— В этой стране нет смертной казни, но их могут сковать цепью и заставить дробить кирками камни, а огромные нубийцы в красных набедренных повязках станут пороть их кнутами.
Джорджина кисло скривилась:
— На самом деле будет вот что: их посадят в удобную камеру в женской тюрьме, дважды в неделю они будут приглашать соседок на вечеринки с фаджем, а по выходным — на спиритические сеансы.
— И то если будет доказано, что произошло убийство, — сказала я, поразмыслив. — Наташа станет утверждать, что отравила фадж, желая уничтожить крыс, о которых она твердила.
— Разве слыхано, чтобы крыс травили фаджем? — удивилась Джорджина. — Яд обычно кладут в куски гнилого сыра.
Мы пошли искать доктора Гэмбита, но сумели найти только его жену, которая помешивала на кухне картофельный суп.
— Доктор Гэмбит сегодня никого не примет, — отрезала она. — Легкомысленно с вашей стороны просить его об аудиенции по личным вопросам в то время, когда он так безумно взволнован.
— Дело неотложное, — заявила Джорджина. — Он нам нужен немедленно.
— Тем не менее это невозможно, — уперлась миссис Гэмбит. — А теперь прошу вас заняться уборкой ваших бунгало и провести день собранно и дисциплинированно, несмотря на нарушившее наш обычный распорядок печальное событие.
Настаивать было бессмысленно. Мы сумеем поговорить с доктором Гэмбитом только на следующий день после похорон Мод. Жаль, конечно, ведь кому-то придется потратить силы и выкопать бедолагу, но поделать мы ничего не могли.
А пока мы гуляли по саду и обсуждали случившееся с самых разных точек зрения.
— Кто бы мог подумать, что Мод — замаскированный мужчина? — спросила я Джорджину. — Со всеми ее панталонами и изысканными блузками? Вы, наверное, жутко удивлены.
— Совсем не удивлена, — ответила она. — Я поняла, что Мод мужчина, при первой нашей встрече здесь.
— Как вы сумели догадаться? — Я в изумлении замерла. — В нем было больше женственности, чем в любой из нас.
— Я знала Артура Соммерса, когда он держал в Нью-Йорке антикварный магазин. Он не причинил мне в жизни никакого вреда, и у меня не было повода выдавать его маленький секрет. Его личное дело, что он выбрал себе такое безобразное имя — Мод.
— Но зачем он заточил себя в доме для престарелых дам? — удивилась я. — Мог бы придумать что-нибудь поинтереснее. Ведь деньги, как я думаю, у него водились.
— Что ж, раз вы знаете суть, думаю, несчастному Артуру нисколько не повредит, если я расскажу вам все остальное.
— Давным-давно Артур купил маленькую лавчонку на Восьмой авеню в Нью-Йорке и завалил отвратительным мусором, который называл антиквариатом. Я жила по соседству с абиссинкой, о которой уже упоминала. Время от времени я заскакивала к Артуру обсудить свои маленькие невзгоды, и мы сдружились. Через некоторое время я узнала, что антикварная лавка Арти — лишь ширма для нелегального бизнеса. Он торговал красными и синими подушечками для иголок, сверху украшенными кружевами, а внутри набитыми марихуаной.
Я долго не могла догадаться, зачем его клиентам, среди которых было немало грубых матросов, требуется столько изысканных швейных принадлежностей. Подушечки для иголок Артур изготовлял сам. Таким образом он научился мастерски управляться с иголкой и ниткой. Он устроил себе удобный бизнес — многие любили покурить марихуану, это их взбадривало.
Одним прекрасным днем он сдал комнату из тех трех, что были расположены над его магазином, и в нее вселилась художница-пейзажистка Вероника Адамс. Та самая Вероника Адамс, которая занимает у нас цементный сапог рядом с поганкой, в которой живет маркиза. Она до сих пор расписывает ярды туалетной бумаги. А когда-то была изящной женщиной, Артур без ума в нее влюбился. Даже не брал с нее плату за комнату. Романтический настрой лишил Артура осторожности, и он стал по ошибке продавать красные подушечки полиции. Все бы кончилось очень плохо и сидеть бы Артуру в «Синг-Синг» или другом подобном месте, если бы его не предупредил содержатель подпольного магазина спиртного в Гринвич-Виллидже Лупоглазый Джонсон. Артур с Вероникой рванули на границу с Мексикой и открыли в Ларедо ночной клуб. Вероника все свободное время рисовала пейзажи, а по субботним вечерам, если набиралось достаточно клиентов, участвовала в стрип-шоу. Сама я ни одного не видела, но стоит на нее теперешнюю посмотреть — и все можно вообразить. Она украшала себя старыми страусиными перьями и бусами. А костюмы, наверное, шил сам Артур.
Так они жили, пока фигура Вероники могла привлекать зрителей, затем отошли от дел, несколько лет провели в Аргентине и перебрались сюда. Артур решил, что дом для престарелых дам может послужить достойным убежищем в конце их достаточно бурной жизни. Бедняге Артуру не могло прийти в голову, что ему придется жить под одной крышей с миссис ван Тохт. Это был удар ниже пояса, но он постепенно освоился и всегда с теплотой отзывался о ее скромности. При всем своем любопытстве миссис ван Тохт так и не узнала его тайны. Во всяком случае, до настоящего времени. Вот схематическое описание жизни Артура Соммерса, который даже вообразить не мог, что его убьют в доме для престарелых дам, хотя его легко могли убить в любом другом месте.
