Глава 13. Тяжелые разговоры
Мередит
Будь проклята писанина во веки веков! Пальцы судорогой сводило, а буквы больше напоминали кляксы, чем почерк господ благородных колдунов. На последние листы я без слёз смотреть не могла. И всю учёбу из-за них пропустила. Так что если мы и сдадим задание, то только благодаря Бель.
— Не волнуйся, — шептала она, — мы всё сделали правильно. Я тысячу раз варила это зелье, накладывала «морок» и ещё больше использовала «стазис».
— По отдельности, — ворчала я. — А наша пляска на раскалённых углях в другом заключалась.
Ответить ей было нечего. Ворох бумажных листов шуршал в руках, фальшивка, наконец, просохла, и мы добрались до кабинета Карфакса.
Господин учитель сидел за столом. Старым дубовым монстром с потайными ящиками и дверцами, закрывающимися на ключ. Я в своё время замучилась протирать его от пыли. Она поселилась в каждой трещинке, каждой завитушке сложного узора резьбы. Хуже только фолианты в металлических обложках. Там всё мелкое и острое. Я пять тряпок порвала, пока прибиралась на полках.
— Справились? — с недоверием в голосе спросил Карфакс. — Мери, и ты тоже?
Сердце болезненно ёкнуло и ушло в пятки.
— Д-да. Вот бумаги.
А ложь он тоже заклинанием определял? Или специальное зелье выпил, чтобы видеть нерадивых учениц насквозь? Так я не врала. Писала же вот эти самые бумаги? Писала. Справилась.
Колдун забрал документы и начал проверять. Аккуратно переворачивал каждый лист, подносил к пламени свечи, хмурился. Лишь бы на зуб не пробовал. Там же зелье из помёта! Бель рядом со мной перестала дышать. Мне кажется, я слышала, как она скрипела зубами. И не в подвале дело. У мастеров такое называется «делом чести». Я-то что? Я недоучка. Если облажаюсь, то переживу. А Бель семьдесят лет над книгами чахла.
— Ну что уж совсем в лоб? — проворчал Карфакс, разглядывая фальшивку. — «Лучшие ученицы. Никогда не заставлю». Вы лучшие только потому что единственные. И вот вам последний урок. Думайте, какие документы подделываете. Я в здравом уме ни за что бы такое не подписал. А я в здравом уме. Не напивался в последние годы до бесчувствия, не бился головой о камни. Не докажете, что она подлинная, даже если заклинания наложены правильно.
— Но ведь правильно же? — не сдавалась отважная Бель. — Что показывает артефакт-определитель магии?
У меня язык не повернулся бы перечить Карфаксу. Мысленно отпускать ехидные шуточки — пожалуйста. А вот так смотреть прямо в глаза и гнуть своё? Ох, нет. Не сейчас уж точно. Кажется, такому нужно учиться ещё усерднее, чем магии.
— Правильно, — нехотя ответил колдун, — без магии шара, пропитавшей замок, ни за что не определить. Задание выполнено. Переезд в подвал не состоится.
— Ох, — выдохнула Бель и добавила так тихо, что я едва разобрала: — Все нервы здесь оставлю.
Победа, да. Мне бы радоваться вместе с ней или хотя бы успокоиться, однако я знала Карфакса чуть дольше, чем вышедшая из леса не-леди. Недоволен он. Наказание отменил, но и хвалить не собирался. Сейчас сдвинет брови и что-нибудь скажет.
— На сегодня свободна. Завтра перечитай учебник общей магии и выпиши три способа поднять предметы в воздух.
— А можно я сейчас расскажу? — подняла палец Бель. — Там же элементарно. Левитация, воздушный удар…
— Нет, — оборвал её колдун. — Не можно. Я сказал «завтра». Ступай.
Соученица ошалело хлопнула ресницами и поджала губы. Да, Бель, дело дрянь. Где-то мы крупно просчитались. И Карфакс не настолько добр, чтобы сразу сказать, где.
— Хорошо, мы пойдём. Мери?
Она обернулась ко мне и слово «мы» повисло в воздухе вместе с моим именем. Нет, я не дура. Слушать господина учителя умею. Отпустил он только Бель и задание тоже дал только ей.
«Иди, — махнула я рукой, не отрывая локоть от поясницы. — А я останусь».
Разгребать, расхлёбывать и отдуваться за двоих, раз уж господину Мюррею так угодно. Или только за себя? Странно, но ужас начал хватать за сердце только сейчас. Вдруг я что-нибудь ценное испортила в замке во время уборки и не заметила? Или выбросила любимую вещь колдуна, посчитав её хламом? Святые предки, пусть Бель уходит быстрее!
Дверь с тихим стуком закрылась за спиной, а Карфакс встал из-за стола.
— Вот так, значит, ты отплатила мне за мягкость?
Точно что-то натворила! В животе похолодело, щёки, наоборот, обдало жаром и задрожали колени. Я же не помнила! Не знала! Как теперь оправдываться? Но лучше признаться и сойти за глупую, чем злить колдуна ещё сильнее. Обычный господин поорёт и успокоиться, а как отреагирует пропитанный магией замок на вспышку ярости его хозяина — даже представлять не хотелось.
— Отвечай! — Карфакс звонко хлопнул ладонью по столу, и я втянула голову в плечи.
— Н-не понимаю, о чём вы…
— Ах так?! — злость колдуна набирала обороты, воздух в кабинете прогревался, будто я растопила камин. — До победного решила врать? Совсем страх и совесть потеряла?
Да я бы давно прощение вымаливала, если бы знала за что. Почерк в документах некрасивый? Ошибок много?
