– Наверное, так будет правильно, – ответила Софи, но ее мысли были о том, что Бьянка сказала раньше.
Бьянка не догадалась раньше о своей беременности, потому что у нее был нестабильный цикл. У Софи все было наоборот. Ее цикл функционировал как часы и составлял двадцать восемь дней. Обычно…
Она произвела в уме несложный подсчет. После их с Марко первой ночи страсти прошло почти пять недель. Месячных у нее не было больше пяти недель. До сих пор ее цикл всегда был стабильным. Неужели…
– Все это здорово, Бьянка. То есть я хотела поздравить тебя с предстоящим замужеством и с будущим материнством. Не могу дождаться, когда начну работать над твоим платьем. Я только что поняла, что собиралась сюда на два дня, а не на неделю, и мне нужно кое-что купить. – Поднявшись, она быстро направилась к двери. – Когда я вернусь, мы поговорим о кружеве. Я не задержусь надолго.
Обернувшись, Софи обнаружила, что Бьянка смотрит на нее с удивлением, но она не могла больше ждать ни секунды. Ее сердце бешено стучало, в голове повторялся один и тот же судьбоносный вопрос, настойчиво требуя ответа.
Свою комнату, а затем выход из палаццо она нашла довольно легко, но сориентироваться за его пределами оказалось гораздо сложнее. Она ходила по лабиринтам улиц и переулков в поисках вывески с зеленым крестом, который во многих странах служил для обозначения аптеки. Ее поиски были безуспешными. Она то заходила в тупик, упирающийся в канал, то попадала в глухой двор. Несколько раз она странным образом оказывалась на одной и той же площади, и ей начало казаться, что она ходит кругами.
Что будет, когда она в конце концов найдет аптеку? Как она сможет попросить тест на беременность, когда с трудом может заказать пиццу на итальянском?
«Ты зря паникуешь, – сказала она себе. – Вы предохранялись».
Но затем она вспомнила остальные признаки беременности, которые перечислила Бьянка, и, к своему ужасу, осознала, что все они есть у нее. Она тоже стала слишком эмоционально на все реагировать и быстро утомляться. Уже две недели у нее кружится голова и ее часто подташнивает. Но, что самое странное, она не выносит даже запаха вина и не выпила ни капли алкоголя ни в Рождество, ни в новогоднюю ночь.
Софи остановилась посреди улицы. Разумеется, она беременна. Как она могла раньше этого не понять? Что ей делать дальше?
– Софи, Бьянка мне сказала, что ты хочешь посетить остров Бурано. Как ты смотришь на то, чтобы сделать это сегодня?
Остановившись у лестницы, Софи подавила желание спрятать сумочку у себя за спиной, как будто Марко мог разглядеть сквозь плотную кожу и подкладку две бумажные коробочки.
Во время своих блужданий ей, к счастью, все-таки удалось наткнуться на аптеку и при помощи покупательницы, говорящей по-английски, объяснить фармацевту, что ей нужно.
– Марко! Привет! Ты предлагаешь сегодня съездить на Бурано? По-моему, это отличная идея.
Одна темная бровь поднялась.
– Ты в порядке? – спросил Марко, приближаясь к ней.
– Да. Я просто вышла прогуляться и заблудилась.
– Лучший способ узнать Венецию – это заблудиться в ней.
– В таком случае скоро мы с ней станем близкими подругами.
Софи казалось, что этот разговор длится уже целую вечность. Ей хотелось как можно скорее оказаться в своей комнате и получить ответ на вопрос, который не давал ей покоя.
– В котором часу ты хочешь поехать?
– Предлагаю сделать это до обеда и заехать куда-нибудь поесть.
– Отличная мысль. Мне только нужно заглянуть к Бьянке, обсудить с ней кружево и взять у нее лоскут ткани. Давай встретимся здесь через час.
Не дожидаясь его ответа, Софи быстро поднялась по лестнице, ворвалась в свою комнату, достала из сумки коробочки и направилась в ванную.
Она беременна, так же как и Бьянка. Оба теста это подтвердили.
Застонав, как от боли, Софи плюхнулась на кровать и закрыла лицо руками.
Идиотка! У Бьянки все по-другому. Она сделала себе отличную карьеру и через неделю выйдет замуж за человека, которого любит. Она отлично устроилась в жизни и готова к появлению ребенка.
А чем может похвастаться Софи? Мимолетной интрижкой с мужчиной, которого она едва знает, крошечной квартиркой, неосуществленной мечтой и работой, которая заключается в уборке помещений и раздаче напитков. Разве в ее квартире – и ее жизни – есть место для ребенка?
Упав спиной на матрац, она уставилась на фреску на потолке. Улыбающиеся пухлые херувимчики напомнили ей о том, что она всегда хотела иметь детей. Что она неоднократно говорила об этом Гарри, но он всякий раз давал ей понять, что время для этого неподходящее.
Ее передернуло. Хорошо, что она не родила ребенка от Гарри. Если бы это произошло, смогла бы она от него уйти или по-прежнему жила бы с ним, работала, как проклятая, и вела хозяйство, пока он развлекался, обманывал ее и манипулировал ею?
