Она глубоко вдохнула, как будто то, что она собиралась сказать, должно было прозвучать в полный голос.
– Тебе нужно приносить своим покупателям другие книги!
Карл нахмурился. И, поскольку морщин на лбу у него уже было немало, он мог хмуриться еще более выразительно, чем когда-либо.
– Но ведь я приношу им те книги, которые они сами заказывают.
– Они заказывают не то.
– Разве они не лучше знают, чего им хочется?
– Ха! – усмехнулась Шаша. И сразу после – еще раз: – Ха! – Эти возгласы немного походили на индейский клич, которым мог бы начинаться набег на повозку. – Мне бы хотелось есть мороженое целыми днями. Но разве это хорошо для меня? Нет!
– Только книги – не мороженое. Они не портят желудок.
– Ты меня не понимаешь! – Шаша хотела было топнуть ногой, но ее ноги не доставали до земли.
– Так, значит, из-за меня у людей боль в животе от книг? – спросил Карл.
– Книги намного опаснее мороженого! Они портят им разум. Или, что еще хуже, сердце.
Шаша не знала, как еще донести свою мысль до Карла. Как он мог не понимать! Для своих лет он все еще довольно разумен. Шаша энергично постучала пальцем по своему альбому.
– Вот же оно! Твои покупатели заказывают книги, но как раз книги их не интересуют.
– Разве?
– Присмотрись внимательнее, Книгоходец! Люди улыбаются, когда ты приходишь, но не когда распаковывают книги. Ты для них куда важнее этих книг. Возможно, в глубине души они понимают, что это совсем не те книги. Или ты действительно думаешь, что Эффи нужны грустные романы? У нее и без того печальная жизнь!
– Это ее жизнь. И ее книги.
– Разве нет какой-нибудь книги, которая всех людей может сделать счастливыми? Как Библия, только увлекательная?
Карл слегка повернул свой зонт, как будто это был кий, который он покрывал слоем мела.
– Библия увлекательная. Даже очень.
– Эй, друг! Ты же понимаешь, о чем я. О книге, которая понравится всем.
Карл сдвинул свою шляпу повыше. Ему показалось, что лбу стало слишком тепло.
– Такой книги нет. Когда-то я думал, что это не так, и всем, кто был для меня важен, подарил на Рождество одну и ту же замечательную книгу. Она делала меня счастливее с каждой строчкой, и я хотел поделиться счастьем. Но многие ее так и не прочли или прочли, но не до конца. Или прочли, но не полюбили. – Карл печально посмотрел на Шашу. Ему было грустно, что он разрушил ее прекрасную мечту, похожую на красно-желто-синий мыльный пузырь в горошек. – Знаешь, нет такой книги, которая нравилась бы всем. А если бы она и была, это была бы плохая книга. Нельзя быть другом для каждого, потому что все люди разные. Получается, пришлось бы быть совсем без личности, без углов и границ. Но даже это не всем нравится – кто-то любит углы и границы. Понимаешь? Каждому нужны свои книги. То, что один любит всем сердцем, другого оставит совсем равнодушным.
Шаша довольно улыбалась.
– Значит, мы сошлись во мнениях! Мы каждому будем приносить ту книгу, которая ему нужна, – она указала на страницу в своем альбоме, где в поле для фото была нарисована заплаканная женщина. Она представляла собой Эффи.
– Ей, например, нужна радостная книга. Такая, которую она прочитает до конца.
– С чего ты взяла, что она не дочитывает грустные книги?
– Она пролистывает их, когда получает, но никогда не листает до конца. Как будто по привычке. Я сразу это заметила! Потом я подошла к ее книжной полке и попробовала открывать книги. Не знаю, в курсе ли ты, но они всегда сами открываются на тех страницах, которые читали последними. Довольно удобно.
– Так-так. Буду знать.
– И каждый раз это был совсем не конец – за пятьдесят страниц до него или еще раньше. Некоторые страницы были слегка склеены и даже немного похрустывали, когда я их открывала, – она пролистала альбом чуть вперед и ткнула пальцем в следующую страницу. – А госпожа Длинныйчулок очень тревожится. Ей нужна книга, которая придаст ей мужество. А вот…
– Нет, – сказал Карл.
– Нет?
– Да. В смысле нет, – Карл встал.
– Но почему?
– Не хочу я никому придавать мужество. В выборе книг все свободны. В этом вся прелесть: все жизненные решения человеку диктуют, но по меньшей мере он вправе сам решать, что ему читать.
Шаша тоже встала. Все ее маленькое существо наполнилось гневом.
– Я достаточно об этом думала. С этого дня ты будешь носить им подходящие книги!
Карл покачал головой.
– Нет, ни в коем случае.
Глава 4. Большие надежды
Это было похоже на бурю, которая собиралась где-то далеко над морем и неизбежно должна была обрушиться на него. Карл не знал, что ждало его впереди. В том числе потому что его знания иностранных языков распространялись на английский, французский, латинский и даже в некоторой степени древнегреческий, но никак не на язык молодежи, куда более сложный. Карл ничего не знал про оттенки значения слова «окей». Когда Шаша так сказала, он понял его так: «Хорошо, значит, все-таки не каждый получает те книги, которые ему следует читать». На самом же деле это значило: «У тебя может быть свое мнение на этот счет, но у меня оно совсем другое, и мы поступим так, как я хочу». Содержание этого «окей» было куда масштабней его формы.
