Иногда я думаю: не нашли ли наши отношения отражения в словах замечательных песен Кэти? Впрочем, я в этом сомневаюсь и искренне надеюсь, что песни Toxic и Sweet Dreams My LA Ex с ними никак не связаны. Скорее мне слышится какой-то их отголосок в альбоме Клэя Эйкена Measure of a Man. Титульная песня альбома была написана в период нашего разрыва в 2003 году, когда я уехал в университет Огайо, чтобы учиться у тех, кто стал главными моими наставниками. Погрузившись в свои переживания из-за разбитого сердца и чувствуя себя несчастным, я шел, опустив плечи и глядя в пол. Вот в таком состоянии я бродил по супермаркету Target, оплакивая свою жизнь. Свернув за угол в очередном ряду, я налетел на картонную фигуру Клэя Эйкена, за которой на стойке в идеальном порядке были разложены все его диски. Я упал прямо на беднягу Клэя и его идеальную стойку и остался лежать на спине под его помятой картонной фигурой, засыпанный копиями альбома Measure of a Man. Я смотрел на железные потолочные фермы и плакал. Окружающие думали, что я сильно ударился, но на самом деле мне было больно оттого, что меня сшибла с ног стойка именно с этим диском.
Мы с Кэти остались добрыми друзьями. Мне жаль, что я не смог построить с ней (да и ни с кем другим) нормальных гармоничных отношений. В голове роятся бесконечные вопросы о потерянной любви и тяжелые размышления о том, почему это произошло. Вероятно, лучше было бы придерживаться афоризма «Что ни делается, все к лучшему», даже если сам в это не веришь. «Мир ломает каждого, и многие потом только крепче на изломе…» Так вот, оказывается, в чем дело! В биологии! Но перекрестные связи в молекулах коллагена в неанизотропном соединении обычно оказываются слабее, чем изначально, и при нагрузке они могут разрушиться. Так что биология не согласна с Хемингуэем! И мне кажется, что на изломе я стал намного слабее.
Ирония судьбы в том, что мне все еще нравится любовь. Ее нельзя ни купить, ни продать. Она ценнее любой другой эмоции и материальных благ. Ей нет определения, она эфемерна, невыразима и бессмертна. Ее можно только почувствовать. Лучшей попыткой описать любовь терминами рационального мира я считаю фильм «Интерстеллар» Кристофера Нолана. Астронавт разделен с любимой семьей пространством и временем. Он подает сигналы, стуча в заднюю стенку книжного шкафа, пыль с которого через пару сотен лет, преодолев пространство, падает в реальный мир. За этим стоит сложный компьютерный алгоритм всего, что человечество считает измерениями. Для меня смысл авторского посыла в том, что все наши рациональные объяснения не отражают сути любви и никак не помогают дать ей определение. Все попытки тщетны.
Это просто невозможно, потому что у любви “нет имени”, как сказал Оскар Уайльд.
И все же, будучи неисправимым романтиком и перфекционистом, я не раз пытался дать рациональное объяснение любви, однако обнаружил, что ни романтика, ни перфекционизм не имеют с любовью ничего общего.
Несколько лет назад я вместе с Кирой ехал домой, в Ирландию, и остановился на обочине где-то в Сноудонии, в Уэльсе, чтобы выгулять собаку и передохнуть. Кира лизнула меня в лицо, а потом стала радостно носиться, завидев вдалеке овец. Пока она разминала лапы, я направился к развалинам старого дома, ежась под ветром и моросящим дождем. Сидя на крыльце и наблюдая, как Кира все обнюхивает и исследует, я заплакал. Незадолго до этого у меня закончились серьезные отношения, мое сердце было разбито, и я никак не мог залатать эти раны. Любовь ушла, а я продолжал любить. Раньше я мог делиться с этой девушкой всем, что было для меня важно, рассказывая ей о препятствиях на своем пути, о том, как собираюсь их преодолеть и какой вижу свою дальнейшую жизнь. Мне хотелось, чтобы она знала о моих слабостях, неудачах, страхах и разделяла со мной все радостные моменты.
Я продолжал бесконечно много работать, и ей казалось, что я сознательно увеличиваю свою нагрузку, задумав телевизионную программу. Я пытался объяснить ей, зачем делаю все это.
Ведь я хотел изменить отношение к животным и их лечению, хотел, чтобы люди были к ним справедливы, хотел показать, что любовь к братьям нашим меньшим может преобразить мир, который мы оставим нашим детям, в том числе благодаря моим усилиям.
Я надеялся, что она разделяет мои цели, и желал для нее только самого лучшего. Но она не могла ждать. Ей нужен был человек, который проводил бы с ней больше времени, чем я, и это было справедливо, хотя и разбивало мне сердце. Она все ждала, когда у меня для нее появится достаточно времени, но это постоянно отодвигалось на неопределенную перспективу. Ее терзали и другие страхи и сомнения, и в конце концов она выбрала другую дорогу. Возможно, я должен был что-то сделать или сказать, но в тот момент мое сердце было истерзано, словно его сжимала колючая проволока. (Простите за клише.) И все же я надеялся, что наши пути так неразрывно переплетены, что их невозможно разделить, что мы движемся в одном направлении.
