— Ладно, — сделала еще один шаг вперёд. — Бери что хочешь. Память? Годы жизни? Что тебе от меня нужно? Какая жертва?
Тишина.
— … душу? — выдохнула и тут же пожалела. Воздух словно застыл. Даже листья перестали шелестеть. Ветер полностью стих. Стало так страшно от этой гнетущей тишины. Меня будто взвешивали, рассматривали со всех сторон — чего стою и есть ли что с меня взять.
И вдруг цветок вспыхнул ярче — ослепительно-голубым, почти белым. Боль разрезала грудь, выворачивая рёбра, будто кто-то запустил руку внутрь и сжал сердце ледяной хваткой. Я вскрикнула, падая на колени.
— Ч-что ты д-делаешь⁈
Но ответа не последовало. Только жар, растекающийся по венам, и странное ощущение после… будто что-то очень важное у меня забирают навсегда.
А потом наступила еще более плотная тишина.
Я открыла глаза и села на сырой земле. Цветок лежал у меня на ладони, уже не светясь. А в груди…
— Пусто, — прошептала, касаясь пальцами камня. Теперь он был абсолютно холодным и равнодушным, никак не реагируя на прикосновение.
Так что же цветок у меня отнял?
Зелье пузырилось само по себе, переливаясь аквамариновыми бликами. Я равнодушно наблюдала, как голубой отблеск играет на потрёпанных страницах книги. Я механически помешивала жидкость ложкой, стараясь не думать о странной пустоте внутри. О том, что больше не чувствую страха. Да и вообще ничего.
— Это… хорошо, — продолжила разговаривать сама с собой, чтобы успокоить мысли. — Страх только мешал.
Дверь на кухню тихонько скрипнула.
— Эстер?
Я обернулась. Каэл стоял в дверях, застыв на пороге. Его глаза метнулись от чаши к моим рукам.
— Что ты делаешь? — его голос прозвучал сипло и низко.
Я подняла чашу с зельем повыше. Голубой свет отразился на стенах кухни.
— Ты нашла его? — он шагнул вперёд, но как-то неловко. Глаза впились в мое лицо в поисках ответа. — Куда ты ходила?
— В лес, — хотела улыбнуться по привычке, но странная пустота не дала. Просто не смогла выдавить из себя какие-либо эмоции.
— Зачем⁈ — простонал лорд Вейн, с силой сжимая мои плечи. — Я же просил этого не делать, Эстер!
Пожала равнодушно плечами. Даже прикосновения Каэла больше не волновали кровь.
— Хотела помочь. И вот… все получилось.
Подсунула плошку с зельем ближе к его лицу.
Каэл перехватил меня за запястья. Его обычно горячие пальцы почему-то сейчас показались холодными и дрожащими.
— Что… что ты отдала взамен? Говори!
Задумалась, пытаясь понять — а что именно?
— Не знаю, но оно того стоило. Теперь ты сможешь стать нормальным.
Его глаза расширились. В них мелькнуло что-то… какая-то мука.
— Ты не понимаешь, — прошептал он, притягивая меня к груди и морщась от вида зелья. — Эти цветы берут самое дорогое!
Я принюхалась к своему вареву. Сладковатое. Почти как мёд. Но сладости тоже не хотелось.
— Тогда пей скорее, — уверенно поднесла чашу к губам лорда, не понимая отчего он выглядит таким несчастным. — Пока не закончилось действие лунного цветка.
Громко хлопнула створка окна от налетевшего ветра. Но я даже не повела взглядом. Мне было совершенно все равно. Ни страха, ни сомнений, ни… привязанностей.
Совсем.
Только скупой интерес: поможет лорду Вейну мое зелье или нет?
Глава 22Испытание огнем
Каэл Вейн
Чаша в моих руках кажется невероятно тяжелой, хотя она маленькая и аккуратная. Голубоватое зелье внутри переливается, отражаясь на моих когтях — они уже показались сами по себе, предательски выдавая мое волнение. Я сжимаю кулаки так сильно, что острые кончики впиваются в ладони. Теплая кровь сочится между пальцами, одна алая капля падает на старый дубовый стол, впитываясь в пористую древесину. Все это отмечаю между делом.
— Выпей.
Голос Эстер звучит ровно, без тени тех эмоций, что еще вчера делали ее такой… живой. Теперь в ее глазах — ледяная пустота. Как будто передо мной не та девушка, что дрожала от страха в моих объятиях, не та, что смеялась над моими шутками за ужином, а лишь бледная тень.
— Ты даже не понимаешь, что отдала, — мой собственный голос звучит хрипло, будто мне в горло насыпали песка.
Она лишь пожимает плечами, и этот жест причиняет мне почти физическую боль.
— Это уже неважно.
— Неважно? — вскакиваю, опрокидывая стул, и хватаю ее за плечи. Сквозь тонкую ткань платья чувствую прохладу ее кожи — той самой кожи, что еще вчера покрывалась румянцем при моих прикосновениях. — Ты отдала часть своей души!
Ее глаза — два бездонных озера, в которых утонуло все, что делало Эстер настоящей.
— А ты прожил сто лет в мучениях и страхе, — отвечает она спокойно. — Так что мы квиты.
Отшатываюсь, будучи не в силах принять такой «дар». Она жертвует слишком многим!
Внезапный порыв ветра врывается в комнату, принося с собой не свежесть, а удушающий жар. И запах — едкий, горький, знакомый до боли.
Дым и гарь от пожара!