Но вот что Карл не упустил из виду, так это то, что Шашин рюкзак на следующий день прибавил в объеме. Лямки глубоко врезались в ее желтую зимнюю курточку, и Шаша под этим весом шла строго по прямой, что было на нее не похоже.
– Может, ты хочешь сперва занести школьные вещи домой? Я тебя подожду, – сказал Карл.
– Не-а, все в порядке.
– Или хочешь, я тебе помогу?
– Ни за что! – Шаше нужен был хороший аргумент, чтобы Карл больше про это не спрашивал. – Ты уже немолод. Это я должна тебе помогать!
Затем Шаша поинтересовалась, кому они сегодня несут книги и в каком порядке. Обычно она об этом не спрашивала, но Карл не обратил внимания.
Первым покупателем был мистер Дарси. В этот раз он повел их в свой сад, потому что шел дождь. Он страдал от аллергии на пыльцу и мог находиться на свежем воздухе всего пару часов. Никто в городе так не ждал дождя – каждая капля была капелькой свободы.
Глубоко вдыхая чистый от дождя воздух, Дарси показывал им свои цветочные часы Карла Линнея – время на них показывали распустившиеся цветы. Доротеантус, например, распускался с 12 до 17 часов, смолёвка – с 19 до 20 часов, а козлобородник – ранняя пташка – с 3 часов ночи до 12 дня. Были и очень пунктуальные растения, такие как горечавка, которая открывала свои лепестки ровно в девять, или венечник – в шесть. В течение года Дарси приходилось высаживать новые растения, потому что некоторые цвели всего несколько недель.
Рядом с цветочными часами стояло прекрасное кресло. Оно, казалось, не было сплетено человеческой рукой, а росло прямо из плодородной земли сада и выглядело невероятно удобным.
– Какое прекрасное у вас место для чтения.
– Оно не мое, тут еще никто никогда не сидел.
Карл подошел к креслу и кончиками пальцев провел по гладкой блестящей поверхности.
– Значит, это произведение искусства?
– Нет. Это желание или, может быть, мечта. Для меня нет ничего прекраснее – только, прошу вас, не смейтесь надо мной, – для меня нет ничего прекраснее, чем женщина, которая читает. Особенно когда она действительно погружается в книгу, забывает обо всем вокруг. Движение ее зрачков, глубокое дыхание на особенно драматичных эпизодах или улыбка, когда в книге происходит что-то забавное. Я был бы рад, если бы такая женщина была рядом со мной и я бы целыми днями мог наблюдать, как она читает, – он улыбнулся своим мыслям. – Будто я читаю ту же книгу, что и она, но язык мне незнаком. Когда я учился, у меня была такая однокурсница, она часто читала рядом со мной. К сожалению, мной она не интересовалась совсем.
Карл был бы рад узнать больше об этой особенной однокурснице или о цветочных часах, но нужно было передать еще много книг. Шаша вела себя тихо и все это время беспокойно переминалась на одном месте. С того самого момента, как они позвонили в дверь, она спешила перейти к делу.
Отсутствие у Шаши интереса расстраивало Дарси. Вместо того чтобы показать ей следующее цветочное местечко, он привел ее обратно к входной двери.
Какое-то время Шаша ничего не говорила, хотя слова уже топтались у нее на языке. Она ждала подходящего момента, до тех пор пока они не оказались достаточно далеко от особняка.
– Я кое-что забыла, мне нужно вернуться. Ты иди. Я потом догоню.
Шаша побежала.
А Карл пошел дальше.
Она позвонила в дверь мистера Дарси. Тот с удивлением открыл.
– Что-то случилось?
– Карл забыл подарить вам книгу. У него сегодня день рождения.
– Мне, значит, нужно подарить ему что-нибудь?
– Это круглая дата. А там, откуда Карл родом, в такие даты человек сам дарит подарки окружающим.
– Откуда же он?
– Из Панамы, – ответила Шаша, потому что про эту страну она когда-то читала в книге, в которой герои много и долго ходили. – Мне пора бежать!
Пока Шаша, запыхавшись, бежала обратно, она думала о том, как удивительно удачно сработал ее план. И еще о том, как здорово, что теперь ее рюкзак стал немного легче.
Когда они добрались до Эффи, та сидела у окна. Карл впервые увидел, чтобы она там сидела, глубоко погруженная в страницы книги. Ему вспомнилось было желание Дарси, но к Эффи оно не подходило. Она читала вовсе не красиво, держала тяжелую книгу прямо перед лицом, как щит. Конечно, нетрудно было бы попросить ее отодвинуть книгу от лица, но ведь всякий, кто читает, оказывается под особой защитой, как будто занят чем-то сакральным.
Комната позади нее была темной. Из нее вышла тень и направилась к Эффи. Мужчина был чуть старше нее, с короткострижеными седыми волосами и спортивной фигурой. Он выглядел как солдат, и Карл содрогался от того, как громогласно звучало из его уст имя Андреа Креммен.
– Звони скорее, – сказал он Шаше, которая тут же бросилась нажимать кнопку у золотой таблички с именами.