Все демоны и призраки прошлого, которые сопровождали меня всю жизнь, застали меня врасплох на этой суровой валлийской земле. Я сожалел о боли, которую кому-либо причинил, и мучился болью, терзавшей меня. Внезапно я снова почувствовал себя ребенком, одиноким и жалким. Кира слизнула слезу с моей щеки, словно говоря: «Я знаю, что ты не идеален, что ты совершаешь ошибки и сам все портишь, но так будет не всегда!»
Спасибо тебе, Кира, что утешила меня и научила любви – безусловной и бескорыстной!
15. Энцо и Оскар
«Поле моей мечты» и «Ветеринар-бионик»
Энцо Ансельмо Феррари, или просто Энцо, внесли в мой кабинет скулящим и несчастным в сентябре 2003 года. Четырехлетняя немецкая овчарка радиоведущего Криса Эванса всегда носилась, как настоящий «Феррари», в честь которого ее и назвали. И вдруг пес упал, и у него отнялись задние лапы. В то время «Рефералы Фицпатрика» все еще располагались в клинике «Хантерс лодж» в Гилфорде. Я осмотрел пса, назначил миелографию – рентгеновское исследование с контрастным веществом, которое вводится в спинной мозг. Стало ясно, что у Энцо поврежден диск в центре позвоночника – мягкое содержимое диска вытекло, вызвав острую экструзию, что привело к сдавлению спинного мозга. Я немедленно прооперировал его.
Через несколько дней я впервые встретился с Крисом. Мне сразу пришлись по душе его открытый характер, жизнелюбие, обезоруживающая улыбка, интеллект и прекрасное чувство юмора, пленяющее и заразительное. В тот момент я и подумать не мог, какое позитивное влияние этот замечательный человек и его семья окажут на мою жизнь. Никто, включая меня, тогда не предполагал, сколько страданий выпадет на долю Энцо. Все это не только укрепило нашу с Крисом дружбу, но еще и определило курс, который привел к кульминации моей телевизионной карьеры.
После первой операции Энцо полностью поправился. Но 2008 году, через две недели после переезда нашей клиники из временного дома в Тилфорде на постоянное место жительства в Ишинге, он снова оказался в моем кабинете. Пес не мог стоять, волочил задние лапы и почти не чувствовал пальцев. Я понял, что дело плохо, но не знал, насколько. К счастью, мы могли сразу же сделать МРТ – миелография к тому времени устарела и все равно была бесполезна для выявления подобной патологии. С момента первой операции прошло четыре с половиной года. За это время у Энцо появились три серьезные взаимосвязанные проблемы с позвоночником. Во-первых, у него возникла значительная дисковая экструзия: хронически выступающий диск (протрузия) разрушился, мягкое содержимое вышло наружу, и возникло сильное сжатие спинного мозга. Кроме того, пагубное влияние оказывала рубцовая ткань от первой операции, а за рубцом находилась хроническая протрузия, которая тоже сжимала спинной мозг. Такая травма спинного мозга считается обострением хронического процесса, что означает, что выпирание диска имело место долгое время по генетическим причинам, а экструзия произошла внезапно. Учитывая предыдущую травму Энцо, это не сулило ничего хорошего.
Собака с таким диагнозом какое-то время чувствует себя нормально. Отмечается лишь некоторая скованность движений и нежелание прыгать. Но потом острая экструзия диска на фоне хронической протрузии может повредить спинной мозг настолько, что восстановить его будет невозможно. Бедный Энцо попал в серьезную передрягу: несмотря на две операции по удалению дискового материала, сжимающего спинной мозг, и укрепление этого сегмента позвоночника, спинной мозг оставался сильно поврежденным. Исход был непредсказуем.
Спинной мозг – это уникальный орган, состоящий из сотен тысяч нервных клеток, последовательно соединенных между собой. Верхний их конец уходит в головной мозг, а нижний – тянется до хвоста. У таких собак, как Энцо, длина спинного мозга составляет около 50 см. Представьте, что головной мозг – это электрическая розетка, от которой отходят провода, обернутые разноцветной изолентой, и все эти разноцветные провода заключены в черную трубку. Разноцветное покрытие каждого нерва называется миелином, а черная трубка вокруг спинного мозга – оболочкой. Аналогия с электрическим кабелем очевидна: если нервы и их миелиновые покрытия будут повреждены, то в силу их последовательного соединения спинной мозг не сможет функционировать нормально, передавая нервные импульсы дальше по цепочке, в отличие от клеток печени, которые на подобное способны. Мы рождаемся с одним набором нервных клеток, имеющих весьма ограниченные возможности регенерации в случае повреждения. При серьезных травмах спинномозговые нервы могут вовсе не восстановиться. И тогда, как у Энцо, задние лапы могут потерять подвижность.
В течение пяти месяцев Энцо несколько раз в неделю привозили на физио- и гидротерапию. Он продолжал отчаянно бороться, как и подобает истинному чемпиону “Формулы-1”.
А Крис все это время проявлял мужество, терпение и упорство, полностью посвятив себя реабилитации своего верного друга. Мы все надеялись на лучшее и молились богу биологии, чтобы тот вернул задним лапам Энцо подвижность.