— Я исправлюсь, господин Мюррей, — пробормотала, не поднимая взгляд. Чужая ярость, помноженная на магию, давила на плечи. — Больше не повториться…
Он стол перевернул. Поднял его, как щепочку, в воздух и опрокинул на пол. Всё, что на нём было, разлетелось по кабинету. Чернильное пятно впитывалось в ковёр, у фолианта треснул переплёт. Ко мне под ноги прилетели наши с Бель магические труды, а я думала только о том, сколько силы появилось у колдуна. На трёх мужчин хватит. Стало ещё страшнее. Если ударит — убьёт.
Слёз так и не было. Мама предупреждала, что если будет совсем плохо, то надо плакать. Последнее средство против любого хозяина-тирана. Как бы ни был зол, увидев женские слёзы, рукой махнёт: «Да что с тебя взять?» Однако оно действительно самое крайнее. Не спорю. Но ведь никак. Я столбом стояла и не могла пошевелиться.
— Видишь, до чего ты меня доводишь? — глухо спросил Карфакс. — Специально, да? Я слаб перед тобой, уязвим. Наказать не могу. А ты пользуешься этим. Учиться скучно? Пусть Бель всё за тебя делает, врёт дураку-Мюррею, он слова не скажет. Потому что влюблен. Так, да? Тебе нравится, что я страдаю?
Теперь я точно ни слова из себя выдавить не могла. С трудом поняла, что наше с Бель разделение обязанностей в учёбе раскрыли, но что последовало потом… в голове не укладывалось вообще. Великий колдун страдал. Чушь придумывал, мебелью швырялся — и всё из-за меня?
Меня разрывало на части. Одной Мери было безумно приятно, что из-за неё, вторая умирала от стыда и страха, третья жалела испачканный чернилами ковёр, четвёртая клялась, что будет учиться ещё усерднее, пятая мечтала сбежать.
— Почему ты молчишь? — спросил Карфакс. — Я своим признанием окончательно всё между нами уничтожил, да? Радуйся тогда, ты добилась своего. Великий колдун побеждён без единого заклинания. Тобой побеждён.
— Но я ничего не сделала, — голос вернулся, надо же. Хрипел и срывался, зато я говорила. — Куда мне, слабенькому магу? Криворукому неучу, к тому же. Да я три дня угробила на эти письма. Я в первом же написала больше слов, чем за всю жизнь. Никто не хотел вас обманывать. Я просто не справилась. А Бель добрая и ей не лень со мной возиться. Она помогает, исправляет, объясняет, что не так. Вы же всё перевернули. Вы сами себя обидели и меня оговорили. Зачем? Не надо так, пожалуйста.
— Бель добрая, — повторил он и отступил на шаг. Злость и ярость угасли, словно костёр водой залили. — Возится с тобой. Всё правильно, да. Ты свободна, Мери. Учите три способа поднять предметы в воздух. Вместе. Урок окончен.
Всё-таки выгнал меня. Не дослушал, не услышал, снова что-то эдакое решил и выгнал. А уйти я не могла. Горечь душила от слов «всё кончено». Почему я так долго не понимала, что он мне важен? Дорог, незаменим? Что не должно у простой служанки болеть в груди так сильно от слов «ты свободна». Да не хочу я свободы! Я остаться хочу!
Дверь снова скрипнула, и раздался голос Анабель:
— Господин учитель, можно? У Мередит мама в деревне заболела. Она в бреду, никого не узнаёт. Пришёл Нико, старший из братьев. Он просит вас помочь.
Из огня сразу в лёд и обратно. Разные части Мери внутри меня снова не смогли договориться. Кричать, умолять, бежать? Вопросы толпились в голове, зато ноги сами понесли, куда надо.
— Где он? — метнулась я к двери.
Бель заглянула мне в глаза и тут же крепко взяла за рукав.
— Во дворе остался. Я испугалась, что шар тоже его услышит. Нико требовал тебя слишком уж громко.
— Идём, — вмешался колдун. Его голос из всех звуков, пробивающихся сквозь окружившую меня пелену, казался самым тихим. И самым желанным. — Я умею лечить. Надеюсь, будет не слишком поздно. Бред — это уже серьёзно. Слов нет, как же деревенские любят тянуть до последнего. То работа у них, то дети…
Я почувствовала, что он взял меня за локоть. Каменные стены замка полетели мимо. Откуда-то взялся запах гнили, тлена. Так пахло предчувствие смерти?
Нет, только не мама! Только не моя добрая, понимающая и заботливая мама. Отец не сможет без неё. А мы? Клаус ещё слишком мал. И Грета.
— Анабель, останешься здесь, — где-то над моей головой распоряжался колдун. — Будешь охранять шар…
— Но я тоже умею лечить!
— …его нельзя оставлять без присмотра.
— У меня почти готово исцеляющее зелье. Осталось добавить толчёный корень златоглазки и вскипятить. Господин учитель!
— Ты меня слышишь?
— Я хочу помочь.
Замок вокруг меня замер. Я не чувствовала пола под ногами, давно перестала понимать, куда меня ведут. И всё ещё слабо, почти неслышно приказывала себе собраться. Но ничего не вышло.
«Мама! Там моя мама».
Слёзы хлынули горячей рекой. Я зажимала рот, чтобы не стонать. Больно, как же больно!
— Ты очень поможешь, — тихо сказал Карфакс, — если останешься здесь. Тогда я перестану думать о сохранности шара и смогу сосредоточиться на матери Мередит. Замок под твоей защитой, Анабель. Самое время вспомнить всё, что умеешь. Я могу на тебя рассчитывать?