В общем, рядом со мной стояла Джулия с ведром горячей воды в одной руке и «новым» куском мыла в другой. На руке ее висело полотенце всего с несколькими дырочками. Под наспех причесанной гривой пышных волос сияла широкая улыбка. В этот момент мать ее снова вытащила трубку изо рта, словно собираясь сказать нечто важное, но выдерживая паузу для вящего драматического эффекта. Она вытерла нос рукавом, оперлась на крышу моей ржавой желтой «Мазды» и произнесла бессмертные слова, которые я никогда не забуду:
— Что ж, наверняка моя дочь Джулия думает, что ее ботинки славно смотрелись бы под вашей кроватью!
Я покраснел от смущения, пробормотал, что уже помолвлен, но что мне очень лестны ее слова. При этом и протягивал ей лекарства для теленка с диареей. Джулия и ее мать были хорошими деревенскими женщинами, они выживали, как могли, на своей маленькой ферме без помощи мужчин.
Лишь спустя годы я понял, насколько я должен был быть польщен этим предложением. Ведь эти две женщины сочли меня достойным разделить с ними все, что у них было.
В моей жизни не раз были моменты, когда я мог бы жениться. То, что в свои пятьдесят я все еще не женат, поражает людей больше, чем что бы то ни было во мне. Я, можно сказать, больше тяготею к общению с животными — в детстве с Пиратом, а во взрослой жизни — с Кирой, потому что отношения с людьми всегда были для меня слишком сложными. Суть в том, что, с точки зрения всех своих подруг, я всегда был эгоистом — мне говорили об этом снова и снова, причем в недвусмысленных выражениях. Когда я лечил собаку, девушка, которую я любил, была в постели с другим парнем. Смириться с этим было тяжело — и все же я смог взглянуть на ситуацию с ее точки зрения. Почему она должна всегда уступать какой-нибудь больной кошке или собаке? У нее есть свои потребности, мечты, надежды и устремления, и они никак не согласуются с моими планами, в которых поздние операции стоят и в пятницу, и в субботу, и в воскресенье. Это нелегкая жизнь, и упрекнуть девушку за ее выбор нельзя. И все же мне было больно. Есть много профессий, где приходится работать очень много — взять, к примеру, военных. Но, думаю, даже у них есть длительные периоды относительной свободы. У меня такого нет, но я выбирал судьбу сознательно и готов нести полную ответственность за свой выбор.
Должен добавить, что я и сам не был святым, так что не мне кидать камни. У меня были отношения, в которых я не был достаточно деликатен и чуток, как следовало бы, и совершал непростительные глупости. Порой жизнь складывается непросто, но я надеюсь, что с возрастом становлюсь мудрее — и в личных отношениях тоже. Я твердо убежден, что в жизни каждого из нас хотя бы пару раз были неудачные отношения и неблаговидные поступки, которыми мы не гордимся, и я в этом смысле не исключение.
Конечно, я сколько угодно могу превозносить альтруистический аспект лечения животных, но в конце концов каждый человек может устать от того, что не чувствует себя главным в жизни другого, сколь бы благородной ни была причина подобного положения дел. Реальность такова, что, когда человек находится в отношениях, которые должны быть взаимоподдерживающими, эти отношения подрываются, если всегда есть что-то более важное, чем его партнер. Одна близкая подруга однажды сказала: «Ты не заслуживаешь успеха в любви, потому что не прикладываешь для этого никаких усилий. Если бы ты приложил хоть малую толику усилий, потраченных тобой на спасение животных, у тебя были бы лучшие отношения в мире».
Ирония моей судьбы в том, что, спасая животных, которых кто-то любит, я при этом полностью пренебрегаю собственной любовью. У всех нас есть свои демоны. Если я не решусь встретиться с ними лицом к лицу, чтобы постараться найти баланс между личной жизнью и работой, то у меня не будет права требовать, чтобы кто-то посвятил мне и моему призванию всю свою жизнь. У любого человека должно быть право на собственные решения, как часто говорила мне другая моя близкая подруга. Но я все равно верю, что можно сделать другого человека центром собственного мира и частью большой Вселенной, в которой, надеюсь, оба захотят путешествовать бок о бок. Вселенная, к которой я стремлюсь, это новый мировой порядок, в котором и люди, и животные пользуются уважением и любовью. Именно так я относился в детстве к своему Пирату, а теперь — к Кире.
Всю свою жизнь я боролся с периодами глубокой депрессии и ощущением собственной никчемности. Мне много раз хотелось просто исчезнуть. Я совершал ужасные ошибки, хотя всегда испытывал глубокие чувства ко всем, кто оказывался в моих объятиях. Были ли это мои ошибки или наши общие, я все равно переживаю за них, а некоторых люблю до сих пор.
Честно признаюсь, что боль отвергнутой любви в сто раз сильнее любой другой боли.
Это хуже любой неудачи, провала на экзаменах, переживаний из-за миллионного долга. Все это даже сравниться не может с болью утраченной любви. Поразительно, что наш сложнейший мозг постоянно возбуждает нейроны, которые причиняют нам самую сильную боль, не поддающуюся рациональному объяснению. Кажется, что в мозгу снова и снова прокручивают старый фильм, мучительный и болезненный.
