героев, композиционное построение также было лишено динамики. С визуальной точки зрения получилось малоубедительно и невыразительно, едва ли такое изображение могло запасть в память или душу современнику (ил. 79).
Ил. 79. В плену у баб. Казань: Типолитография «В. Еремеев, А. Шашабарин и К», 1914. Хромолитография
Среди сатирического направления стоит отдельно выделить лубочные картинки, авторами которых являлись известные художники-карикатуристы. Помимо Д. Моора, сатирический лубок рисовали Н. Ремизов (творивший под псевдонимом Ре-Ми), Ю. К. Арцыбушев. Ремизов, активно сотрудничавший с «Новым Сатириконом», рисовал для лубка утрированно наивные, стилизованные карикатуры с добавлением надписей. В качестве декоративно-лубочного элемента изображал антропоморфное смеющееся солнце с чертами лица К. Крючкова, а германского императора — в образе немца Михеля в колпаке, национальной персонификации Германии (ил. 80). На другой карикатуре издательства «Художественный лубок» художник Е. Н. Косвинцев изобразил Вильгельма, отрезающего половину булки у Михеля. Михель при этом кричит: «Что вижу я, о небо! Меня лишает кайзер картофеля и хлеба!» Помимо образа Михеля, кайзер и Германия изображались в виде немецких колбасок или собаки-таксы.
Ил. 80. Ре-Ми (Н. В. Ремизов). Голод в Германии. М.: Лит. т./д. «А. П. Коркин, А. В. Бейдеман и К», б. г. Хромолитография
Другим примером сатирических картинок для народа можно считать работы художника Ю. К. Арцыбушева, издававшиеся в серии «Русские поговорки в лицах» московской типолитографией В. Рихтера (ил. 81). Правда, стилистика лубка в них отсутствовала, а сами работы отличались повышенным психологизмом и более смелыми экспериментами с формой. Несмотря на то что некоторые исследователи атрибутируют их как лубочные картинки, вернее было бы отнести их к жанру карикатуры. Картинки эти издавались отдельными листами.
Ил. 81. Ю. К. Арцыбушев. Два друга — колбасник и его супруга. М.: Типолитография В. Рихтера, б. г. Хромолитография
Петроградскому акционерному обществу «Биохром» удалось привлечь к работе над лубком ряд талантливых, известных художников-иллюстраторов. В частности, с ним сотрудничал О. Шарлемань, потомственный художник-баталист, иллюстратор и декоратор, близкий к «Миру искусства». Его лубочные картинки отличались достаточно ритмичными композициями, гармоничными цветовыми гаммами. Лубок «Атака л. — гв. конным полком прусской артиллерии» обыгрывал ритм поднятых вверх сабель, который взаимодействовал с ритмом синих мундиров и белых штанин немцев, в результате чего создавалось впечатление передававшейся энергии от русских сабель прусским солдатам (ил. 82). Вместе с тем подобные художественные изыски в картинках, адресованных простому народу, вряд ли могли помочь в достижении пропагандистского эффекта, для простого народа они были слишком неочевидны, а для искушенных зрителей — просты. Отбывавший воинскую службу при поезде Красного Креста в Царском Селе художник-геральдист и иллюстратор, член «Мира искусства» Г. Нарбут создавал живые и сложные с точки зрения композиции рисунки, в которых использовались приемы миниатюры и народного лубка (ил. 83). В отличие от Шарлеманя, Нарбут смело экспериментировал с обратной перспективой, не боялся декоративности, некоторые из его лубочных рисунков приближались к работам Лентулова и Машкова из «Сегодняшнего лубка». Оригинальными графическо-композиционными решениями отличались картинки другого члена «Мира искусства», художника-графика Д. Митрохина, также сотрудничавшего с «Биохромом». Его особенно привлекала тема морских сражений. При этом в лубке «Морской бой», несмотря на смелую композицию, выстроенную посредством двух активных диагоналей, образованных лучами прожекторов, ему отказало чувство стиля: художник позволил себе эклектичное смешение реалистического рисунка военных кораблей и стилизованную à la Хокусай волну на переднем плане (ил. 84). Профессиональные художники вряд ли всерьез относились к жанру патриотического лубка, если позволяли себе подобные огрехи.
Ил. 82. О. Шарлемань. Атака л. — гв. конным полком прусской артиллерии. Пг.: Биохром, 1914. Хромолитография
Ил. 83. Г. И. Нарбут. Казак и немцы. Пг.: Биохром, 1914. Хромолитография
Ил. 84. Д. И. Митрохин. Морской бой. Пг.: Биохром, 1914. Хромолитография
Несколько особняком стояли работы профессионального иллюстратора А. Апсита, рисовавшего жанровые сценки на темы прощаний родителей с мобилизованными солдатами, немецких зверств и пр., которые стилистически были весьма далеки от жанра лубка, а более подходили для иллюстраций печатных изданий (ил. 85). Тем не менее они выпускались типолитографией Е. Ф. Челнокова.
