В течение пяти месяцев Энцо несколько раз в неделю привозили на физио- и гидротерапию. Он продолжал отчаянно бороться, как и подобает истинному чемпиону «Формулы-1».
А Крис все это время проявлял мужество, терпение и упорство, полностью посвятив себя реабилитации своего верного друга. Мы все надеялись на лучшее и молились богу биологии, чтобы тот вернул задним лапам Энцо подвижность.
Но однажды Энцо стало плохо в бассейне для гидротерапии. Сразу стало понятно, что у него возникли проблемы с желудком и селезенкой (расширение желудка и заворот кишок). Такое часто случается у крупных широкогрудых собак. Я немедленно его прооперировал: удалил селезенку, вернул желудок на место и закрепил его. Энцо, который всегда был таким жизнерадостным, был преисполнен решимости бороться. Мы старались сделать для него все, что было в наших силах, и он старался изо всех сил. К сожалению, нам так и не удалось вернуть подвижность одной задней лапе. Крис устроил ему специальную повозку на колесах для задней части тела с надписью «Энцо» на номерном знаке, гордо возвышавшемся над хвостом, и он с удовольствием бегал с ее помощью.
Несмотря на все усилия Криса и нашей команды, повреждения спинного мозга оказались слишком серьезными. Ни физио-, ни гидротерапия не могли обеспечить собаке достойного качества жизни. В конце концов нам пришлось смириться. Мы сделали все, что могли, но нам пришлось принять тяжелое решение и положить конец его мучениям. Это было невыносимо. Крис держал Энцо на руках — вряд ли можно найти более заботливого, чуткого и любящего отца. Я сделал ему укол, и мы позволили ему уйти. Мы все скучаем по нему, и он навсегда останется в наших сердцах.
Сколько бы раз ни приходилось мне переживать такие утраты, они всегда очень глубоко меня трогают. А этот случай был особенно тяжелым, потому что Крис стал мне настоящим другом, и я его глубоко уважал. Хирург Рене Лериш однажды сказал: «Каждый хирург носит в себе маленькое кладбище, куда время от времени он ходит помолиться, — место горечи и сожаления, где он должен искать объяснение своих неудач». Мысленно я часто посещаю эти надгробия, и каждое — тяжелый камень на моей душе.
С самого начала строительства новой клиники в Ишинге я знал, что она принесет мне в равной мере и счастье, и печаль, что мне придется переживать не только радости и успехи, но и тяжелые поражения. Как же иначе? Я никогда не был привязан к стенам моей клиники, я был движим любовью к животным и желанием осуществить революцию в ветеринарной медицине. Мне всегда нравился фильм 1989 года «Поле его мечты», и я верил, что если мне удастся построить свою клинику, то все получится, как у Кевина Костнера в том фильме, где он услышал голос: «Они придут». Я твердо верил, что, если человек несет свет, это не может не вызвать отклик, и благодаря тем, кто захочет пойти за ним несмотря на все препятствия, этот свет станет еще ярче. Строя лучшую клинику, какую я только мог себе позволить, я надеялся, что это поможет спасти множество животных, одновременно принеся покой и радость любящим их семьям.
Новый ветеринарный ортопедический и нейрохирургический центр Фицпатрика в Ишинге — мое «поле мечты». Открылся он 24 марта 2008 года, на следующий день после самой ранней Пасхи за сто лет, и именно здесь сегодня снимается «Супервет». Спустя несколько месяцев герцог Кентский официально открыл нашу клинику. Слова, которые он произнес, были весьма воодушевляющими, но на момент нашего переезда здания еще не были достроены из-за всевозможных проблем, связанных со строительством и планированием. Ушло больше двух лет на то, чтобы обеспечить клинику нормальной парковкой для персонала и клиентов, а также организовать электроснабжение — теперь часть энергии мы получаем от солнечных батарей. Я бесконечно благодарен местным советам Гилфорда и Уэверли за то, что они позволили мне осуществить свою мечту. Без их поддержки моей клиники не было бы.
Вместе с моей командой из двадцати семи человек мы продолжали усердно трудиться в лесной ветлечебнице в Тилфорде, чтобы собрать средства на строительство и обустройство нашей клиники. Первоначально банковский кредит позволил мне восстановить только два здания из четырех. Затем строительство затормозилось, потому что кончились деньги. Это было очень напряженное время, и порой я сомневался, хватит ли мне сил продолжать. К счастью, трудный момент остался позади, мы стали больше зарабатывать, я оформил право собственности на новую клинику, что обеспечило получение кредита в другом банке. К нам потекли деньги. Это позволило завершить перестройку двух первых зданий в Ишинге и приступить к ремонту третьей постройки заброшенной фермы, что было очень важно, так как третье здание — ветхий, грязный, крытый асбестом амбар — располагалось при въезде на ферму и производило отталкивающее впечатление на потенциальных клиентов.
