Свен опустил голову, поняв, что наказание неминуемо. В нем по-прежнему кипело возмущение, но разбираться сейчас означало накликать еще большие неприятности. Лин посмотрел на него — пристально, будто пытаясь прочитать мысли, — и неожиданно уступил:
— Можешь начать послезавтра. Завтра у тебя будет болеть голова, это достаточное наказание.
— Спасибо, — усмехнулся Свен. — И спасибо, что не заставляешь меня публично извиняться, это по-людски.
Лин остановился прямо перед ним, взглянул исподлобья — резкий взгляд, пронизывающий, как шпага.
— Извиниться нельзя заставить, как и нельзя заставить простить, — сказал он негромко. — Наказание — это тебе по закону, а по-людски вот что: если она из-за тебя будет плакать, по-другому поговорим.
Потом кликнул ребят, велел им отпустить виновного и выдать ему листок на работы, а сам ушел не оглядываясь.
После этого Свен снова что-то пил в компании друзей, потом один, потом брат кое-как уговорил его пойти домой и даже проводил до дома, опасаясь, что Свен снова угодит в какую-нибудь переделку. Как очутился в своей кровати на втором этаже мастерской, он не помнил, зато помнил, что снилась ему какая-то мерзость про Асту с Эриком и еще почему-то про князя Эльма, который это все одобрил. Проснувшись, он не сразу сообразил, где находится, потом вспомнил — дома, и решил: нужно попить воды, иначе ядовитое болото захлестнет его с головой.
Кое-как поднявшись и сев на кровати (битое стекло в голове при этом пересыпалось из стороны в сторону, больно раня острыми краями), он вдруг обнаружил, что не один — на подоконнике, глядя на улицу за окном, сидела Мия. Как всегда, свежая и нарядная, со сложной прической и в длинном изумрудном платье, украшенном золотистыми тесемками. Заметив, что Свен проснулся, она улыбнулась самой бодрой и очаровательной улыбкой:
— Доброе утро!
Сквернее шутки нельзя было придумать. Свен посмотрел на нее из-под тяжелых век, но уже в следующую секунду распахнул глаза, совершенно проснувшись.
— Мия? Что вчера было? Ты здесь ночевала?
— Размечтался! — фыркнула Мия и спрыгнула с подоконника. — Мне брат твой все рассказал. Говорит, ты просто сам не свой в последнее время, вдобавок эта драка. Дорогой мой, ну разве так можно? Еще и столько пить. Даже при твоем здоровье это добром не кончится.
Свен махнул рукой, опустил босые ступни на прохладный скобленый пол и вздрогнул. Спал он в чем пришел — в штанах и безрукавке, а вот ботинки куда-то подевались, и с кровати он их не видел.
— Погоди, — сказала Мия. — Я знаю, что тебе сейчас нужно.
Она поднесла ему стакан какой-то светло-зеленой жидкости, от которой крепко пахло горькими травами. Отвар оказался теплым, и, сделав глоток, Свен поморщился и замотал головой.
— Давай-давай. — Мия чуть подтолкнула его руку со стаканом. — Это настоящее волшебное зелье. И голова пройдет, и желудок успокоится, и соображать начнешь. Пока ты спал, я сбегала к бабушке Софье. Это она для тебя приготовила, сказала, то что надо.
Софья была известной в Арнэльме травницей. Поговаривали, что это река открыла ей некоторые секреты, как когда-то эльмбуржцам, знаменитым своей медициной.
Свен покорился и, выпив половину стакана, обнаружил — ему действительно лучше. Через десять минут он уже сидел напротив Мии за столом и рассказывал ей свои горести:
— Вот как хочешь, не понимаю я, что происходит… Не понимаю. Может, ты, женщина, мне объяснишь? Что я не так делаю, почему все никак не складывается? Я был с ней честен, никого из себя не строил, предложил все, что имею, — а она ни да, ни нет два месяца, зато с этим недомерком все время проводит… Друзьями они вдруг стали, ты понимаешь? Так сказала бы мне, что он ей больше нравится. Нет. Я ее замуж звал, всю жизнь свою готов был поменять ради нее — а она мне даже не отказала. Будто смеется…
Выговорившись, он со вздохом обхватил голову руками. Мия тоже вздохнула:
— Балбес. Неужели ты и правда не понимаешь? Хотя с твоим характером, насколько я тебя знаю, это сложно.
— Что такое с моим характером? — не понял Свен.
— Терпение. У тебя нет терпения. Ты привык в своей работе, что, раз знаешь законы дела, имеешь опыт и применяешь силу, все получается. Любовь так не работает.
Она замолчала, и Свен сделал нетерпеливый жест рукой: мол, продолжай.
— Ты совершенно не думаешь о том, как жила эта девушка до тебя. Она потеряла брата, жила одна в большом городе, потом попала сюда. Тут все новое, необычное: новая работа, новые люди, дом, поиски эти… Она со всем этим справлялась, заметь. И тут появился ты. Позвал ее замуж. И что теперь, она тебе в ноги упасть должна? Она понятия не имеет, чего от тебя ждать, — может, еще больше проблем. И как будто чтобы подтвердить это, ты напиваешься и устраиваешь драку. Чудесно!
Свен рассеянно кивнул, хотя понимал пока мало. Потом он спросил:
— Так что же мне делать, по-твоему?
