орящие ветки и залюбовался новой переменой облика Джой.
— Вот тут ты и ошибся, — хмыкнул Стэн, — Джой только гнется. До предела. И распрямляется прямо тебе в лицо с треском и грохотом — бац! Но она не ломается.
— Почем ты знаешь? — серьезно возразила девушка. — Я себя на излом не пробовала.
— Вот и попробуем, — тихо сказал Кен.
— Прямо сейчас будешь пробовать или как? — Джой приподнялась на локте.
— Или как, конечно. Ты мне ведь что обещала? Совсем другое. Полюбить всем сердцем. Я подожду.
— Ну ты и наглец, — весело удивилась девушка. — Мало тебе сломать; тебе надо, чтоб я сама себя сломала.
— Именно, — охотно согласился Кен. — И по возможности в моем присутствии. Будет на что посмотреть.
— Лучше мне поторопиться. Не то, чую, отольется мне твое ожидание, каждый лишний час.
— Конечно, — спокойно подтвердил Кен, но в глазах его вспыхнуло холодное бешенство. Да что эта девчонка себе позволяет? Чтобы клановая крыса смеялась над ним? С любой другой Кен давно обошелся бы по-свойски, так ведь нахалка того и ждет — жестокости, насилия. Ждет не дождется права презирать его. Ишь чего захотела. Нет, золото мое, этого ты не получишь. Профессионалы не поддаются на такие дешевые провокации.
— Вот только что ты делать станешь, пока я буду влюбляться? Стиснешь зубы и будешь терпеть или другую потребуешь?
— Стисну зубы и буду терпеть. — Кен скорчил уморительную рожу, показывая, как именно он их стиснет.
— Кончайте шутить, — недовольно произнес Стэн. — Спать пора.
— Да с чего ты взял, что он шутит? — поинтересовалась Джой. — Он серьезен, как шакал над тухлятиной. Правда, милый?
— Вот-вот, — кивнул Кен. — Ты, как всегда, права, моя прелесть. Мне ведь обещали — всем сердцем. Разве же сердцем шутят?
— Психи, — убежденно и с чувством заявил Стэн и отвернулся.
Тень от висячего моста весело раскачивалась на волнах: день был ветреный, в ушах так и свистело. Развеселое дерганье тени среди солнечных бликов внизу, в головокружительной глубине, выглядело куда как мило. Сам мост представлял далеко не столь отрадное зрелище. И не в том дело, что под ударами ветра он ходил ходуном, трясся, подрагивал и выкидывал всевозможные коленца. Перила правой стороны недавней бурей снесло напрочь, по левую сторону угрожающе скрипели жуткого вида обломки, на которые и комар не рискнул бы опереться.
— Дурака мы сваляли, — заметил Стэн. — Обрадовались, что буря осталась за спиной. Вот тебе и за спиной! Надо было ехать через Горелые Земли, полдня бы всего и потеряли. А так два дня.
— Не будет двух дней, — возразила Джой. — Не поедем мы через Горелые. Еды у нас нет, воду везти не в чем, лошадей кормить будет нечем, поить — тем более. Изголодаются, начнут тамошнюю травку щипать — ты их удержишь?
— Едва ли. — Стэн мрачно плюнул в пропасть и сосредоточенно проследил полет плевка.
— Слушай, Стэн, а плавать ты умеешь? — поинтересовался Кен.
— Если есть вода, — ощерился Стэн.
Действительно, вода еле покрывала острые камни, кой-где их края вылезали наружу и вокруг них бешено кружились белопенные ореольчики.
— Ладно. — Джой спрыгнула наземь и принялась стреноживать коня. — Придется лошадей оставить. Мост выдержит, они — нет. Потом переправу наведем и вернемся.
— И найдем пустое место?
— Что ты? Кто посмеет красть коней с таким тавром? — Джой выпрямилась и хлопнула по крупу лошадь Кена... — А наших не тронут заодно. Стой, ты куда?
Стэн мотнул головой в сторону эпилептического моста.
— Вот уж нет. Сначала я. Стоит мне посмотреть, как тебя там качает, и у меня просто духу не хватит.
Интересно, как она пойдет, подумал Кен. Она же вся зеленая. От одного взгляда на нее уже тошнота подкатывает. Ничего, моя прелесть. Попросила бы — перенес, но уж коли хочешь сама — иди.
Джой легла на край моста и медленно поползла, стараясь не раскачивать мост своими движениями. Спокойно пережидая неожиданные рывки. Кен, затаив дыхание, следил, как ее распластанное тело приближается к другому краю пропасти.
Переправившись, Джой проползла еще немного по твердой земле, остановилась и встала на колени, готовая в любой момент опереться о землю. «Хорошо!» — мысленно одобрил Кен. Понимает, что стоит ей только подняться в рост, и она тут же загремит вниз.
— Я пошел! — крикнул Стэн, махнул ей рукой, опустился на четвереньки и двинулся вперед, высоко задирая голову. Кен тем временем распутал ноги лошадей, завязал одной из них глаза и принялся водить по берегу быстрым ровным шагом. Едва Стэн покинул мост, Кен ступил на него и повел за собой лошадь, не меняя походки — быстро, спокойно, уверенно. Джой и Стэн судорожно схватились за руки. Переправив одну лошадь, Кен снял с ее глаз повязку и вернулся за следующей. Своей лошади он глаз не завязывал и по берегу не водил, просто взял под уздцы покрепче. Казалось, мост под ним дергается меньше, чем под Джой или Стэном, до того уверенно он шел, ведя лошадь в поводу без единой остановки.
— Браво, — шепнула Джой. Стэн молча поднял большой палец.