Но Марко не такой, как Гарри. Он…
– Признай это, – произнесла она вслух. – Ты ничего о нем не знаешь, за исключением того, что он не хочет жениться. Он красив, богат и хорош в постели. Он кажется добрым и внимательным.
Это все, что она знает об отце своего ребенка. Негусто.
Софи издала истерический смешок.
Она должна сказать Марко. Он имеет право знать, что станет отцом.
И что потом? Он может послать ее ко всем чертям вместе с ее ребенком. Впрочем, Марко не похож на человека, способного на подобное. Но он может обвинить ее в том, что она специально забеременела, чтобы заманить его в ловушку, хотя прекрасно знала, что он не хочет жениться.
Софи внезапно бросило в дрожь, и она обхватила себя руками.
Что будет, когда мать Марко узнает, что Софи ждет от него ребенка? Синьора Санторо мечтает о наследниках и наверняка не захочет ее отпускать.
К горлу подкатила тошнота. Она полтора года была свободной и независимой. Свободной от самоуничижения и необходимости подстраиваться под человека, который совсем ее не ценил. От страха сказать или сделать что-нибудь не то и навлечь на себя его гнев.
Она была уверена, что Марко не такой, как Гарри, и что его мать имеет самые добрые намерения, но, когда они узнают о ребенке, она постепенно лишится своей драгоценной независимости и будет принадлежать семье Санторо. Так же как когда-то принадлежала Гарри.
«Я пока ничего не скажу Марко, – решила она. – Сперва мне нужно узнать его как следует и понять, можно ли ему доверять. Я поближе с ним познакомлюсь за эту неделю и скажу ему о ребенке после свадьбы Бьянки».
Марко вывел свою лодку из Большого канала. Даже несмотря на то, что он уже десять лет жил в Лондоне, у него по-прежнему ловко получалось ею управлять. Когда он находился на воде и смотрел, как солнечные лучи танцуют на волнах, он чувствовал себя по-настоящему живым.
– Ты не замерзла?
Он выбрал не большую семейную лодку с крытой передней частью, а свою собственную маленькую, не имеющую никакой защиты от воды и ветра, кроме стекла впереди. Он посоветовал Софи теплее одеться для этой поездки. Она выглядела бледной и молчала, и он подумал, что она недооценила силу январского ветра в лагуне.
– Нет, мне тепло, – улыбнулась она, повернувшись к нему лицом. – Бьянка говорит, что Бурано красивый остров. Я очень хочу его увидеть.
– Да, он красивый, но отличается от Венеции. Его красота более спокойная.
– Ты в детстве и юности часто посещал острова? Ты много путешествовал по Италии? Это такая красивая страна.
– Большую часть каникул мы провели в Италии. Летом в Венеции жарко и многолюдно. У нас есть вилла на озере Комо. Там мы каждое лето проводили по месяцу. И я постоянно плавал на острова. Каждый венецианский ребенок управлять лодкой учится раньше, чем ездить на велосипеде.
– И плавать?
– Да, плаваем мы тоже с раннего детства.
– Я даже представить себе не могу, каково это жить здесь и добираться до школы на лодке. Мне все это кажется экзотикой.
– Когда ты постоянно здесь живешь, тебе все это кажется чем-то обыденным. Мне, например, твое детство в Манчестере показалось бы необычным. На чем ты ездила в школу? На автобусе?
– Да, на автобусе, и в этом не было ничего необычного. А вот плавать в школу на лодке, наверное, весело.
Почему она не хочет говорить о себе? Она хранит какую-то мрачную тайну или действительно считает свое прошлое неинтересным?
– Что еще ты делал, когда был маленьким? – спросила она. – Ты играл футбол, был помешан на компьютерных играх или, может, ты много читал?
– Ни то, ни другое, ни третье. Если я не катался на лодке, я что-нибудь предпринимал, чтобы заработать. – Увидев на ее лице удивление, он улыбнулся: – Я говорил тебе, что Венеция – это город моряков, купцов и торговцев. Да, мы утратили свое былое влияние несколько сотен лет назад, но мы по-прежнему любим плавать и торговать.
– Как относились твои родители к твоему «предпринимательству»?
– Они мной гордились. Многие семьи забывают о своих корнях, беднеют и спокойно смотрят на то, как разрушаются их палаццо. Моя мать всегда считала, что нужно много и усердно работать, кем бы ты ни был.
– Она расстроилась, когда ты решил покинуть Венецию и открыть собственное дело? – Софи смотрела на него так, словно его ответы были для нее важны.
– Да. Но она убеждена, что однажды мой бунт закончится, я вернусь домой, возглавлю семейный бизнес, женюсь и обзаведусь наследниками. – Обогнув бакен, он продолжил: – После смерти моего отца она стала еще более настойчивой, и однажды мне придется принять решение, касающееся моего будущего. Но что бы она ни говорила, пока она не готова передать бразды правления семейной компанией в мои руки. Если она сделает это сейчас, она не уйдет на заслуженный покой, а будет критиковать каждое мое решение. У меня еще есть какое-то время. Кроме того…
Марко всегда знал, что однажды настанет день, когда ему придется вернуться домой и занять место своего отца, и он планировал сделать все для того, чтобы к тому моменту его собственный бизнес достиг как можно более высокого уровня. Сейчас он зарабатывал по нескольку миллионов евро ежегодно, но ему было куда расти.