Я бросаюсь к окну, и перед моими глазами разворачивается кошмар.
Мой лес — мой древний, зачарованный лес, что столетия защищал меня от мира людей, горит. Языки пламени уже вгрызлись в вековые дубы, черный дым клубится над верхушками деревьев, закрывая собой рассвет. А между стволов мелькают фигуры с факелами.
— Они подожгли лес, — вырывается у меня хриплый шепот. — Мой лес…
История повторяется. Как и тогда, сто лет назад, люди пришли с огнем и железом, чтобы уничтожить то, что им не понять. Чтобы отнять у меня то, что дорого.
Эстер оказывается рядом. Ее дыхание ровное, спокойное, будто она наблюдает за обыденным явлением, а не за гибелью нашего уютного мирка.
— Теперь у тебя нет выбора. Ты должен выпить зелье и убить их всех.
Где-то внизу с грохотом падает древний дуб. Вслед за этим доносятся крики — ликующие, злые, человеческие. Но больше всего меня пугает не это, а ледяное равнодушие в голосе Эстер, с которым она говорит о смерти и человеческих жизнях.
— Выпей, Каэл.
Она снова протягивает чашу. Зелье внутри переливается холодным лунным светом, будто смеясь над моими сомнениями.
Я закрываю глаза, крепко зажмуриваюсь. Решение нужно принять сейчас. Но я не знаю, как будет правильно! Почему моя добрая и чуткая Эстер сейчас не со мной? Она мне так нужна…
Что будет, если откажусь?
Мы оба сгорим. Замок падет. А Эстер… Эстер так и останется этой пустой оболочкой.
Что будет, если соглашусь? Я могу потерять себя. Стать тем самым чудовищем, которым всегда боялся быть.
Но когда я открываю глаза и вижу ее лицо — это мертвое, безэмоциональное лицо не-Эстер — решение приходит само. Лучше я стану монстром, чем позволю ей остаться такой. Я спасу ее, а с остальным мы разберемся потом.
И выпиваю залпом.
Боль приходит мгновенно.
Она разрывает меня изнутри, как тысяча раскаленных клинков. Я падаю на колени, отчетливо слыша, как кости ломаются и перестраиваются, как кожа покрывается чешуей. Где-то далеко зовет меня Эстер, но ее голос тонет в огненном вихре, захлестнувшем мое сознание.
И тогда я слышу это.
Голос.
Но не моего внутреннего дракона — другой. Множество других.
Я поднимаю голову, превозмогая боль, и вижу: сквозь дым и пламя, в кровавом свете пожара, над лесом кружат тени. Огромные, величественные, невозможные.
Драконы!
Зелье не убило мою сущность.
Оно позвало других. И теперь, когда лес горит, когда Эстер мертва внутри, когда люди с факелами уже ломятся в ворота… Я больше не знаю, кто я.
Человек? Дракон? Или что-то новое — то, что родилось сегодня в этом огне?
Но одно я знаю точно: если для того, чтобы вернуть ее душу, мне придется сжечь весь мир дотла…
Я сделаю это без колебаний.
Глава 23Драконы дают отпор
Каэл Вейн
Кровь пульсирует в висках, горячая и живая. Я чувствую каждую клетку своего тела, каждую чешуйку, каждый нерв — только теперь по-другому, иначе. Зелье бурлит в жилах, но боль постепенно стихает: она больше не разрывает меня изнутри, а… направляет. Впервые за сто лет дракон во мне не борется со мной, а помогает.
Я слышу его мысли, чувствую желания — и он хочет защитить Эстер и наше родовое гнездо не меньше, чем я.
Вытягиваю руки перед собой и наблюдаю, как кожа покрывается переливающейся сине-золотой чешуей. Она расползается по телу, как вода, — плавно, красиво. Чёрт возьми, это прекрасно! Никаких искажённых суставов, никаких бесконтрольных мутаций — только осознанное превращение. И я могу остановиться в любой момент, теперь точно уверен. Зверь мне подчиняется!
Драконы снаружи зависли над землей, ожидая чего-то. Должно быть, они ждут нас.
— Каэл… — Эстер стоит в двух шагах, её бледные пальцы сжимают подол платья. В её глазах всё та же пустота, но теперь, когда я вижу мир через призму драконьего зрения, замечаю тонкую ниточку — что-то, что ещё держит её здесь и связывает нас обоих.
Наклоняю голову к полу, чувствуя, как тяжелеют плечи под весом растущих крыльев. Пожалуй, лучше обращаться на улице, пока от дома еще что-то осталось.
Выхожу на крыльцо, и Эстер идет следом, с легким любопытством рассматривая небо, заполненное драконами самых разных расцветок: от молочно-белого до глубокого черного, почти угольного.
— Садись, — подставляю ей крыло, чтобы она могла взобраться на спину. Мой голос звучит странно, в нём теперь сочетаются два тембра — человеческий и драконий. — И держись покрепче!
Эстер колеблется всего секунду. Потом подходит ближе, и её холодные пальцы скользят по моей чешуе. Впервые за эти часы я вижу в её движениях не автоматизм, а осторожность. Как будто где-то глубоко внутри нее спит настоящая, живая душа.
Оплетаю тонкий девичий стан хвостом и усаживаю между лопаток, туда, где чешуя образует естественное углубление.
— Не упади, — рычу, чувствуя, как её руки обхватывают основание моей шеи. Все еще холодные, немного безжизненные и апатичные. Но хотя бы держатся.