— Поехали, — безжалостно бросил Кен, одним рывком вскакивая в седло. Джой и Стэн, бледные, негнущиеся, словно деревянные, без единого возражения полезли на коней. Стэн с места взял в галоп, Джой пошатнулась в седле, выпрямилась и дала своему гнедому шенкеля. Кен последовал ее примеру и мигом поравнялся с ней.
Ай да клиенты, подумал Кен, пряча улыбку. Клановые крысы, как же. Да, конечно, все они безрукие, безногие, а пуще того — безголовые, шагу ступить не сумеют, и эти двое не исключение. Зато возиться с ними не надо. Боятся до рвоты, но идут. Сами. Опыт — дело наживное, а мужество или есть, или его нет. Хорошие ребята. Кен было приготовился к протестам, к нытью беспомощных клановых пустобрехов. Никогда он еще так не ошибался. Ладно. Девчонка смеется ему в лицо, парень воротит нос и отмалчивается — пусть их. Они имеют право.
— Может, отдохнем? — сжалившись, предложил Кен. Джой помотала головой.
— Не стоит, — сдавленно ответил Стэн. — Уже недалеко.
Вскорости неразлучная троица выехала к ручью, Стэн резко натянул поводья.
— Джой, держи! — крикнул он. — Запалишь ведь коня.
— Держу, не бойся. — Джой загодя намотала повод на руку. Кони тянулись к воде. Только Кен мог зацепить поводья за седельную луку — его лошадь раздувала ноздри, но к воде не шла.
— Поводи их, пока остынут. — Джой устало спрыгнула наземь. — А я искупаюсь. Потом вы оба.
Стэн увел лошадей. Джой взялась за застежку у горла и дерзко взглянула на Кена.
— Смущаться будешь? — спросила она.
— Да, и притом с удовольствием! — Кен неспешно отвернулся, склонил голову и картинно поднял к глазам узкую кисть. — Я уже смущаюсь! Давай быстрее купайся.
За его спиной послышался шум, лязг, подкованных сапог и застежек, плеск и быстрое дыхание, короткий смех. Снова плеск. Чтоб тебя черт любил, со злостью подумал Кен. А то и его наместник на земле, лично наш бесценный Лэй. Еще лучше.
Побрякивание гальки под босыми ногами, снова лязг и шорох, невнятное «оой!» — еще бы, трава здесь преострая — и наконец долгожданное притопывание — все, надела сапоги, можно обернуться.
— Стэн, — крикнула Джой, выжимая мокрые волосы, — отдай мне лошадей и иди купаться!
— Сейчас, — отозвался Стэн откуда-то снизу по течению, — напою их и иду.
— Ты тоже искупайся, — Джой обратила к Кену смеющееся лицо, — через час будем на месте. Так что хорошенько вымой шею и не забудь сделать умное лицо.
Через час-полтора все трое — Стэн и Джой с улыбками на устах, Кен с умным лицом и мытой шеей — въехали в поселение. Укрыто оно неплохо, подумал Кен, даже профессионал пупок надорвет, пока отыщет в здешних скалах это местечко. Зато для длительной осады — хуже не придумаешь. Вода есть, но ни одного огорода или пастбища, вообще ни клочка хоть сколько-нибудь родящей земли, сплошь камень. Проедят все припасы, тут им и конец.
На узеньких улицах — ни души. Живописной группой всадников полюбоваться некому. Солнце золотит бледное лицо Джой, заливает сияющим медом сухую смуглость Кена, Стэн в осыпи солнечных зайчиков кажется еще моложе. В его светлых волосах, темно-каштановой гриве Джой и иссиня-черной шевелюре Кена вздрагивают одинаковые рыжие искры. Все трое едут неспешно, подставляют лица свежему весеннему ветерку. Цоканье копыт гулко отдается в тиши.
— Вымерли у вас все, что ли? — вполголоса осведомился Кен.
— Люди заняты, — так же негромко ответила Джой. — Еще насмотришься.
Стэн выпростал из-под рубахи свистульку на шнуре и так оглушительно ею воспользовался, что Кен тряхнул головой, а лошадь Джой присела на задние ноги.
— Встречайте! — дурачась, заорал Стэн. — Вот и мы.
В ответ на свист и вопли из домика напротив показалась дородная женщина лет пятидесяти с лишним. Все, чего ей недоставало по части плеч и груди — хотя вот она, грудь, мирно покоится на животе, — все недостающее с лихвой возмещало удивительное изобилие от пояса и ниже. «Ну и груша!» — подумал Кен. Впрочем, он и не такое видывал. Да и вообще в своей жизни он видел все, и все, как он считал, было ему не впервой. Через пять секунд он понял, как же он ошибался. Взгляд женщины-груши скользнул мимо Стэна, и Джой и остановился на нем.
— Устал, сынок? — заботливо осведомилась женщина. — С них ведь станется загонять человека до полусмерти.
Кен не опешил, нет, он просто обалдел. Напрочь. Он привык, что к нему относятся с уважительным отвращением, наиболее дерзкие — презрительно-вежливо с ужасом пополам (на манер кукиша в кармане). Ниндзя есть ниндзя. Но чтобы его, мастера ниндзя, флейтиста, спрашивали: «Устал, сынок?» И кто — груша старая? С Джой и Стэном он уже свыкся, но... Боже всемогущий, да что же это за клан такой? Куда я попал?
— Да нет, — еле выдавил Кен. — Они вот больше устали.
— Господин Стэн и госпожа Джой сами о себе позаботятся, — отрезала женщина, — не маленькие.
Так, безнадежно подумал Кен. И сколько лет этим не маленьким?