В изображении своих доминировали позитивно-героические образы, подчеркивавшие удаль, смекалку, отвагу русских воинов. Как правило, они иллюстрировали удачные вылазки, военные операции тех или иных частей армии. Но иногда встречались и трагические сюжеты, изображавшие гибель русских войск, как, например, на лубке под заголовком с сомнительным синтаксисом «За смерть одного казака тысяча — сгибнет немца — врага». На первом плане картинки были изображены убитые и раненые казаки, некоторые пытались отстреливаться. Наивная подпись под изображением предполагала, что все убитые будут отомщены: «Пуля шальная разит казака, / Пуля шальная не доблесть врага. / Пика — не пуля и с пикой казак / Ринется в бой и рассеется враг!» (ил. 59). Тем не менее в подавляющем большинстве лубочных картинок доминировал образ войны как забавы, наказания зарвавшегося врага. Враг был представлен как отступивший от правды, Бога, а потому слабый и обреченный на поражение. В конце концов такая недооценка противника в виртуальной картине войны начинала раздражать солдат, которые в реальных боевых условиях сталкивались с силой и мощью военной машины Германии, превосходившей по количеству тяжелой артиллерии, пулеметов, боеприпасов русскую армию.
Ил. 59. За смерть одного казака тысяча — сгибнет немца-врага. М.: Типолит. П. А. Пескеронова и Н. И. Горюнова, б. г. Лубок
Несмотря на то что война способствовала распространению народной религиозности, слухов о чудесных явлениях богородицы, Христа и святых, что активно поддерживалось официальными церковными изданиями, пропагандирующими войну как священную, последнюю битву добра со злом, патриотическая лубочная продукция эти тенденции отразила очень слабо. Главная причина — цензурные ограничения на изображение чудесных явлений, что в случае неканонической формы могло быть интерпретировано как кощунство. Тем не менее можно привести в пример как минимум две картинки религиозной тематики. На одной был представлен А. В. Суворов, наблюдающий с небес вместе с архангелом за битвой Первой мировой, на другой, изданной в типографии И. Д. Сытина и названной словами из Евангелия от Иоанна «Явлюся ему сам», изображался Христос, спустившийся к раненому воину (ил. 60, 61). Это изображение было распространено в годы войны, публиковалось в иллюстрированных журналах, а среди сытинской продукции известно два его варианта.
Ил. 60. Суворов и Слава. Текст: Суворов. Что такое там творится?.. / Ничего не разберу. / Слава. То казачья лава мчится, / Чтоб рубить всю немчуру! / …Побеждай не уставая, / Славный чудо богатырь!.. Хромолитография. Б. м., б. г. Лубок
Ил. 61. Явлюся ему Сам. М.: Литография т-ва И. Д. Сытина, 1914. Лубок
Вероятно, наибольшей популярностью в народе пользовался сатирический лубок, по причине как более ярко выраженной эмоциональной составляющей, так и большей визуальной оригинальности. Сатирический лубок отличался жанровым и стилистическим разнообразием, среди издававшихся серий можно отметить как дешевые, наспех напечатанные карикатуры на тонкой бумаге низкого качества, так и высококачественные картинки, ориентированные на коллекционеров и ценителей лубочного искусства.
В отличие от героического лубка, сатирический в большей степени соответствовал исконным традициям подлинного лубочного искусства. Народный лубок не просто отражал какие-то события или образы, он также был призван рассказывать истории, просвещать народ, поэтому народный лубок нарративен. Довольно часто использовалась структура житийных икон, при которой главный персонаж располагался в центре (среднике), а вокруг него в клеймах — основные события биографии. Народный лубок часто обращался к религиозной тематике, но при этом отходил от иконописных канонов, создавая свою, народно-апокрифическую версию библейской истории. В произведениях периода Первой мировой войны структура житийной иконы часто использовалась как прием героизации и сакрализации главного персонажа. Однако встречается этот прием и в сатирическом лубке, превращаясь в комикс. Тем самым создается инверсивный образ — прием, являющийся сакрализацией персонажа, используется, наоборот, в целях его профанизации. Такой конфликт высокого и низкого, типичный для карнавальной культуры, призван был усилить комический эффект и, нужно полагать, имел успех в определенных кругах зрителей (ил. 62).
Ил. 62. Немецкий Вильгельм по русским пословицам. М.: Типолитография И. М. Машистова, 1914. Хромолитография
Типичным примером подобного приема является лубок «Немецкий Вильгельм по русским пословицам», изданный в московской типолитографии И. М. Машистова. В среднике был изображен голый Вильгельм II, плывущий в тазу-феске по морю с мечом в одной руке и полудохлым немецким орлом в другой. Надпись под центральным рисунком гласила: «Большому кораблю — большое плавание. / Хоть нагишом да с палашом. / Хоть телишом да в шапке. / По Сеньке шапка». По краям в клеймах располагались рисунки основных направлений деятельности Вильгельма, а в правом нижнем углу в рисунке под названием «Конец» германский император был изображен в аду.
