Впрочем, зазвучала музыка, и юноша непроизвольно увлекся зрелищем. Посмотреть действительно было на что: девушки оказались все как одна красивы, талантливы, искусны. Особенно Амину понравилась рыжеволосая прелестница, гибкая, точно змея, и стремительная, как лань. Под нежную музыку она, запрокинув голову, глядя на всплывающую луну, рассказывала свою историю любви, любви и почтения обычной девушки, посмевшей отдаться богу. И получалось у нее куда красноречивее иных слов.
Выступление Валида значилось одним из последних. Уставшие и пресытившиеся зрители чаще оглядывались, чаще просто слушали музыку, когда на сцену выбежала тоненькая фигурка, скинула хиджаб и требовательно всплеснула руками. Прикрепленные к пальцам тарелочки сагат звякнули так, что проснулся бы и мертвый.
Что там рассказывал своим танцем Валид, Амин так и не понял. Но да, для него это действительно был полет. Громкий такой полет, со звоном монист и сагат, дерзкий и настойчивый, как и сам мальчишка… точнее, сейчас девушка. Она порхала по сцене, соблазнительно изгибалась, зовуще улыбалась и заразительно смеялась. Амин вместе с остальными подался вперед и выдохнул, только когда прекрасное видение, последний раз стрельнув глазками куда-то в район балдахина, упорхнуло, дав место другой танцовщице… показавшейся на ее фоне неуклюжей курицей.
Амин прикусил губу. Да, кто станет победительницей, сомнений не было.
Вот только… подобным образом? Такая победа вполне могла обернуться поражением.
Темнокудрая красавица скинула сагаты, размяла руки и с удовольствием потянулась.
– Ну что, девочки, – улыбаясь, позвала она. – Не в курсе, в жертву тут никого не приносят?
Веселое щебетание и звон монист тут же стихли.
– В жертву?! – ахнула девушка в синей галабее, прижав руку ко рту.
По поляне ветром прошелся возбужденный ропот.
– Конечно, нет, – громко хмыкнула рыжеволосая красавица, выступая вперед и с презрением глядя на Валида. – Я была первой три сезона подряд и, как видишь, до сих пор жива. Ты откуда такая дикая? И танцуешь странно…
– Ты? – вскинула брови красавица. – Ну, извини, что украла у тебя победу, – и, вплотную придвинувшись к рыжей, шепнула ей на ухо: – Просто моему человеку она очень нужна. Знаешь, как это бывает?
– Мы танцуем для Вад… – возмущенно начала было рыжая, но Валид закрыла ей рот рукой.
– Для этого угрюмого, скучного мерзавца я даже петь не буду. А теперь расскажи-ка, милочка, как тут во дворец проводят, – рыжая удивленно уставилась на нее и покачнулась. – Давай, хорошая моя, – уговаривала Валид, пристально смотря ей в глаза. – Поделись секретом… между нами, девочками…
Рыжая послушно открыла рот… и, вздрогнув, отскочила, когда раздался стук копий.
– В чем дело? – возмущенно вскинулась Валид, глядя на окружившую ее стражу. – Что это… Как вы смеете?!
Но стражники, не слушая криков, подхватили девушку под локти и потащили в сторону изящных дворцовых ворот.
– Разве сейчас не должны объявить победительницу? – спросил Амин соседа, когда на сцену вместо танцовщиц вышли жрецы Вадда.
Сосед – грузный мужчина в высоком тюрбане возмущенно всплеснул руками.
– Конечно, должны! И еще полагается общий танец… о чем они думают? Вадд же прогневается…
Не слушая дальше, Амин огляделся и, заметив спешащую вниз по проходу стражу, похолодел.
В круглой комнате без окон у жаровни стояла молодая женщина. Ее богатая одежда из зеленого шелка и золотой парчи переливалась, точно водная рябь в солнечный день. Изумруды и янтарь украшали тонкие пальцы, короной лежали на длинных темных волосах, змеями обнимали запястья.
Женщина спокойно смотрела на огонь, загадочно улыбаясь. Улыбка стала шире, когда за дверью послышались шаги стражи и возмущенные женские вопли.
Дверь открылась – кланяясь, стражники вошли, швырнули под ноги женщине вопящую танцовщицу и, повинуясь повелительному взмаху руки, торопливо вышли.
Танцовщица тут же вскочила на ноги. Бросила, яростно глядя на женщину:
– Тебе не говорили, что менять правила нечестно?
– Тебе не говорили, что участвовать в человеческих соревнованиях – нечестно? – отозвалась царица, придвигаясь к девушке ближе. – Бедные мужчины, – протянула она, подхватывая темную прядь красавицы. – Что же им делать, если увидели такую красоту? Ты лишила их сна. И разве это честно?
Красавица гордо вскинула подбородок, прожигая царицу взглядом.
– Как будто мне есть до этого дело! Все, колдунья. Поиграли и довольно, – и, отвернувшись, шагнула к двери.
– Не так быстро, Амани, – пропела царица. – А как же желание?
Девушка сжала кулаки и медленно обернулась.
– Желание? До твоего желания мне тоже нет дела. Надеюсь, ты не будешь настолько глупа, чтобы попытаться меня задержать?
Царица нежно улыбнулась.
– Ты же была настолько глупа, что привязалась к человеку.
Красавица удивленно вскинула брови.
– К человеку? – проскрипела она. – Я? Алтейки обкурилась, колдунья? Ах да, ты же ее не куришь… Ты даешь ее своему сыну.
