Первые взмахи крыльев даются тяжело — я никогда не делал этого сознательно. Пол под нами уходит вниз, Эстер вскрикивает (боги, хоть какая-то эмоция!), и вот мы уже возвышаемся над замком и дымом.
Лес пылает.
С высоты видно всё — как огненные языки слизывают вековые деревья, как люди в панике мечутся у границы. Их факелы кажутся такими жалкими по сравнению с моим внутренним пламенем. Ярость клокочет в груди, требуя выхода.
— Держись, — предупреждаю и пикирую вниз.
За мной в движение приходят остальные драконы. Нас много. Очень. Пятьдесят? Сто? Огромный цветной вихрь из опасных клыкастых существ вызывает панику среди людей.
Ветер свистит в ушах. Впервые получаю удовольствие от полета, крылья отлично держат не только меня, но и мою наездницу. Эстер плотнее прижимается к спине, и на миг мне кажется, что её пальцы сжимаются чуть сильнее. Держись, малышка! Мы справимся со всем вместе!
Приземляемся у границы леса с такой силой, что земля содрогается. Люди падают на колени. Кто-то крестится, кто-то застывает с открытым ртом.
— Драконы… — шепчет седовласый старик, и в его глазах читается благоговейный ужас.
Но де Круаль выходит вперёд, его лоснящееся жиром лицо искажено ненавистью.
— Он ведьмак! — кричит, размахивая мечом и указывая на меня. — Убейте его! Убейте всех!
Драконье пламя копится в моей глотке. Оно просится наружу, жаждет испепелить этого человека, стереть с лица земли… Чтобы даже горстки пепла не осталось от этого отвратительного создания.
Но потом вспоминаю об Эстер. Если бы она сейчас могла что-то чувствовать, чтобы сказала? Как поступила?
Эти мысли помогают справиться с разрушительной злостью и ярость. Я выдыхаю огонь, но он вырывается не на людей, а перед ними — огненная стена поднимается к небу, высотой в три человеческих роста. Драконы образуют полукруг за моей спиной, давая понять — здесь никто не пройдет. Люди отползают назад, а де Круаль остаётся стоять перед стеной пламени, один, с мечом в дрожащей руке. Кажется, он совершенно обезумел!
— Уходите, — произношу, и мой голос гремит, как горный обвал. — И никогда не возвращайтесь!
Огонь яростно трещит, и я выворачиваюсь, чтобы взглянуть на Эстер. Она смотрит на пламя, на драконов и спешно покидающих поле битвы людей, и мне кажется… на долю секунды, что в её глазах мелькает искра. Пока еще не настоящие эмоции, но надежда есть!
Глава 24Обретение
Каэл Вейн
Барон сбегает, сверкая пятками и обронив свой меч. А мы возвращаемся в замок. Я снова в человеческом облике, и рядом со мной Эстер. Касаюсь ее щеки, заглядывая в глаза.
— Подожди минутку, мне нужно кое-что сказать им, — киваю в сторону драконов, которые один за другим оборачиваются вслед за мной. И вместо разноцветных созданий, вокруг нас образуется толпа из мужчин и женщин. Они такие же разные, как и их внутренний зверь: блондины, брюнеты, рыжие…
Делаю пару шагов к своим сородичам, испытывая невероятную гамму чувств. Я больше не один! Их… так много. От сильных чувств режет глаза. Что это?
Провожу по щеке, она отчего-то мокрая. Слезы? Не помню, чтобы когда-либо плакал, разве что в детстве. Но отец воспитывал меня в строгости, а эмоции считал ненужным балластом.
— Здравствуй, брат! — от всей толпы отделяется высокий красноволосый мужчина. Он носит странную прическу: длинные косы, убранные в высокий хвост. За ним ступает миниатюрная женщина. Из всей одежды на ней — полупрозрачная туника и плетеная обувь. Щеки обжигает волна стыда.
— Здравствуй. Здравствуйте! — приветствую остальных.
В ответ раздаются кивки и доброжелательные выкрики. Кажется… меня рады видеть все, без исключения.
— Спасибо, что открыл врата, — произносит красноволосый, пожимая мне руку. — Не представляешь, как мы рады! Это было… очень своевременно.
В толпе проносится гул одобрения. Мужчины крепче прижимают к себе своих подруг, словно пытаются защитить тех от неведомой угрозы.
— Врата? Я ничего не открывал… Впрочем, кое-что изменилось. Я наконец-то смог поладить со своим драконом. Может, это помогло и вам?
Мой собеседник выглядит удивленным.
— Постой-ка… а где Альберт? Должно быть, ты его сын. Я вижу фамильное сходство.
— Мой отец мертв, уже много лет. Как и мать, и бабушка.
— Так вот почему столько лет мы не получали ни весточки… — бормочет огорченно красноволосый. — Ну что ж, придется нам заново познакомиться. Ведь мы все — одна большая семья. Только… сперва позаботься о своей паре. Кажется, она ранена.
Оборачиваюсь поспешно, пропустив слова о паре, и так понятно о ком он. Эстер прижимает платок к плечу. На белом рукаве расплывается алое пятно. Все остальное тут же отходит на второй план. Моя девочка!
В два шага преодолеваю расстояние между нами.
— Ты ранена, — отвожу ее руку, разворачиваю к себе лицом. Под разорванной тканью глубокий порез, из которого сочится кровь. Но лицо Эстер при этом остается бесстрастным.
— Пустяк.
— Пустяк⁈ Ты истекаешь кровью, а тебе все — пустяк? Ты отдала душу за меня, а теперь и тело губишь?
Она смотрит сквозь меня пустыми глазами.
— Я совсем не чувствую боли.
Эти слова взрывают что-то во мне. Подхватываю ее на руки, позабыв обо всем на свете и несусь к дому. В прохладном холле отпускаю Эстер и мечусь в поисках того, чем можно было бы перевязать ее рану.
— Каэл, оставь. Это… действительно мелочь, — звучит ее равнодушный голос.
Этот тон… выворачивает душу наизнанку. Я так хочу вернуть ее! Настоящую, живую, яркую. Такую разную: смущенную и воинствующую, упрямую и покорную, любящую…
Хватаю ее за плечи и прижимаю к стене, и, прежде чем понимаю, что делаю — целую. Грубо, отчаянно, как будто могу вдохнуть в нее жизнь своей силой.
Эстер не сопротивляется, но и не отвечает. Ее губы холодные, безжизненные. Я отрываюсь, задыхаясь — и снова прижимаюсь к ним, уже яростнее, обнимая ее так крепко, что должно быть больно.
И вдруг — тихий стон, едва уловимый.
Тонкие пальцы дрожат и цепляются за мою рубашку. Я чувствую, как что-то теплое пробивается сквозь лед: сначала робко и неуверенно, а затем все сильнее. И ее губы наконец-то отвечают на мой поцелуй. Слегка, почти неуловимо, как прикосновение крыльев бабочки.
Между нами вспыхивает свет — золотистый и теплый. Он исходит из места, где наши тела соприкасаются, и разливается по комнате. Я чувствую, как что-то перетекает от меня к Эстер — и от нее ко мне.
Ее душа. Она возвращается!
Прижимаю ладонь к ее ране, и свет становится ярче. Кровь перестает течь, края пореза смыкаются. Эстер ахает — теперь уже явно проявляя чувства.
— Каэл…
Нежный голос дрожит. В глазах — смятение, страх, изумление. И, о боги, эмоции. Настоящие, живые.
— Я… я чувствую!
Прижимаю лбом к ней. Свет все еще окружает нас, пульсируя в такт нашим сердцам.
— Что ты чувствуешь? — спрашиваю шепотом, боясь нарушить то сокровенное, что происходит между нами.
Она закрывает глаза, а две хрустальные слезинки стекают по щекам
— Все!
И в этот момент приходит осознание: это не просто ее душа вернулась, а нечто большее. То, что было между нами с самого начала. Волшебная нить, притяжение. И теперь оно стало видимым.
Осязаемым.
Нашим.
Глава 25Большая семья
Эстер
Лавина чувств затапливает разум. Мне так много всего хочется сказать Каэлу! Душу переполняют эмоции: радость, что нам удалось спастись, смущение — ведь мой лорд только что целовал меня. И как! О-о-о, щеки пылают и горят от подобных мыслей, и я прячу лицо на груди Каэла.
Как хорошо стоять с ним рядом! Слышать биение мужского сильного сердца, видеть его взгляд… К слову, яростный янтарный огонь из него исчез и теперь на меня смотрят теплые карие глаза. С нежностью и любовью.
Смущение еще ярче вспыхивает, обжигая кончики ушей. И я первой отступаю на шаг. Иначе сердце выпрыгнет из груди.
— А… что мы будем делать со всеми нашими гостями? — отхожу к окну. Повсюду, куда хватает глаз — драконы. Некоторые из них уже взялись тушить пожар, спасая остатки леса. Кто-то — приладил у стены большое бревно, чтобы усадить женщин.
Мне нравится наблюдать, как эти большие и сильные мужчины относятся к своим спутницам. В каждом жесте сквозит забота и нежность. Вот только одеты они все странно… У некоторых — нет даже обуви. Часть мужчин щеголяет с голым торсом. А косы-то какие! На зависть многим девушкам.
Прячу улыбку, чтобы никого не оскорбить этим.
— Странные они, да? — Каэл замирает за моей спиной, словно подслушав мои мысли. — И все — моя родня… Это так дико. Не чувствовать себя одиноким и обреченным. Кажется, я разучился просто жить и радоваться.
— Я помогу научиться заново. Если позволишь… — улыбаюсь, чуть повернув голову и любуясь аристократичным профилем своего лорда.
— Только с тобой это и стало возможным, Эстер, — он кладет руки мне на плечи, чуть сжимая. — А на счет гостей… даже не знаю. Давай организуем для всех чай и какие-нибудь закуски. А уж потом будем расспрашивать: кто они, почему оказались здесь и какие-такие врата имел в виду тот красноволосый дракон.
Киваю, и мы в четыре руки накрываем большой стол в холле. Угощение выходит скудным — мы не ждали такое количество гостей. Но зато разговоры за столом гремят громкие, со смехом и шутками. Видно, что драконы между собой чудесно ладят и держатся, как одна большая семья.
— Это моя жена Вирея, — представляет нам красноволосый Гедеон свою пару. — А вон те два здоровяка — сыновья: Сирт и Даст. И их жены…
Дальше сыпятся имена, как из рога изобилия. И я только успеваю кивать. Надеюсь, у Каэла память лучше, и он мне подскажет, в случае чего — как и кого зовут. Все названные драконы встают, кланяются или прижимают ладонь к груди в знак приветствия.
— Как же так получилось, что мои родные улетели от вас? Из… драконьего мира? — спрашивает Каэл.