К моменту открытия клиники ремонт третьего здания был еще не завершен, но снаружи оно выглядело вполне пристойно, так что мы решили переехать. Я категорически выступал против решеток на клетках и в загонах: помещения для животных были сделаны из чистого бактерицидного материала, а дверцы — из закаленного стекла. И еще я настоял на установке специализированной системы кондиционирования воздуха, чтобы минимизировать распространение бактерий, а также радио и телевидения для животных, чтобы они могли чувствовать себя как дома при одновременном сохранении высоких гигиенических стандартов. Мне хотелось создать для моих пациентов ощущение домашнего уюта вдали от дома. Банку дополнительные расходы не понравились, но я был уверен, что собаки и кошки это оценят. Даже сегодня я не перестаю поражаться, насколько спокойнее паши пациенты, когда в их отделение поступает дневной свет и умиротворяющие звуки. А отсутствие решеток самым благотворным образом влияет на психологическое состояние животных, вверенных нашему попечению. Мы должны быть не только хирургами, но и психологами, заботящимися о душевном покое пациентов.
Я часто повторяю: «Объятия обеспечивают половину успеха исцеления», в какой бы форме они ни выражались, и я точно знаю, что так оно и есть, — не раз проверял на себе.
Тем не менее научные методы лечения в нашей новой клинике одними объятиями не ограничиваются. Успех во многом зависит от самого современного оборудования, какое только я мог себе позволить, и от команды лучших специалистов, которых мне удалось собрать. Одним из самых волнующих моментов для нас стало прибытие из Германии оборудования для магнитно-резонансной томографии (МРТ) — именно на нем мы обследовали Энцо. Томограф мы разместили в особом помещении, обшитом проволочной сеткой (клетка Фарадея), чтобы внешние радиопомехи от телевизоров или пролетающих мимо самолетов не влияли на качество обследования. Не думайте, что МРТ и КТ — это одно и то же: получаешь то, за что платишь. Давным-давно, еще в Америке, я изучал атлас МРТ, чтобы получить диплом в этой области. Мне доводилось работать с самыми разными типами сканеров в течение нескольких лет, и я. что называется, могу отличать яблоки от апельсинов: оба круглые, но совершенно разные на вкус! Я предусмотрел также достаточно большое помещение для лучшего компьютерного томографа (КТ), который собирался приобрести в будущем, — купить все сразу мы просто не могли себе позволить.
Аппарат МРТ давал нам массу информации о работе внутренних органов Энцо и других животных, которых мы обследовали ежедневно. С его помощью мы выявили степень сжатия спинного мозга Энцо, определили, какая его часть подверглась сжатию и как выглядит его спинной мозг. Все это помогло нам более точно оценить его состояние, чем в начале, когда единственным диагностическим средством для меня была миелография.
МРТ-сканер — это гигантский цилиндрический сверхпроводящий электромагнит. Когда пациента помещают в центр этого электромагнита, все протоны водорода в теле — то есть все молекулы воды — выстраиваются в одном направлении. В ходе каждого сканирования можно получить определенный «срез» изображения — словно нарезая батон. Радиочастотный импульс проходит через проволочную катушку, отклоняя эти протоны от линий магнитного поля. Когда радиоимпульс выключается, протоны вновь выстраиваются вдоль линий магнитного поля, но скорость этого процесса различна и уникальна для разных тканей тела. Томограф улавливает и записывает сигнал, создавая карту интенсивности. Используя сложные программные алгоритмы, прибор преобразует эту карту в цифровое изображение, где разные типы ткани представлены оттенками серого. Для наилучшего представления разных структур тела создано множество «коктейлей» входных частот, благодаря чему появились разные карты отсканированных срезов тела. В случае с Энцо мы смогли получить детальную картину спинномозговой жидкости, белого и серого вещества, всех важных составляющих спинного мозга. Таким образом можно получить трехмерное изображение любого органа, а потом искать признаки заболевания. Этот процесс подобен поиску крошки при нарезании батона на очень тонкие ломтики во всех направлениях.
Метод компьютерной томографии (КТ) совершенно другой, потому что изображение здесь получается из множества рентгеновских снимков, сделанных с большой скоростью и реконструированных в трех измерениях. Рентгеновский аппарат и рентгеновские детекторы изображения располагаются друг напротив друга на кольцевой стойке, похожей на пончик. Аппарат стремительно вращается вокруг пациента. Рентгеновские лучи узким пучком проходят сквозь тело и попадают на детекторы. Наш сканер за один цикл вращения рентгеновского аппарата способен дать 160 изображений. Снимки получаются гораздо быстрее, чем в начале нашей деятельности, когда первый наш сканер был способен дать всего лишь шесть изображений. Для самых крупных пациентов томограммы порой состоят из двух-трех тысяч рентгеновских снимков. Компьютерная программа переводит эти изображения в трехмерный вид, выявляя расположение разных структур тела, которые представлены различными оттенками серого. Рентгеновские лучи не могут пройти через плотные структуры тела — так, например, кости блокируют их прохождение, поэтому до детекторов доходит лишь малая часть излучения, вследствие чего изображение получается более светлым. Когда же лучи проходят через менее плотные структуры, например через легкие, то изображение оказывается более темным. В отличие от МРТ, компьютерные томограммы, даже с миелографическим контрастным веществом, не могут показать внутреннее строение спинного мозга.