– Дичь лучше всего ловить на живца, – усмехнулась царица. – Птиц, выходит, тоже. Я надеялась, что Алиф тебя хотя бы заинтересует. Но я и мечтать не могла, что ты уже привяжешься к другому мальчишке. Кто он, Амани? Моя стража схватила какого-то оборванца. И меня распирает любопытство, что же ты в нем нашла. Может, и мне стоит поиграть с ним?
Тень змеей скользнула к решетке темницы. Свистнула – и змея, танцующая перед Амином, испуганно метнулась к трещине в стене.
Амин резко повернулся, заслоняясь от света факела.
– Алиф, что ты тут делаешь?
Царевич, махнул рукой. Серебристо блеснул на свету ключ. Замок с тихим скрежетом открылся.
– Выходи, – шепнул царевич, шагая в сторону. – Беги отс-с-сюда подальш-ш-ше.
Амин выпрямился.
– Где мой друг?
– Ты не с-с-сможешь ей помочь-с-с-с, – покачал головой Алиф. – Но я даю тебе шанс-с-с-с сбежать. Иди. Тебя выведут с-с-сзмеи.
Амин шагнул к двери, схватил юношу за руку. Царевич тут же отпрянул.
– Ты можешь провести меня к ней? – спросил Амин, глядя ему в глаза. – Проведи. Я никуда без нее не пойду.
– Я же с-с-сказал, ты не с-с-с-сможешь ей помочь, – раздраженно прошипел царевич. – Иди. Ты был добр ко мне, и потому я даю тебе шанс-с-с. Беги как можно дальш-ш-ше отс-с-сюда. Иди за зс-с-смеями…
– Алиф, пожалуйста, – перебил юноша. – Ты можешь провести меня к Валиду, я знаю, что можешь. Я никуда без него не пойду…
– Упрямый человек, – прошипел Алиф, и громадная кобра, выскользнув из темного провала камеры, метнулась к Амину.
Юноша ахнув, выхватил из-за пояса спрятанную джамбию. Кобра, замерла, уставилась на него, раздувая капюшон.
– Иблис-с-с, – пораженно вздохнул Алиф, глядя на оружие. – Откуда это у тебя?
– А где ты научился управлять змеями? – хмыкнул Амин, не отводя взгляда от кобры. – Царицы ли мне следует бояться или тебя, Алиф?
– Отец мне многое рас-с-сказывал, – шепнул Алиф, благоговейно глядя на клинок.
Амин покосился на юношу.
– Отец? Ой ли. С царевичем ли я говорю сейчас?
Кобра, умиротворенно покачиваясь, «сложила» капюшон и поползла обратно в темноту.
– Умный ибни, – присвистывая, усмехнулся юноша. – Умный и добрый. Посмотри на меня.
Амин машинально покосился на него и тут же, охнув, прислонился к стене. Алиф качнулся в его сторону.
– Проведи острием по моей руке, – шепнул он, заглядывая юноше в глаза. – Давай.
Медленно, точно нехотя, Амин поднял руку, сжал покрепче пальцы на рукояти джамбии и осторожно кольнул подставленную ладонь.
– Иди за с-с-сзмеями. Они приведут к с-с-сайеде, – пробормотал Алиф, теряя сознание.
Амин подхватил его и вздрогнул, почувствовал холодное и живое на своей руке. Коричнево-желтая гадюка, коротко глянув на него, поползла по коридору. Зашипела требовательно из темноты, когда юноша помедлил.
Амин покрепче сжал джамбию и, кинув последний взгляд на спящего царевича, поспешил за змеей.
Красавица-танцовщица устало вздохнула.
– Хорошо, – скрипнула она. – Что ты хочешь?
Царица шагнула к ней.
– Много всего, Амани. Но больше всего я хочу, чтобы ты пела только для меня. И танцевала только для меня, – добавила она, чуть погодя, беря со стола тоненькие золотые браслеты. – Ты знаешь, что это, правда? – улыбнулась она, передавая браслеты девушке.
Глаза красавицы сверкнули ненавистью. О да, она знала, помнила.
– Я хочу, чтобы ты их надела, – потребовала царица.
Пальцы красавицы дрогнули, коснувшись золотого украшения. В глубине черных глаз зажглась ярость – и самодовольство. Хумай однажды носила эти браслеты – долго, но она все-таки вырвалась на волю. Вырвется и сейчас – но откуда было знать об этом колдунье, быть может, и могущественной, но прискорбно смертной. А век смертных короток, они о многом забывают. Например, о том, что птица-удача всегда освобождается.
Но надо же – шантажировать ее каким-то мальчишкой, пусть и трижды забавным? Только смертной могла прийти в голову настолько безрассудная нелепица. Но хумай было весело – и она решила подыграть. Ей всегда нравилось забавляться с людьми.
– Твой человек останется невредим, пока ты служишь мне, Амани.
– Ты отпустишь его сейчас же, – скрипнула девушка, бросив на царицу внимательный взгляд.
– Да будет так, – отозвалась та, жадно глядя на браслеты в руках красавицы. – Клянусь Ваддом. Надевай!
Девушка, прикусив губу, с хорошо сыгранным отчаянием глянула на браслеты. Щелкнул, открываясь, изящный замочек.
– Будь ты проклята.
Царица усмехнулась, с жадностью следя, как золото касается нежной руки… Смыкается на тонком запястье…
– Ты принадлежишь мне, – торжествующе воскликнула она.
– А ведь я говорил: я хочу, чтобы ты остался со мной, – усмехнулся Амин, шагая из смыкающейся трещины в стене.