— Этого не будет! — уверенно сказал герцог, привлекая к себе внимание, а когда старший викарий все-таки посмотрел в его сторону, продолжил уже спокойно: — признана она или нет, думаю, епископ не будет счастлив, если ее кинут в тюрьму. Подумайте сами, ваше преосвященство, какая вам польза от того, что вы заберете ее с собой в этой повозке, а не вернете домой в целости и сохранности в нормальной карете? Просто дайте им проститься.
Старший викарий ненадолго задумался, ему казалось, что его голова сейчас лопнет, а быстрое завершение дела уже не было реальным. Он пробурчал что-то вроде «хорошо, иди отсюда» и полез в повозку к заключенному.
Но Эни не готова была так просто отступить. Она остановила викария и подошла еще ближе к Лерану.
— Граф Леран Виару, — сказала она с придыханием.
— Не надо, — тихо произнес Леран.
— Вы готовы были это сделать, но обстоятельства помешали нам…
— Натан, останови ее. Эни, замолчи пока не поздно.
— Вы готовы стать моим мужем? — она была совершенно уверенна в своем желании, но вот молчание Лерана вызывало непонимание и страх.
— Не имеете права! — вскричал младший викарий. — Без разрешения епископа…
— Вы сами сказали, что я никто, — ответила Эни. — А раз я никто, то и предложение графу делает только лишь его служанка. Вы не можете с этим спорить. Так что вы скажете, граф?
Эни напряглась, видя, как меняется лицо Лерана. От полного безразличия, а затем удивления, он перешел к крайней степени раздражения. Казалось, еще немного и он сам закроет дверцу тюремной повозки и крикнет, чтобы его везли подальше от нее.
— Леран, — попытался Натан, — ответь же.
— Это большой позор, — сквозь зубы прошипел граф и посмотрел в лицо Эни. — Ты понимаешь, что ты делаешь? Не стоит меня спасать…
— Мальчик мой, — встрял Эльдевир. — Девочка открыла перед всеми свои чувства, теперь ты обязан жениться на ней.
Навира с мольбой посмотрела на отца, и тот, не выдержав взгляда дочери, послал своего стражника к повозке, остановить викария, готового захлопнуть дверцу.
— Великий Император Великой Тевирийской Империи готов сочетать браком этих людей сейчас же. Если викарии откажутся это сделать.
Старший викарий схватился за голову и недовольно махнул рукой. Кто мог знать, что в герцогстве соберутся такие люди. Знай он, что будет император, представительница короля и пока еще непризнанная дочь епископа, он бы вообще никуда не поехал. Кому из них он может что-то приказать? Кого может взять под стражу? Кого обвинить и заставить замолчать? И если сделает, то не повесят ли его завтра за враждебное отношение, разжигание войны с соседним государством или разделение королевства и Канцелярии. А ведь случись что-нибудь из этого, именно его и накажут, скажут, что виноват во всем старый служитель, который самовольно что-то начал решать. Нет, намекни ему хоть кто-нибудь о том, что будет, он бы никогда не отправился сюда. Тут надо было сразу начинать воевать, как и десять лет назад, а не пытаться сделать все тихо.
Тем временем император потребовал выдать ему пояс, обвязал руку ошеломленной Эни, вплотную подошедшей к тюремной повозке, и протянул пояс к руке Лерана.
— Глупец, — прошипел император, когда граф не сдвинулся с места, — самый настоящий глупец. Нет чести умереть в епископской тюрьме, есть честь бороться любыми способами за то, во что веришь.
— А если я больше не верю? — тихо ответил Леран. — Ни тем, ни другим. Я много лет боролся и считал, что это необходимо, что еще немного, и мы сможем победить. Но нет, ваше величество, здесь нет победителей и проигравших. Боги не воюют между собой, воюют их самые преданные и верные слуги. А потом, те, кто начал конфликт, поднимаются друг к другу по горе кровавых тел и жмут руки, достигнув понимания. Я знаю имя каждого, кто погиб за нас, и имена многих, кто погиб за них. И вот в чем беда, великий император, я начал вспоминать их день назад, вслух произносить имена, чтобы почтить память, но я до сих пор не могу закончить.
— Мы все вспоминаем имена, — отрезал император. — И сделай так, чтобы в моем списке не было твоего. А теперь повторяй. По своему желанию и без принуждения. Согласен.
— По своему желанию и без принуждения. Согласен, — недовольно произнес Леран, намотав ремень на руку.
— Теперь ты, — император обратился к Эни.
— По своему желанию и без принуждения. Согласна, — сказала Эни.
Стоявшая рядом Змера, быстро вытерла слезы тыльной стороной ладони, и даже достала откуда-то белый платочек.
— Я, Император Великой Тевирийской Империи, главнокомандующий славной Тевирийской армии и хранитель мира на двенадцати землях, разрешаю этой паре соединиться, — он быстро снял ремень и отошел в сторону, дав понять, что все прошло успешно.
— Надеюсь, теперь мы можем отправиться в тюрьму, — прошипел старший викарий. Он позвал своих стражников в повозку и быстро захлопнул дверцу прямо перед носом Эни. Младший спешно занял место рядом с кучером, подгоняя несчастного бранью и тумаками. Повозка понеслась с такой скоростью, что уже через несколько минут скрылась из виду.