— Терпение, Свен. Учись терпению. Будь рядом, но ничего не требуй и уж тем более не устраивай скандалов, как вчера. Приходи после работы, провожай домой, ходите вместе за покупками, на почту. Попробуй ее не на свидание пригласить, а провести вместе день, на рынок в воскресенье сходить, родителей навестить твоих. Посмотрите друг на друга в каждодневном платье, без праздников, без прихорашиваний. — Она задумалась и окинула его придирчивым взглядом. — Только тебе бы все же рванину эту сначала сменить… Давай я тебе новую безрукавку сошью?
Безрукавка Свена, и так уже порядком обтрепанная, после вчерашнего выглядела еще хуже. Кто-то схватил его за одежду, пытаясь удержать, так что теперь от плеча до лопатки зияла прореха. Цвет у вылинявшей ткани был серо-коричневый, а на срезах рукавов во все стороны торчали нитки.
— Это очень важная одежда. Я в ней сдал все экзамены и сделал свой первый заказ. Это почти часть меня.
Мия только головой покачала:
— Боюсь, что ты прав, ты таскаешь ее уже слишком долго. Ну-ка снимай, надо тебя обмерить.
Свен, явно недовольный оценкой его туалета, все же повиновался. Мия вынула из кармана свободного платья сантиметровую ленту, которую всегда носила с собой, нашла на столе среди эскизов клочок бумаги и карандаш и быстро сняла мерки, записав результаты.
— Ну вот, молодец, — сказала она довольно, убирая ленту и бумажку в карман, потом осмотрелась вокруг. — И еще ты, это… прибрался бы здесь хоть немного. А то правда, если кого пригласить, то даже неприлично.
— Это творческий беспорядок, — пробормотал Свен, тоже оглядывая стол, заваленный бумагами, и старый комод с наполовину выдвинутыми ящиками, наполненными всякой всячиной. — Ты меня прям разбила в пух и прах, сам теперь не знаю, что о себе думать.
— Ты не думай. Ты делай. Пусть другие думают, они же тебе все и расскажут. Ладно. — Она взглянула на маленькие золотые часы на запястье. — Мне пора. Скоро мастерскую открывать, а я еще в магазин зайти хотела.
— Пойдем провожу. Заодно почтовый ящик проверю…
Утром Аста долго думала, какой ехать дорогой. Инга просила перед работой забрать подборку фотографий насекомых у одного из ее друзей, на выставку для школьников. Ее друг жил на набережной и собирался на неделю уйти в лес, за новыми исследованиями, так что пришлось заехать пораньше. Уложив папку с фотографиями в сумку, Аста еще раз вспомнила вчерашнее и все же повернула свой велосипед на улицу, где жил Свен, — так намного быстрее. Она и хотела увидеть его, и боялась, что это произойдет, и руки все еще тряслись после вчерашнего, и разговаривать с ним желания не было, но что-то тянуло ее именно на этот маршрут…
Свен вышел, как был, босиком и голым по пояс, поежился:
— Ух, свежо! Осень скоро…
Провел Мию до калитки, поблагодарил:
— Спасибо, что пришла и спасла меня от головной боли. И от душевных терзаний.
Та улыбнулась:
— Всегда пожалуйста.
Потянулась, как обычно, поцеловать его в щеку, обняла на прощание по-сестрински и пошла своей дорогой.
И тут Свен увидел Асту. Она стояла у соседнего дома под шелковицей, опершись на велосипед, и смотрела на него. И даже с такого расстояния на лице читалось удивление и отчаяние. Потом медленно развернулась и поставила одну ногу на педаль.
Забыв обо всем, Свен бросился к ней:
— Аста! Подожди! Это не то, что ты думаешь!
Она обернулась, посмотрела на него — слезы в глазах, на скулах — яркие пятна.
— Да ты что? — спросила она сдавленным голосом.
— Ты не понимаешь… Она мерки с меня снимала!..
— Мерки? — переспросила Аста все так же тихо. — Не смеши меня. Прощай, Свен. Думаю, свой ответ ты получил…
— Стой! — Он в отчаянии схватил одной рукой руль велосипеда, надеясь остановить ее. — Слушай, я ни в чем перед тобой не виноват. Да, я дурак и не должен был вчера терять голову, признаю. Но с ней у меня ничего не было. Почему ты мне не веришь? Почему я все время должен оправдываться?
— Извини, Свен. — Аста вытерла глаза ладонью. — Я думаю, у нас ничего не получится. Лучше оставь меня в покое.
Она дернула велосипед на себя — Свен отпустил, бессильно опустив руку. И Аста уехала не оглядываясь.
Глава 30
Во сне Киму все время казалось: он лежит на берегу реки, в воде, и эта вода очень холодная. Холод пронизывал до костей, от него сводило мышцы в груди и трудно было дышать. Но во сне думалось, что это единственный выход. Быть в реке, укрыться ее водой, чтобы свои его не нашли…
Утром его разбудил голос брата:
— Эй, лежебока, вставай. Завтрак уже на столе.
Ким открыл глаза. В голове была странная звенящая пустота, все тело казалось тяжелым, но тоже каким-то пустым, как литой колокол.
— Да что с тобой? — Давид потряс его за плечо. — Ты спишь или нет?
Ким повернулся к нему лицом, потом медленно сел на кровати. От каменной стены рядом будто исходило тепло — такая стужа была внутри. Давид посмотрел на него подозрительно, прикоснулся ладонью ко лбу.