— Подожди, при чем тут Омфал?
— Ну как же? Разве непонятно? Перерождение! Жертвоприношение всегда предшествует ритуалу! Ты должен умереть, чтобы возродиться вновь. Сказки, обычные сказки, прыгни в котел с кипящей смолой, пролезь через игольное ушко и станешь молодым, станешь новым — сильным и здоровым! Ведь это вовсе не сказки!
— Лина должна была умереть, а потом переродиться? Объясни!
— Нет, она хотела помочь! Не умереть! У нее был Омфал! Помочь!
Ситуация стала выходить из-под контроля. Чикерс орал все громче, ближайшие больные потянулись на скандал, как воробьи к случайно просыпанным крошкам, и загалдели на разные голоса, то ли поддерживая, то ли осуждая синего гоблина.
— Давай еще раз. Если умереть должна была не Лина, почему тогда ракушки были именно в ее волосах?
— Она бы их отдала, не успела!
— А как же твой порошок? Ты ведь пытался увести ее оттуда?
— Да, я пытался, сначала словами, она не хотела, потом насыпал порошок в бокал. Меня никто не хотел слушать, я слишком много времени провел здесь!
— Чикерс, я не совсем понимаю. Готовился ритуал, кто-то должен был переродиться, а для этого должен был умереть. Так?
— Да, смерть! Умереть! Не Лина!
— Это я понял. А кто именно? Кто хотел переродиться? С какой целью?
— Они обещали, что следующим буду я, если помогу в первый раз. Я помог. Я все сделал, я не хотел, чтобы Лина умерла! Не хотел!
— Успокойся! — я резко тряхнул его за руки, и Чикерс удивленно примолк. — Шум не поднимай!
Но было поздно. Пациенты перешли от глухого ропота к делу. Внезапно седой дедушка со взглядом непризнанного поэта схватил за волосы молодую, но некрасивую девушку с россыпью веснушек и потащил ее к дальнему диванчику.
Дед даже вызвал у меня краткосрочный приступ уважения — это ведь надо, в таком возрасте не забывать о плотских утехах и стараться при первой возможности предаваться им.
Веснушчатая девица громко и радостно захохотала, санитары бросились на перехват, Егорова скорбно подняла руки вверх, пытаясь вызвать во мне раскаяние, но у меня дел хватало и без того.
Синий гоблин, пользуясь тем, что я на минуту отвлекся, ловко отбежал в сторону и через несколько мгновений оказался у двери — прикрытой, но не запертой. А санитары пытались угомонить любвеобильного дедушку и успокоить веснушчатую, которая безутешно завыла, поняв, что сегодня ей ничего не перепадет.
Пока я рвался к гоблину через всю комнату, он выскользнул прочь и аккуратно прикрыл за собой дверь с той стороны. Но, к счастью, замок не защелкнулся, и дверь приоткрылась.
Передвигался я медленно, психи с остервенением кидались на меня со всех сторон, но я лишь уклонялся от их бросков, расточая во все стороны волны спокойствия и умиротворения.
— Что вы наделали, Волков! — психиатр была разъярена.
— Я не специально, — оправдываться было бесполезно, но информация, которую я получил, того стоила. Я ничего не знал об Омфале, кроме того, что сказал Чикерс. Значит, это камень. Везло мне на камни в последнее время! Но я догадался, что вплотную приблизился к разгадке всего происходящего. А раз ниточка появилась, то раскрутить весь клубок — лишь дело времени.
— Не специально? Да такого бунта в этих стенах отродясь не было!
— У вас ведь есть специальные препараты? Успокойте больных! А мне пора.
— Нет уж, попрошу вас задержаться, — Егорова вцепилась мне в рукав. — Я обязана составить докладную, а вы подпишетесь под ней, понятно?
— Лучше всего, если вы забудете о моем визите, — я сделал жест рукой в лучших традициях джедаев. — Меня здесь не было!
— Вас здесь не было, — послушно повторила психиатр, но тут же резко вскинула голову. — Что значит, вас здесь не было? Вы меня за дуру держите? Оставьте эти ваши штучки, вам тут не Лубянка, я тоже человек, и квалифицированный доктор, прошу заметить!
Да, жаль, что такие вещи получались с первого раза лишь в кино. На самом деле психика человека такая сложная штука, что вот так с ходу загипнотизировать кого-либо, да еще на высоком уровне подчинения, очень непросто. А уж тем более подготовленного специалиста! Хотя, признаюсь, мастера имелись, но я к их числу, увы, не принадлежал, поэтому пришлось прибегнуть ко второму способу покинуть это место.
— Хорошо, я все подпишу! А вы не знаете, куда отправился наш Чикерин? Я еще не все вопросы успел задать!
Егорова растерянно закрутила головой, только сейчас заметив неплотно прикрытую дверь.
— Тревога! — заорала она столь громким голосом, каким не стыдно было бы отдавать приказы в шторм с капитанского мостика. — Пациент сбежал!
Я не надеялся, что Чикерса найдут. Слишком уж он ловок. И мои ожидания, к сожалению, оправдались, гоблин вновь исчез из стен корпуса, словно растворившись.
Мне же, конечно, не хотелось участвовать в составлении докладной, поэтому тихо, шаг за шагом, стараясь не попадаться на глаза персоналу, я покинул здание через тот же вход, через который и проник в него получасом ранее. Рядом с крыльцом должен был находиться мой ненаглядный «Сенксанкятр», но его там не было.