Глава 19Новое начало
На протяжении двух месяцев сразу два места стали домом для Эни: герцогский замок и старый монастырь, в приюте которого она прожила семнадцать лет. Но каждый день в любом из этих мест казался Эни целой вечностью томительного ожидания приговора и решения епископа. Одно было неразрывно связано с другим и каждый раз, когда Эни из окна видела почтовую карету, она выбегала навстречу, ожидая хоть каких-нибудь новостей.
Первой новостью стал обязательный переезд из герцогского замка в святое место. Выбор «святого места» был молниеносным и легким, чего все-таки нельзя было сказать о его посещении.
Когда Эни прибыла в свой старый приют, одна лишь Гарита встретила ее с радостью и не просто как гостью, а как часть семьи. Все остальные, даже подруги, старались не попадаться Эни на глаза и держаться от нее как можно дальше.
— Не смотри на них, — сказала Гарита, когда они вдвоем с Эни сидели в кабинете и пили утренний чай, ведя довольно откровенную и честную беседу. — Викарии приезжали сюда и допрашивали всех в приюте и монастыре. Знаешь… мы хоть и молимся одним богам, но все-таки молимся о разном. Такое бывает.
Эни по-новому смотрела на настоятельницу. Больше Гарита не казалась ей суровой и злой, наоборот, она опекала и оберегала всех вокруг себя, взваливала на себя большую часть работы и была настолько предана своему делу, что любой викарий мог бы позавидовать.
— Я все понимаю, — ответила Эни. — А вы что-нибудь слышали о Тарии?
— О Тарии? — удивилась матушка. — О, нет, девочка моя, она пропала. Мы долго пытались ее найти, но все безрезультатно. Я думаю, что она уже давно уехала из королевства. Или…
— Или?
— Не знаю, — быстро ответила Гарита. — Мы будем молиться за нее. И ты молись, чтобы у нее все было хорошо.
Эни вздохнула и посмотрела в окно. Как раз в это время по дороге должна была проезжать почтовая карета, но в этот раз она почему-то сильно задерживалась.
— Матушка, — снова обратилась Эни, когда поняла, что карета уже не появится. — Так вы знали о том, кто я?
— Да, и я хотела отправить тебя к герцогу на время, чтобы ты поняла, что есть многое, еще скрытое от нас, но оно необязательно должно быть опасным и его не следует сразу уничтожать. Женщинам намного проще дается созидание и мир, и ты должна была стать светом этого мира и знаком перемен. Вот только герцог… признаться честно, он опасался этой затеи. В последний миг отказался, когда понял, что конфликт совсем близко. Сколько я ни уверяла его, что ты умная девочка и очень любознательная, он все не соглашался.
Они еще долго разговаривали. Эни рассказывала об изобретениях герцога, о том, как им удалось спастись, о свадьбе Навиры, о своем обучении и, конечно, о собственной свадьбе, которую провел сам император Тевирии. А когда Эни покинула кабинет и вышла во двор, к ней неожиданно присоединилась Марика.
— Они завидуют, — без лишних слов начала «сестра». — Ты смогла удачно выйти замуж, стать родственницей самого герцога, отыскала родных и даже можешь оказаться дочерью епископа. О таком можно только мечтать.
— Ты тоже мечтаешь? — настороженно спросила Эни. Она все еще помнила козни Марики, хотя теперь они казались настолько детскими и нелепыми, что о них можно было думать только с улыбкой.
— Нет. Я могу представить, что это не так легко и приятно, как можно было предположить. Хотя, знаешь, если бы я была ученицей у герцога, то я бы открыла собственную лавку полезных и нужных чудес.
— Он не колдун.
— Конечно, колдунов и магов не существует, — уверенно ответила Марика. — Но не каждое чудо обязательно должно быть создано волшебством.
Эни улыбнулась, представив, что Марика смогла бы подойти в прилежные ученицы.
Через несколько дней впервые пришло письмо от Лерана. Он молчал столько времени, что Эни начала всерьез опасаться за его жизнь, и только сообщения Змеры и Эльдевира, которые навещали графа в тюрьме через день, давали надежду. Несколько раз Эни ловила себя на мысли, что хотела только спасти Лерана, что они совершенно разные и эта свадьба никогда бы не могла состояться при других обстоятельствах. Но каждый раз она старалась усмирять свое воображение и заставлять себя думать о чем-то другом. Все вопросы с Лераном она сможет решить, как только граф вернется из тюрьмы живым и здоровым. Но первое письмо заставило ее снова думать о предстоящей встрече — Леран выражал благодарность. Это было все, что он соизволил написать. Ни объяснений, ни подтверждения каких-нибудь чувств, холодная благодарность своей новоиспеченной жене, что она боролась за него. Она могла переписать это письмо, подставив вместо своего имени любое другое из имен тех людей, кто был рядом с ним во время ареста, и ничего бы не изменилось. Леран даже не сообщил о своем состоянии, может, он умирает или его уже собираются казнить, а это его предсмертное письмо.