Есть соблазн сублимировать свою боль и не брать на себя личную ответственность за жизни животных. Но, каюсь, виноват: для меня всегда находится жизнь, которую нужно спасти. Гораздо труднее остановить прокручивание в голове мучительного фильма и внимательно взглянуть на себя в зеркало. Честно говоря, работа над этой книгой стала для меня периодом осознанного одиночества и размышлений. Никогда в жизни я не мог себе такого позволить. Оглядываясь на свою жизнь, я испытал боль, но в то же время это был настоящий катарсис. Мне пришлось иметь дело с жестокими истинами, на которые я сознательно или бессознательно не обращал внимания, постоянно загружая себя работой. И это хорошо. Надеюсь, что это принесет свои плоды, гораздо более ценные для меня, чем сама эта книга.
Одно я знаю точно: хотя любовь к животным не оставляет мне времени на личные отношения, но она же меня и спасает. По глазам животных я понимаю, что работа моя по-настоящему важна, несмотря на все трудности и сердечную боль. Когда спасенное мной животное вновь воссоединяется с человеком, который его любит, эта почти физически ощутимая радость способна притупить во мне самую острую боль от потерянной из-за моей работы собственной любви. И все же тупая боль остается, и я искренне хочу лучше сбалансировать свою жизнь, хотя без той бескорыстной любви, которую дарят мне Кира и другие животные, я бы полностью утратил смысл своего существования.
Пожалуй, стоит слегка разбавить эту тему иронией. Хочу заметить, что романтическая сторона моей жизни вовсе не так насыщена событиями, как многие думают. Да и мои возможности как плейбоя и обольстителя сильно преувеличены и совсем не соответствуют тем слухам, которые до меня доходили! У сплетников слишком много времени, и порой их измышления уж слишком изощренные. Я хотел бы иметь хотя бы часть их времени на романтические увлечения.
На протяжении многих лет — как до, так и после выхода в эфир «Супервета» — в моей жизни было несколько чудесных любовных признаний, иногда в виде удивительных подарков, присланных по почте. Помню подушку с вышитым на ней билетом в кино с надписью «На два лица» — очень мило. Оригинальное признание прислала мне еще одна клиентка — открытку с изображением очень короткой юбочки и теннисного мяча, перевязанных большим бантом, которая сопровождалась надписью на обороте: «Мяч на твоей стороне, малыш».
Я считаю, что мне повезло. В моей жизни были просто фантастические отношения, и я благодарен за каждую минуту, которую провели со мной все, кого я любил. Но в момент, когда я пишу эти строки, жениться я пока не собираюсь, что бы там ни писали таблоиды. Во время одного интервью меня спросили о самой романтичной вещи, которую я когда-либо делал, и я наивно ответил: «Выбирал место, где можно сделать предложение своей избраннице. Впрочем, пока что этого не произошло». Да, мне действительно хотелось бы сделать предложение в романтичном месте, но, несмотря на все усилия журналистов, до этого еще очень далеко.
Неудивительно, что с большинством подруг я знакомился на работе, потому что именно там я провожу львиную долю времени. Когда я работал в клинике «Хантерс лодж», у меня начался роман с Трейси, бывшей женой комика Джима Дэвидсона. Она вошла в мой кабинет с маленькой девочкой — своей дочерью Элси — и кошкой, и вскоре я полюбил всех троих, а еще ее сыновей — Фреда и Чарли. Четыре года я читал им сказки на ночь, смотрел повторы сериала «Черная Гадюка», играл в покемонов и придумывал с ними новые игры. Это было задолго до телевизионной программы. Тогда я был слишком наивен по отношению к средствам массовой информации, но ровно до того момента, пока в кабинет, где я осматривал собаку пожилой пары, не ворвался журналист с микрофоном, который он сунул мне под нос. К счастью, вышвырнуть его в сад оказалось нетрудно. Журналисты наперебой писали о том, что я ношу плавки Джима. Пловец я ужасный, ведь в ирландской глубинке, где не было ни моря, ни озера, плавание, как и все, что не было связано с уходом за овцами, не было в приоритете, и я учился этому в бассейне. Поэтому плавок у меня попросту не было, и Трейси одолжила мне то, что нашла дома. А я не спрашивал, откуда взялись эти плавки, хотя мог бы и догадаться. Джиму это не понравилось, и он рассказал об этом журналистам. Совершенно справедливо — мне такое тоже не понравилось бы.
Трейси была замечательной женщиной, но я понимал, что не подхожу ей: у меня не только не было собственных плавок, но не было также ни времени, ни денег. Когда мы на выходные улетели в Рим, я ухитрился отдать все наши итальянские лиры таксисту, потому что запутался в нулях. Естественно, Трейси была в ярости и «случайно» заперла меня на балконе нашего гостиничного номера на некоторое время. В конце концов наши пути разошлись. Ветеринария и съемки в кино отнимали у меня слишком много времени, Трейси доставалась лишь малая часть. Она заслуживала большего. Меня очень порадовало, что Фред и Элси приехали на мой пятидесятилетний юбилей. Я был в восторге, когда узнал, что маленькая девочка, которой я на ночь рассказывал сказки про волшебные овощи и единорогов, уже помолвлена.