Близким этому типу изображения был сказочный лубок, повествующий в юмористическом ключе о подвигах русских народных героев. Один из них под названием «Сказка о немце, казаке и русском скипидаре» рассказывал о том, как по пути на рынок казак встретил немца (был изображен Вильгельм II), чья кобылка медленно плелась, и предложил намазать ее под хвостом скипидаром, чтобы бежала резвее. Немец согласился, но кобыла после этого взбесилась и ускакала. Расстроенный немец спросил казака, как ему теперь быть, на что казак предложил и немца подмазать скипидаром. После этого рванул уже немец, обогнав свою кобылу. В последнем клейме был изображен бегущий мимо жены-Германии и приятеля Франца Иосифа Вильгельм. Подпись передавала короткий диалог: «„Стой! Куда, завоеватель!“ — кричат ему жена и Франц приятель. — „Вы тут кобылку мою переймите, а меня не скоро ждите, от русского скипидара, — вот досада, — мне еще бежать надо!“»
Народный лубок в ряде случаев содержал политический контекст, что особенно характерно для старообрядческого лубка XVIII в., в котором в роли антагониста выступал Петр I. Исследователи отмечают, что один из самых известных сюжетов народного лубка — «Как мыши кота хоронили» — имел антипетровскую направленность, так как царя нередко изображали в кошачьем образе[1669]. Для подцензурного, официально издававшегося сатирического лубка подобная оппозиционная составляющая не была характерна, но иногда встречались исключения. Так, на лубке под названием «Что русскому здорово, то немцу смерть» рассказывалась история о том, как казак сбежал из немецкого плена, прихватив с собой вражеского полковника (ил. 63). На последней картинке был изображен казак с плененным немцем и командир. Однако у всех троих персонажей угадываются портретные сходства с распространенными визуальными образами известных исторических лиц: казак представлен в образе К. Крючкова (характерные рыжие кудри, выбивающиеся из-под сдвинутой набекрень фуражки), немец — Вильгельм II (отличительным атрибутом кайзера были усы, германского императора чаще всего изображали в каске пикельхельме, но когда без каски, то часто лысым или с короткой стрижкой «бобриком»), а командир казака — Николай II (подчеркнутая курносость, рыжий цвет волос, характерные усы и бородка, хотя, нужно отметить, что некоторые офицеры сознательно стригли усы и бороду под Николая). Сама по себе роль командира-Николая в этом лубке нейтральная, однако карикатурное изображение царя не допускалось цензурой и противоречило патриархальным основаниям самодержавной власти. Кроме того, двусмысленностями отличалась подпись под картинкой: «Извольте, ваше благородие, получить немецкую певицу в полковничьем чине». Как известно, в чине полковника был сам российский император, а неожиданное и не обоснованное сюжетом лубка упоминание певицы могло быть интерпретировано в качестве намека на слабость царя к артисткам оперы и балета (в обществе ходили слухи о любовных похождениях Николая II, в частности о его связи с балериной М. Кшесинской).
Ил. 63. Что русскому здорово, то немцу смерть. М.: Литография т-ва И. Д. Сытина, 1914. Фрагмент лубка
К сатирическому лубку можно также отнести карты Первой мировой, на которых страны-участницы представлены в характерных национальных образах зверей или человеческих персонажей (ил. 64). Подобная продукция была особенно популярна на Западе, но российские художники нашли оригинальное развитие этой темы: страны-персонажи были выведены из профилей границ. Так, Россия была представлена носатым и бородатым «храбрым русским молодцем»: «Храбрый русский молодец, / Зубоскал и удалец. / Добродушен он покуда, / Разозлится — будет худо»; Германия — старухой: «Немка — старая вояка / Тычет в шею австрияка»; Турция — свиньей: «Только Турция для слуха / Подняла свиное ухо» и т. д. Выпуск доступных для простого народа политических карт (впрочем, упомянутая карта стоила не демократично — целых 25 копеек) выполнял важную национально-идентификационную функцию, актуальную в условиях недостаточного развития национального самосознания низших слоев населения.
Ил. 64. Карта Европы в лицах (в начале войны). Текст: Немка — старая вояка / Тычет в шею австрияка, / …А не то его клыки / Разорвут тебя в клоки! М.: ДIXI, б. г. Хромолитография
Издавались также карты с изображением завоевательных планов Германии. На одной из них, под названием «Бред Вильгельма. Карты будущей Европы в представлении у германцев», к Германии отходили земли по Санкт-Петербург включительно, а Австро-Венгрия получала территории вместе со Смоленском. Издавался комбинированный лубок, в котором сочетались карта военных действий и сатирический сюжет. Издательство «Петроградское печатное производство» наладило выпуск оригинальной серии «движущей карикатуры». На оборотной стороне листа была изображена карта европейской войны, а на лицевой располагались элементы изображения, которые следовало вырезать и соединить ниткой, после чего картинки «оживали»: воин в форме астраханских казаков начинал лупить Вильгельма нагайкой по «мягкому месту», а донской казак размахивал огромными кулачищами с татуировками «для немца» и «для турка».