Ил. 85. А. П. Апсит. Лубок двухчастный «Благослови, отец, всех четверых…», «Железные сердца». М.: Типолитография Е. Ф. Челнокова, б. г. Хромолитография
Несмотря на разнообразие лубочной продукции и отдельные удачные произведения русских графиков, открытым остается вопрос, насколько удалось лубку выполнить свои пропагандистские задачи. Лубок мог развеселить обывателя, реже — заострить его внимание на тех или иных событиях войны, однако ярких художественных произведений, способных пробудить ненависть к врагу или вызвать сильное чувство эмпатии по отношению к жертвам войны, назвать нельзя. Картинки, иллюстрировавшие «немецкие зверства», были весьма банальны с художественно-изобразительной точки зрения, а потому не могли всерьез задеть чувства зрителей. В. П. Булдаков справедливо отмечает отсутствие мобилизационного эффекта от лубочной продукции: «Воинственная графика порождала скорее недоумение, нежели патриотические чувства. Образованного человека она скорее всего отталкивала своей искусственной легковесностью, а простой человек ни трагедии происходящего, ни опасности поражения не ощущал — мобилизационный эффект лубка вряд ли мог быть высок»[1682]. И. В. Купцова также невысоко оценивает художественные и пропагандистские характеристики лубка, считая его «подделкой», полагая, что хоть лубок и «отражал психологию народа и был искусством для народа», но на появившихся в первые месяцы войны лубочных картинках «отсутствовали непосредственность и искреннее настроение, лежала печать надуманности и подделки под народное творчество»[1683]. Вероятно, отсутствие искренности и надуманность не являются характеристиками продукции «Сегодняшнего лубка» или издательства «В. Ф. Т.», однако такая оценка вполне соответствует основной массе картинок. Б. И. Колоницкий, цитируя письмо находящегося в действующей армии художника Н. Зайцева, и вовсе отмечает раздражение, которое вызывало патриотическое изобразительное искусство в среде фронтовиков: «Я видел всевозможные картины, иллюстрирующие войну, они у нас здесь имеются, но какая горечь в душе. Пусть художники, если они желают добра ближнему, бросят заниматься этими гнусными делами. Войну надо иллюстрировать, как чуму, язву, как народное горе, зло и раскрывать эту язву без содрогания с ужасом анатома и преподносить людям весь ужас…»[1684]
Фальшь героико-реалистического лубка заключалась не только в тенденциозной передаче военных событий, но и в том, что в целом лубочная продукция не передавала характер индустриальной, окопной войны. Лубочное визуальное пространство, акцентируя внимание на рукопашных схватках и массовых пеших баталиях, генеральных сражениях, иллюстрировало тем самым войны далекого прошлого. Художники, среди которых преобладали народные умельцы-любители, плохо себе представляли реалии Первой мировой, поэтому среди побывавших на фронте солдат подобные картинки вызывали отвращение. Впрочем, воспевание героизма войны в любые времена будет фальшивым. Кровь, боль, вши, венерические болезни — эти спутники фронтовой повседневности не находят себе места в пропаганде.
Однако констатация того, что лубок не добивался должного эффекта, имеет важное значение для изучения массовых настроений общества, может свидетельствовать о том, что художники не испытывали достаточно сильных эмоций, патриотических чувств, чтобы передать их своим зрителям. Кроме того, угасание жанра патриотического лубка в 1915–1916 гг. свидетельствует о психологических процессах, протекавших в русском обществе, сделавших патриотическую продукцию более не актуальной.
Тем не менее военный лубок, особенно издательств «Сегодняшний лубок», «В. Ф. Т.», «Биохрома», обращавшихся к фольклорным образам войны, отразил, пусть и поверхностно, ее оборотную сторону: отсутствие высокой идейности, искренних патриотических чувств и наличие архаичных инстинктов в их чистой, народной, подчас карнавальной форме. Не случайно художники «высокого жанра», почувствовавшие искренность лубка, обращались к нему за вдохновением в поиске новых, более выразительных образов.
Таким образом, не только собственно лубочная продукция, но и особенности ее издания и последующего функционирования отражают черты массовых настроений общества. Не случайно В. Денисов сопоставил лубок как визуальный документ со слухами как устным источником народных настроений, в какой-то степени они выполняли схожие функции, раскрывали архетипическую природу визуального дискурса о войне. В целом низкий художественный уровень основной массы лубочной продукции, при наличии безусловно талантливых авторов, говорит о том, что Первая мировая война не стала тем событием, которое могло всколыхнуть творческие силы народа и привести к созданию выдающихся произведений. Особенно это заметно по динамике выпуска лубочной продукции, фактически прекратившейся к 1916 г. Вместе с тем необходимо отметить сюжетную особенность лубочной продукции — обращаясь к народным образам, нередко фольклорным мотивам, лубок подчеркивал стихию народной энергии, воспевал в этом контексте не только героя-воина, но и героя-бунтаря. В контексте уже приводившихся высказываний современников летом — осенью 1914 г. о том, что война неизбежно приведет с собой революцию, данная характеристика лубка наделяет его прогностической функцией в той степени, в которой визуальный образ способен отражать скрытые предчувствия эпохи.