать будущее. Лично встречавшиеся с ним люди рассказывали, что он обладал даром гипнотического воздействия на собеседника. О том, что Распутин брал уроки гипноза, рассказывал в 1917 г. С. П. Белецкий[1408]. В определенных кругах распространялись слухи, что Распутин с помощью внушения манипулирует Николаем II. В других случаях речь шла о том, что царская семья стала жертвой группы гипнотизеров-шпионов. Дж. Маннгерц обратила внимание на распространенные с начала войны слухи об использовании немецкими солдатами гипноза в качестве оружия[1409]. Неудивительно, что Распутина-гипнотизера считали также и немецким агентом.
Ходили слухи о неуловимости Распутина, чудесных спасениях от покушений. Поэтому как только 17 декабря 1916 г. появилось известие об убийстве Распутина, тут же родился слух, что он жив-здоров. По другой версии, Распутин хоть и умер физически, но его душа успела вселиться в одного из членов правительства. Обычно упоминали фамилию Протопопова. Хотя чаще всего данные утверждения встречаются в саркастическом контексте, широкая распространенность этого мнения в частной корреспонденции с учетом иррационализации общественного сознания позволяет предположить в ряде случаев их искренность. Так, если в письме сенатора И. С. Крашенинникова от 20 января 1917 г. указывается на то, что Протопопов всего лишь «перешел на амплуа Распутина», то в письме другого автора передается слух о том, что он «заявил где надо, что в него вселился дух Распутина»[1410]. В. М. Пуришкевич также передавал молву, что во время отпевания Распутина с Протопоповым случился припадок — он упал на колени перед гробом и начал кликушествовать и кричать: «Я чувствую, что на меня сошел дух великого старца»[1411]. Великая княгиня Мария Павловна Мекленбург-Шверинская рассказывала в январе 1917 г. Палеологу, что «императрица вполне овладела императором, а она советуется только с Протопоповым, который каждую ночь спрашивает совета у духа Распутина»[1412]. О том же сообщал Дж. Бьюкенен: «Протопопов, на плечи которого упала мантия Распутина, был теперь более могущественен, чем когда-либо. Будучи не совсем нормален, он, как говорят, на своих аудиенциях у императрицы передавал ей предостережения и сообщения, полученные им в воображаемом разговоре с духом Распутина»