. Если рассмотреть военно-событийный лубок и плакат из собрания Государственного центрального музея современной истории России, то окажется, что 77 % изображений приходится на сухопутные сражения, 6,5 % — на бытовые картинки, включая лазарет и плен, 6 % — на морские баталии, 5,5 % — на зверства немцев (преимущественно) и турок, 4,5 % — на воздушные бои[1665]. Преобладание картинок, изображающих сухопутные сражения, не означает, что именно сухопутные схватки прочнее всего врезались в сознание современников, так как художественный объект необходимо оценивать по силе (оригинальности, целостности, выразительности) художественного образа. С этой точки зрения относительно ярко и драматично изображались воздушные и морские сражения (ил. 49). Правда, беспомощность многих художников как в рисунке, так и в композиции сводила на нет все попытки эмоционального воздействия на зрителя. Вероятно, единственное чувство, которое испытывали зрители, рассматривая подобные картинки, — непродолжительное любопытство.
Ил. 49. Великая европейская война. Воздушный бой. Геройский подвиг французского летчика Гарроса. М.: Лит. т./д. «А. П. Коркин, А. В. Бейдеман и К°». Хромолитография. Текст: Война рождает героев… / …Неувядаемая слава славному сыну Великой Франции!
Несмотря на низкую художественную ценность отдельно взятых картинок и использование штампов, даже в реалистическом лубке можно заметить некоторую исполнительскую иерархию. Так, обращаясь к батальному жанру, многофигурным композициям художники проявляли свою степень владения ремеслом рисовальщика. Допустим, известный художник-иллюстратор Н. Богатов, сотрудничавший с издательством И. Д. Сытина, намного успешнее справлялся с такими картинками, чем, к примеру, полупрофессиональный художник С. Я. Фиалковский, чьи картинки издавало одесское издательство М. С. Козмана (ил. 50, 51). В богатовском лубочном рисунке «Сражение под Варшавой» удачно были прописаны три плана, каждому из которых соответствовал свой период битвы: в то время как на переднем плане разыгрывалась самая жаркая сеча, средний план был заполнен убитыми и ранеными воинами, а третий представлял собой пустынный пейзаж с редкими деревьями. Фигуры персонажей на переднем плане были хорошо прописаны, с мельчайшими деталями, позы их разнообразны, в то время как Фиалковский намного хуже владел рисунком людей и изображал солдат в повторяющихся позах и ракурсах. На другом лубке Фиалковского, посвященном подвигу К. Крючкова, художник умудрился нарисовать скачущую лошадь с вывернутыми в обратную сторону суставами передних ног.
Ил. 50. Н. А. Богатов. Сражение под Варшавой. М.: Лит. Т-ва И. Д. Сытина, 1914. Лубок
Также к смешанному героико-трагическому типу лубка можно отнести бытовой жанр, изображавший будничные сюжеты военного времени. Один из центральных — мобилизация и проводы воинов — лучше всего сочетал тему героизма отправлявшихся на фронт солдат с горем прощавшихся с ними жен и матерей. Вместе с тем акцент, по понятным причинам, делался на позитивных эмоциях. Так, например, известна лубочная картина «Проводы на войну за святое дело» московского издателя Б. В. Кудинова, на которой изображались проводы солдатками запасных на вокзале (ил. 52). Атмосфера была написана праздничной, солдаты прощались с женами, играли на гармошке, весело размахивали фуражками. Под картинкой размещался текст «Новой солдатской песни»: «Трудно братцы собираться, / Оставлять детей, жену / Да приходится прощаться / Отправляться на войну / Как ни тошно, как ни горько / Но мы все перенесем / Лишь приедем к месту только / На позиции пойдем / Император ихний гордый / Хочет нас он покорить / Мы покажем тебе подлый / Как с Россией надо жить / Ты не знаешь русской силы / Не пытал ее штыка / Как копать себе могилу / Или корчить дурака / Не пришлось живьем вам сглотить / Белорусского царя / Лишь придется прокричать нам / Наше русское ура!» При этом центральные персонажи — стоящие в обнимку солдатка с солдатом — контрастировали с праздничной толпой.
Ил. 51. С. Я. Фиалковский. Сражение под Гумбиненом. Одесса: Книгоизд. М. С. Козмана, 1914. Лубок
Ил. 52. Проводы на войну за святое дело. М.: Б. В. Кудинов, б. г. (Типо-лит. т./д. «Бр. Евдокимовы»). Лубок
Ил. 53. А. А. Калиш. Во время столкновения австрийцев с русскими в Подволочиске австрийцы убили 15 сестер милосердия Красного Креста. М.: Соб. издание Типолитография «Виктория», б. г. Лубок
В целях пропаганды иллюстрировались сфабрикованные слухи о немецких зверствах. Для придания им большей убедительности указывалось, где именно и когда произошло описанное событие. Так, на одной открытке изображался расстрел немецкими солдатами русских сестер милосердия, якобы имевший место в Подволочиске (ил. 53). Наибольшей популярностью у художников пользовалась трагедия, произошедшая в Калише, где 22 июля 1914 г., как уже упоминалось, вследствие начавшейся паники действительно имела место стрельба немцев по мирным жителям (ил. 54). Этот сюжет эксплуатировался художниками в разных формах.
Однако лубок 1914 г. был направлен не только на высмеивание и обличение «чужих», но и на создание позитивного образа «своих». Как правило, в этом случае использовались традиции средневековой книжной миниатюры, иллюстрации сказок и собственно народного лубка предшествовавших столетий. Среди героев патриотического лубка — генералы и рядовые русской армии, чья отвага воспевалась петроградским «Биохромом», московскими издательствами И. Д. Сытина, «А. В. Крылов и К», киевским издательством И. Т. Губанова, одесскими М. С. Козмана, Б. И. Нордега, вильновским Х. И. Ласкова, казанским «В. Еремеев, А. Шашабарин и К» и др. Условно можно выделить два типа изображений: портреты полководцев и отличившихся в реальных военных операциях офицеров и рядовых. Помимо главнокомандующего великого князя Николая Николаевича, лубочные листы запечатлели командующих фронтами и отдельными армиями, известных генералов. Они были выполнены либо в форме традиционных парадных портретов, либо жанровых. Среди жанровых портретов после главнокомандующего лидировал А. А. Брусилов. Патриотический лубок начал героизацию А. А. Брусилова задолго до его «прорыва» в 1916 г. Славу генерал получил еще в августе 1914 г. после взятия Галича. В 1915 г. литография И. Д. Сытина выпустила в свет картину, изображавшую генерала-кавалериста несущимся галопом и на ходу принимающим донесение офицера (ил. 55). Несмотря на характерную для лубка невыразительность цветотонального решения, сам по себе рисунок был достаточно динамичен. Тем не менее изображения генералов в количественном отношении уступали образам героев из народа, так как патриотический лубок призван был подчеркнуть народный характер войны.
Ил. 54. Война России с немцами. Зверства немцев. М.: Типо-лит. торгового дома А. В. Крылов, 1914. Лубок
Ил. 55. Генерал от кавалерии А. А. Брусилов. М.: Издание И. Д. Сытина, 1915. Лубок
Среди народных героев по частоте изображений лидировал К. Крючков. Художники не стремились точно воспроизвести расписанный в печати героический миф о нем. Так, в одном случае казак рубал врагов саблей (даже не шашкой), в другом — колол пикой с винтовкой за спиной, хотя по официальной версии он выронил винтовку, когда немец ударил его саблей по кисти руки. Х. Ян пишет, что практически все издательства, выпускавшие лубок, имели собственные версии этого подвига[1666]. Л. В. Родионова насчитала в собраниях РГБ и РНБ 36 разновидностей лубков, посвященных подвигу казака, и хотя исследовательница отметила идентичность композиционной структуры сюжета, обратила внимание, что Крючков предстает перед зрителями то в пешей, то в конной схватке, то старым, то молодым, то с усами, то без них[1667] (ил. 56, 57). При этом Ян и Родионова склонны переоценивать культурно-историческую роль образа героя К. Крючкова, не учитывают ни низкий художественный уровень военно-патриотического лубка, ни известное по свидетельствам современников раздражение в солдатской среде раскручиванием его истории (выпускались даже папиросы «Козьма Крючков»). Среди скептиков имя К. Крючкова становилось нарицательным, в ходу был даже термин «кузьмокрючковство», обозначавший выпуск патриотической продукции сомнительного качества[1668]. Среди казаков ходили альтернативные истории «подвига», согласно которым Крючков получил ранения во время бегства от немцев.
Ил. 56. М. Г. Равицкий. Геройский подвиг донского казака Козьмы Крючкова. М.: Т-во типолит. И. М. Машистова, б. г. Хромолитография. Лубок
Ил. 57. Геройский подвиг Донского казака Козьмы Крючкова во время схватки с немецкими кавалеристами. М.: Хромо-лит. И. А. Морозова, б. г. Хромолитография. Лубок
Чуть реже воспевался подвиг штабс-капитана П. Н. Нестерова, впервые применившего в воздухе боевой таран. Сцены воздушных боев были самыми зрелищными и потому привлекали художников. Но не всем хватало технических знаний, чтобы релевантно передать подробности боя, конструкцию и тип самолета. Так, гродненское товарищество «С. Лапин с С-ми» издало хромолитографию, на которой Нестеров совершал таран, стреляя одной рукой из револьвера в выпавшего из самолета австрийского летчика (в действительности, вражеских летчиков было двое, и после того, как Нестеров разбился, они еще какое-то время продолжали лететь, пока не упали вместе с самолетом), а другой держащегося за баранку своего моноплана (Нестеров летел на легком французском моноплане «Моран», а австрийцы на тяжелом биплане «Альбатрос»). Неудивительно, что такое небрежное управление самолетом привело к трагедии.
Ил. 58. С. Я. Фиалковский. Геройский подвиг рядового Каца. Одесса: книгоизд-во М. С. Козмана, 1914. Лубок
Кроме Крючкова и Нестерова, прославлялись подвиги полковника Комарова, поручика Смирнова, унтер-офицера Панасюка, казачьего сотника Боткина, рядового Выжимоки и др. Вопреки шедшим из Ставки слухам о повальном предательстве евреев, одесское книгоиздательство М. С. Козмана напечатало лист «Геройский подвиг рядового Каца», иллюстрировавший подвиг солдата-еврея, награжденного Георгием III степени за то, что, укрывшись со своим отрядом в засаде, ночью атаковал превосходящие силы немцев, воспользовавшись тем, что в темноте немцы не смогли точно определить силы русских солдат (ил. 58). Как и в случае с Крючковым и Нестеровым, художника мало интересовали фактические детали: штыковая атака на лубке происходила при свете дня. Вместе с тем низкий профессиональный уровень художника С. Я. Фиалковского, плохо владевшего как рисунком, так и композицией, едва ли мог позволить стать популярным этому сюжету.