Джорджина, вспоминая, загрустила, и я попыталась сменить тему разговора:
— Интересно, какая марихуана на вкус. — Но она меня как будто не услышала. Наверное, думала о Веронике и Артуре. А может быть, об абиссинке.
Похороны Артура, или Мод, прошли второпях. Родственники не приехали, и из присутствующих были только доктор Гэмбит и его жена. Мы так и не узнали, как они отнеслись к тому, что Мод оказалась мужчиной. Нам они ничего не сказали. Вероника продолжала рисовать на рулонах туалетной бумаги. Ее так согнуло, что невозможно было заглянуть ей в лицо и почувствовать, причинил ли ей боль уход в мир иной старого любовника.
Сама я провела очень беспокойную ночь, то тревожась о том, что сказать доктору Гэмбиту, то трясясь от страха, когда вспоминала о злокозненном заговоре Наташи и миссис ван Тохт. Кто бы мог подумать, что в доме для престарелых дам могут возникнуть подобные проблемы.
Доктор Гэмбит принял меня с Джорджиной незадолго до завтрака. Его полное лицо необычно посерело и подергивалось.
— Если речь идет о повседневной работе, — раздраженно начал он, — вы можете получить совет у миссис Гэмбит. Я крайне занят. Поэтому переходите сразу к делу.
Пожалуйста, — ответила Джорджина с обычной отвагой. — У Мод не было никакого цирроза печени.
Доктор Гэмбит сипло пискнул, затем взял себя в руки и заговорил:
— Джорджина, вам надо серьезно трудиться, чтобы справиться с вашими болезненными фантазиями.
— К черту болезненные фантазии, — отрезала Джорджина. — Лучше послушайте, что видела миссис Летерби.
Я рассказала все, что знала.
— Если вы закончили, должен вам сказать, что в жизни не выслушивал подобной злостной клеветы, — насупился доктор Гэмбит. — Я поражаюсь вам, Джорджина, вы уже несколько лет среди нас. Вас обеих терзает болезненное воображение — самый закоренелый человеческий порок. Придется организовать для вас специальные упражнения, чтобы вы могли преодолеть в себе эту ужасную физическую слабость.
— Вы ненормальный! — возмутилась Джорджина. — Сидите тут и вякаете что-то о психологии, в то время как нас всех могут в любой момент отравить. Ван Тохт и Наташу надо посадить на электрический стул.
— Довольно, миссис Сайкс. — Доктор Гэмбит поднялся со стула. — Я прослежу, чтобы вам дали успокоительное.
— А что насчет крысиной отравы, которую миссис Гэмбит приобрела для Наташи? — вступила в разговор я. — Вы должны по крайней мере потребовать отчета, как она ее использовала.
— Миссис Гонзалес — удивительнейшая из женщин с высоким уровнем экстрасенсорных возможностей, — с чувством собственного достоинства ответил доктор Гэмбит. Ни вам, ни Джорджине Сайкс не под силу разобраться в тонком механизме ее ума. И эта оскорбительная сплетня, которую вы придумали, свидетельствует только о том, что вы пропитаны завистью. Желаю доброго дня. Миссис Гэмбит даст вам успокоительное. — С этими словами он вытолкал нас из кабинета.
Мы с Джорджиной были готовы к любой реакции, но растерялись, оказавшись перед стеной полного недоверия. И, онемев, минут пять не могли произнести ни единого слова. Мысль обратиться с рассказом об убийстве к миссис Гэмбит представлялась абсурдной.
Во время завтрака я то и дело поглядывала исподтишка на миссис ван Тохт и Наташу. Мы с Джорджиной практически ничего не ели — это казалось небезопасным.
Днем мне сказали, что ко мне приехала гостья, и я поспешила в гостиную, где мы принимали посетителей по будням. Какое же я испытала удивление и восторг, когда увидела Кармеллу, очень модную — в длинном твидовом платье.
Телепатический дар подсказал ей: со мной что-то не так. Ей приснился сон, будто я танцую с офицером венский вальс.
— Увидеть во сне человека танцующим значит, что он либо обладает оккультной силой, либо вляпался в неприятности, — сообщила она мне. — Мне сразу стало понятно, что ты попала в переделку.
Я отвела ее на свое любимое место — к Пчелиному пруду — и выложила все: как по ошибке убили несчастного Артура-Мод и как мы боялись, что ошибку могут в любой момент попытаться исправить.
— Секунду терпения, — успокоила меня Кармелла. — Сейчас я найду решение. А пока никого нет, дам тебе шоколадное печенье и портвейн. — Она порылась в большой корзине с крышкой. — Вот. Портвейн я налила в термос, чтобы не догадались, если станут обыскивать. Еще захватила большой напильник на случай, если бы пришлось перепиливать решетки. Решеток здесь нет, но вдруг на тебя нападут, тогда напильник может очень пригодиться.
— Как мило с твоей стороны, Кармелла, — растрогалась я. — А мне нечего тебе дать. Нас отсюда совсем не выпускают.
— Не бери в голову, — ответила она. — Теперь дальше: твои кошки в порядке, а твоя единственная, как я понимаю, проблема, что тебя могут убить. По ошибке или специально, с твоей точки зрения это не имеет никакого значения. Тебе необходимо предупредить всех, кто может считаться потенциальными жертвами. И поскольку доктор Гэмбит отказывается что-либо предпринять, вы должны все вместе объявить голодовку.