Чикерс! Вот же подонок! Во второй раз сбежал от меня и во второй раз угнал мою машину!
Я быстро прошел к воротам и покинул гостеприимную клинику, пока не поднялась общая тревога. Надо отправить и сюда чистильщиков, чтобы профессионально успокоить память Егоровой и санитаров. Это, в принципе, не обязательно, но если вдруг начнутся лишние звонки по инстанциям, всплывет мое фальшивое имя, которое ничего никому не скажет, спецслужбы насторожатся, выискивая тех, кто прикрывается их именем, — зачем все это? Проще короткая процедура — и нет проблем, разве что Стас опять выразит недовольство новым вызовом…
Я позвонил Лене и, объяснив вкратце ситуацию, попросил узнать про Омфал все, что возможно, вызвать группу к больнице и отследить, куда едет моя машина.
Похоже, либо говорили мы по громкой связи, либо у ребят слух отличный, потому как сразу же после моих слов раздались смешки на несколько голосов.
— Твоя машина? — переспросила Лена. Ее голос подозрительно подрагивал. — А что с ней случилось?
— Ее угнал подлый Чикерс!
— Опять?
— Снова! Лена, я тебя прошу, давай без лишних вопросов!
Вот тут она не сдержалась и засмеялась в голос. Правда, тут же положила трубку: либо чтобы не смущать меня, либо чтобы наоборот — всласть поиздеваться над моими несчастьями в узком кругу злопыхателей. Второй вариант казался мне вероятнее — хорошо зная нашу дружную компанию…
Я же, тем временем, поймал такси и поехал в офис. А куда еще? Единственную зацепку я вновь потерял, и, кажется, шефу в связи с последними событиями может прийти в голову неправильная идея срезать мне зарплату, лишить премии или напакостить другим, столь же отвратительным способом. В общем-то, я бы его понял, сам виноват, и на его месте поступил бы так же, но пока я на своем месте, то должен постараться всячески реабилитироваться в его глазах…
Трубка в кармане завибрировала. Неужели Лена справилась так быстро? В прошлый раз, чтобы засечь мою машину, ей потребовалось минут на десять больше.
На экране высветился номер Стаса, как раз кстати.
— Слушаю! Стоцкий.
— Лис, это Стас. Тут такое дело — мы нашли убежище возубры. Скоро планируем захват, ваших только что известили. Ты подъедешь?
— Конечно, диктуй адрес!
Стас продиктовал. Далековато от того места, где я находился. Наверняка, наши прибудут раньше. Но я поспею к раздаче финальных кубков чемпионата!
Я сообщил таксисту новый адрес, он невозмутимо развернулся через двойную сплошную и включил радио. Из динамиков хрипло запел незнакомый мне исполнитель неприятную песню, рассчитанную на женщин старшего бальзаковского возраста. Странно, но таксист подпевал, явно зная слова наизусть.
Я редко слушал музыку, тем более такого толка. Более того, я вовсе не понимал, что находят люди в певцах без слуха и голоса. Харизма? Талант? Так песни все до единой куплены у талантливых авторов за незначительные гонорары и бездарно спеты. Кому это все надо? Неужели нас наконец постиг тот самый окончательный кризис бездуховности, после которого уже не будет прежней страны, прежних людей, счастливого будущего и останется лишь с ностальгией вспоминать великое прошлое, чтобы совсем не пасть духом. Мне бы очень такого не хотелось, но что я мог поделать?
Мы мчали по широкой шестиполосной дороге, нагло подрезая всех в первом и втором ряду, но не высовываясь в третий, где в основном ехали машины стоимостью годового бюджета небольшой африканской страны. Таксист знал свое место и, несмотря на то, что я торопился, выше головы прыгать не собирался. А мне не имело смысла применять спецзаклятья только для того, чтобы пробудить в нем дух Айртона Сенны.
Так мы и ехали, в меру быстро, но особо не разгоняясь, как вдруг у меня вновь зазвонил телефон.
Высветился номер офиса — проснулись, что ли? Решили сообщить про возубру?
— Лис?.. На нас напали! Лис!..
Голос Оли прерывался, на заднем плане что-то шумело. Я смог разобрать только одно слово:
— Помоги!..
Черт! Что-то у нас происходит. Оля никогда не стала бы шутить, отрывая от серьезного дела.
— Разворачивай! — приказал я шоферу. Тот меланхолично подчинился, не задаваясь лишними вопросами и продолжая напевать под нос очередную песенку. В общем-то, мне, наверное, даже повезло. Он настолько погрузился в музыку, что на ворчания его уже не хватало.
Так, надо просчитать ситуацию. На офис кто-то напал, Оля звонит мне — это означает, что я нахожусь ближе всех к отделу. А где же Брайн и Чингиз, где шеф?
Ах, демоны, все ведь наверняка уехали на задержание возубры! Тогда понятно, почему зовут меня, а не смертоносную пару наших Уничтожителей и Истребителей. Они, вероятно, просто не успевают в срок.
Таксист все так же не спешил, но теперь мне пришлось поторопить его искусственно. После легкого внушения он внезапно выключил радио, залихватски сдвинул на затылок кепку и спросил: