В дальнем темном углу сидел мужчина, его лицо невозможно было рассмотреть из-за надвинутого капюшона, но из-под полы плаща виднелись старые, потертые ножны. Мужчина пил эль и кого-то ждал. Дочь трактирщика с опаской поглядывала в его сторону — сюда часто заходит всякий сброд, который ночью выходит на охоту на улицы герцогства, но у девушки давно был наметан глаз, и этот гость к тому отребью точно не относился. Он больше походил на наемника или шпиона — такого лучше сытно накормить, выполнить все его просьбы и держаться как можно дальше, чтобы, упаси боги, не подслушать его разговор. Он только заказал выпить, всего лишь сел в этот темный угол, но от одного голоса хотелось сбежать как можно дальше.
Через какое-то время в трактир зашел еще один мужчина, незнакомец. Он был похож на бродягу, толстоватый, с маленькими глазками, огромной белой бородой, грязными волосами, на нем был плащ не по размеру, весь в грязи, да и сапоги изменили свой черный цвет на серый. Он махнул рукой, показывая принести ему эль и подсел к человеку в темном углу. Дочь трактирщика вздохнула с облегчением. И действительно, какой убийца или шпион будет сидеть здесь в такое время? Она спешно принесла еще одну кружку, которую от радости наполнила до краев, и скрылась на кухне, понимая, что ничего интересного не увидит.
— Я так и не научил тебя скрываться, — засмеявшись, сказал мужчина с бородой и одним глотком осушил треть огромной кружки.
— Мое лицо узнают, притворись я хоть нищим, как ты, — ответил человек в темном углу, — лучше пусть считают наемником. Ты сделал?
— Конечно, магистр, — серьезно ответил белобородый. — Все как ты хотел.
Магистр положил на стол мешочек с монетами и в одно мгновение этот мешочек исчез в кармане нищего.
— Она что-нибудь говорила перед смертью? — спросил магистр.
— Все, как всегда, просила не убивать, говорила, что если я оставлю ей жизнь, то расскажет мне про дочку епископа.
— И ты предложил ей рассказать?
— Я сосу сиськи у тех, кого трахаю, а не у матери. И ты знаешь меня далеко не первый год.
— Знаю, поэтому только к тебе и обратился.
— Так вот, она не успела ничего сказать. И уже не скажет. Ее муженек тоже. Дом я перевернул, нашел большие деньги, конечно, забрал себе. Отдать?
— Нет, все твое.
— Никаких писем, никаких документов. Перерыл все, что можно было. Она точно не знала, что делала, да и муж ее не знал.
— Ты сделал все быстро?
— Как ты и просил. Они и понять не успели, что умирают. Но вот мне интересно, а почему тебя это так волнует.
Магистр на минуту замолчал и выпил оставшийся эль.
— Думаю, что ответить ее сестре, если та когда-нибудь спросит, — все-таки сказал он. — А теперь уезжай из города, нож подбрось вот этому человеку, — он протянул клочок бумаги, на котором были написаны имя и дом.
— Может, понаблюдать еще? Вдруг она кому-нибудь рассказала?
— Не беспокойся об этом. Ты ведь сам сказал, она не знала, что делала. Этой девочке нужно было бежать к викариям…
— А она решила шантажировать тебя? — правильно понял нищий.
— Можно и так сказать.
Несколько часов прошло с момента, как Навира сообщила Эни о церемонии, но торжественное настроение только улетучивалось. К большому удивлению всех в замке, за окном приятно распогодилось, прекратился постоянный дождь, а вместо него выглянуло приятное солнце. От одного этого должно было стать веселее на душе, но Эни не чувствовала ни радости, ни веселья. Особенно когда Змера дала еще больше заданий. Она скептически осмотрела свою помощницу со всех сторон, когда та передала сообщение лорда, недовольно хмыкнула и проворчала:
— Это форменное безобразие. Не сообщай пока никому о происходящем, я скажу, что будет важный прием. И подними всех слуг, часть отправь ко мне, часть останется с тобой.
Эни не сразу поняла, почему Змера решила утаить о помолвке, и почему тогда нужно так суетиться, но оказалось, что слова «важный прием» действуют на всех претенденток совершенно невероятным образом. Той половине слуг, что досталась Эни, пришлось бегать с этажа на этаж, чтобы начистить, еще раз отгладить, раздобыть, купить, принести украшения, платья, туфли, сапоги, перчатки, шляпки, ароматную воду, румяна, помаду, порошки… Этому списку не было конца. Все словно с ума сошли, даже Санна начала ворчать.
— Они думают, что герцог объявит невесту! — недовольно воскликнула она, пытаясь отыскать в шкафчике кухни успокаивающую настойку миара. — С ума сошли, точно! Проклятый день! Почему нельзя было раньше сказать? Да где она?!
Но, ни бегающим мимо поварятам, ни самому повару, ни мечущимся от стола к столу слугам, не было дела до поисков Санны. Один только Морим шатался без дела и даже умудрился незаметно прихватить булочку со стола.
— Бедная, тебе бы самой настойка не помешала, — с иронией произнес он. Но Санна уже вышла в коридор и не услышала этих слов. — На самом деле она надеется, что сможет уговорить лорда, чтобы ее посадили рядом с невестами, — обратился он к Эни, которая в этот момент пересчитывала столовые приборы.
— Что? — не сразу поняла она.
— Санна хочет быть в первом ряду, говорят, даже платье держала для такого случая.
— Ты, Морим, опять лезешь не в свое дело, — попыталась спровадить конюха Эни, и побледнела, в очередной раз вспомнив, в какой роли ей придется появиться на этом торжестве.
— Злая ты сегодня, пойду я. И не расскажу, кто станет служить в герцогской армии.
— Мне и неинтересно, — отмахнулась Эни, но сразу осеклась. — Подожди, ты хочешь сказать, что…
— Да! — радостно воскликнул конюх и перешел на шепот. — Господин Леран сегодня рано утром уезжал и сказал, что договорился обо мне. Со следующего года пойду в армию на обучение. Но только тихо, он сказал, что пока не надо об этом никому говорить. Особенно отцу. Ты же не скажешь?
Не успела Эни ответить, как в дверях появилась Змера, устало осматривая всех слуг.
— Эниинг, тебе передали посылку, — недовольно сказала она.
— Посылку? Мне?
— Да, и если бы Морим был на своем месте, а не ел здесь, то мне бы не пришлось сообщать об этом самой.
— Простите, госпожа управляющая, — склонил голову Морим.
— Такому поведению нет прощения, молодой человек. Если все в замке вдруг начнут делать, что им заблагорассудится, то мы очень быстро погрузимся в хаос. И вы дурно влияете на мою помощницу.
Высказав это, она быстро скрылась в коридоре, а Эни и Морим, не сдержавшись, разразились смехом. Да так, что даже повар недовольно посмотрел в сторону их стола, знаком показывая быстро уходить из его царства. Повторять вслух не пришлось. Конюх живо скрылся во дворе замка, а Эни побежала в свою комнату.
Она и сама не могла понять, откуда в это безумное утро снова взялось чувство счастья и радости. Эни не терпелось посмотреть, что же ей прислали и, что главное, кто прислал! За всю свою жизнь она не получила ни одной посылки, так что это казалось загадочным и невероятно приятным, даже если ничего интересного в посылке на самом деле нет. Эни пыталась успокоить себя, что, скорее всего, это передали из монастыря книги или ее личные вещи. Но даже такой знакомый подарок казался прекрасным. И Эни воодушевленно распахнула дверь комнаты.
Странно. Здесь все было так же, как раньше. Даже немного отогнутый край одеяла, который она не успела выпрямить, остался нетронутым. В комнату точно никто не входил. А если никто не входил в комнату, то и посылку доставили не сюда.
Эни еще раз огляделась и изумленно вышла в коридор. Она посмотрела на длинный проход, на большие двери, которые отделяли одну часть крыла от другого и тут ее осенила нелепая, на первый взгляд, догадка — посылку могли доставить в комнату Монтифера. Почему именно туда, она не могла понять, но решила испытать судьбу и побежала в сторону жилища кота.
Действительно, не успела Эни открыть двери, как увидела на софе огромный перевязанный веревкой сверток. Монтифер лежал на полу возле камина с интересом поглядывая в ту сторону, но трогать не решался. Зато Эни быстро подошла к своей первой посылке и осторожно взяла в руки сложенную записку.
«От Ботье», — красовалось на обороте название самого известного салона герцогства. Даже до монастыря доходили слухи о нем, а это многое значило.
«Сегодня сложный день, — было написано наспех внутри, — надеюсь, ты приняла приглашение невесты моего брата, и церемония все-таки состоится. Это небольшой подарок в знак благодарности. Граф Леран Виару».
Эни аккуратно разорвала бумагу и достала самое прекрасное платье, которое когда-либо видела. С одной стороны, совершенно простое, без огромных бантов и шлейфов, без кучи драгоценных камней. Лишь приятная нежная и гладкая ткань первым слоем, и тончайшее кружево, сплетенное в замысловатые узоры, лежащее поверх нее.
— Оно прекрасно, мисс, — раздался голос за спиной. Эни тут же повернулась.
В комнату вошла хрупкая девушка, она была небольшого роста и примерно такого же возраста, как Эни. Но эта девушка была невероятно милой и ухоженной: серые волосы забраны в довольно простую прическу, но, без сомнения, чтобы заплести ее, был потрачен как минимум час, под черным пальто виднелось светлое свободное платье, на груди девушки красовался лишь медальон, но даже по одному взгляду на него можно было понять, что это камень из самой лучшей коллекции.
Незнакомка с интересом посмотрела в сторону Монтифера и прошла в комнату.
— Я Кам`а, — произнесла она с сильным акцентом, — помощница г`оспожи Ботье в салоне. К нам сегодня приходить ваш мужчина…
— О, нет, нет, граф не мой мужчина, — смутилась Эни, на что Кама недоверчиво скривило лицо.
— Хорошо, пусть это не он. Пусть будет какой-нибудь другой мужчина. Но Эниинг это же вы?
Эни кивнула, не совсем понимая, о чем именно говорит помощница госпожи Ботье.
— Тогда рада за вас, — продолжила девушка, — такие подарки дарят своим женщинам за очень большую… как вы говорите… вину. Зато остальным, если хотят, чтобы они стали их.