— Что делать будем?
— Я разберусь, — бросила помощница и, переглянувшись со мной, кивнула. Сейчас я дал ей разрешение делать что угодно, лишь бы нас не задержали.
Не дожидаясь, пока постовой ленивой походкой подойдет к нам, Феня первая выскочила из машины и подбежала к нему.
— Нас оштрафуют? — Встревожилась Оксана.
— Мы сразу несколько правил нарушили, сударыня, — отозвался Лаврентий. — За такое лишают права управлять транспортом. И автомобиль увозят на штрафстоянку…
— Хрен им, а не штрафстоянка, — прорычал я и рванул рычаг своей двери.
Аграфена как раз общалась с постовым. Судя по звездам на погонах, старлей.
— Прошу вас, пойдите навстречу прямо сейчас, — убеждала Аграфена как раз в тот момент, когда я подошел.
— Нужно соблюсти все необходимые процедуры! — отрезал постовой.
Я мягко отстранил девушку и двинулся на полицейского. Тот взглянул мне в глаза и попятился, а рука потянулась к рации.
— Значит, так господин старший лейтенант…
— Иванов, — подсказала Феня. — Господин старший лейтенант в курсе, кто мы, но настаивает на оформлении всех протоколов.
Я перехватил его руку, а вторя моя ладонь вспыхнула пламенем.
— Господин Иванов, — тихо, вкрадчиво проговорил я, приближая свое лицо к его физиономии. — У меня на Петроградке сестра умирает. Прямо сейчас. А она, на минуточку, кузина самого императора, как и я.
— Но ваш…
Я схватил его за грудки и шарахнул небольшим зарядом психической энергии. То самое заклинание страха, что парализовывало человека как кролика перед удавом.
— И если я не успею добраться к ней из-за твоего приступа дотошности, поверь, Иванов, я выясню все о тебе, твоих родственниках до седьмого колена, а затем устрою такие проблемы, что ты многократно пожалеешь о том дне, когда поступил на службу. Это ясно⁈
Ненавидел угрожать и шантажировать, но сейчас так было быстрее, а детали и последствия меня волновали мало. Времени нет! И никто не вспомнит о штрафах, если Тани не станет.
— Т-так точно, ваша светлость… П-простите, не поверил вашей девице…
— Все протоколы и штрафы оформляйте на светлейших князей Николаевых. От наказания бежать не будем. Но, ей-богу, нарушаем не просто так.
Видимо, психическая магия хорошо его проняла, поскольку постовой дотронулся до козырька фуражки.
— Вашсветлсть, если дело срочное, может вам сопровождение выделить? Для скорости. Раз сестрица ваша… Эцсамое…
Ну неужели первая адекватная мысль?
— Благодарю, не стоит. Просто передайте дальше по постам, чтобы нас не останавливали. Нам еще мосты проезжать.
— Сделаем! — отозвался постовой.
— Спасибо.
Я развернулся и поспешил в машину, а Аграфена за моей спиной хрустнула бумажкой. Понятно, решила сгладить инцидент. Пора бы отучить ее поощрять мздоимцев.
С точки зрения закона мы действительно были не правы. Но, черт возьми, иногда нужно входить в положение.
— Если он заявит на вас угрозу сотруднику полиции при исполнении, будут проблемы, ваша светлость, — Аграфена догнала меня как раз перед тем, как я открыл дверь машины.
— Если мы опоздаем к Тане, это не будет иметь никакого значения, — отрезал я и, забравшись в салон, хлопнул по спинке водительского сидения. — Гоните, Лаврентий. Путь свободен.
И действительно, проезд стал проще. Мы все так же орали мигалкой и ехали по полосе для спецтранспорта, но ни один из встретившихся на пути постов даже не подумал нас остановить.
Лаврентий шел на рекорд — от северного въезда в город до Петроградки за пятнадцать минут с учетом одного моста через Большую Невку маленького через Карповку. Мы вылетели на Камменноостровский проспект и уже через минуту с визгом затормозили перед воротами семейного особняка.
— Паркуйтесь пока. Феня, бегом! — велел я и выскочил из машины, прихватив сумку, на дне которой лежала тушка пятнистого аспида.
Ворота распахнулись, едва служба безопасности увидела автомобиль, и мы с Аграфеной юркнули в них, чтобы войти в дом с черного хода. Так быстрее. Нам навстречу выбежала Яна. На ней лица не было, и, судя по помятому виду, вторая помощница сбивалась с ног.
— Ваша светлость, — она еще умудрилась присесть в реверансе.
— Где она⁈
— У себя в комнате. С ее светлостью и лекарями…
Мы с Феней переглянулись и, не произнеся ни слова, бросились вверх по ступеням лестницы. Рассыпая ладожский песок по персидским коврам, я ворвался на женскую половину, переполошив горничных.
— Ваша светлость… Вернулись!
Я резко затормозил перед дверью в комнату сестры. Вдох-выдох, Алексиус. Лучше сосредоточься и войди в режим концентрации прямо здесь. Аграфена открыла передо мной дверь, приглашая войти.
В комнате пахло озоном — эффект от применения эфира в больших концентрациях.
Матушка сидела на кровати Тани и держала ее за руку, вливая собственный эфир в худенькое тело сестры. Двое маголекарей стояли у окна и тихо переговаривались, шелестя страницами медицинского журнала.
— Матушка!
Я бросился к ним, но светлейшая княгиня прислонила палец к губам, веля не шуметь. Я кивнул и подошел к ним, стараясь не топать массивными ботинками.
— Яна звонила. Как Таня? — спросил я. — Что говорят лекари?
В ответ матушка лишь покачала головой, и я увидел высохшие борозды слез на ее щеке.
— Эфир перестал помогать, — прошелестела она. Ей стоило невероятных усилий не разрыдаться. — Все, что вливают, сгорает мгновенно. Еще утром было лучше, но пару часов назад…
Я кивнул и дотронулся до тонкой и прохладной руки сестры. Течение эфира было минимальным. Лекари называют это состояние комой.
— Федор… Его императорское высочество прислал лучших лейб-медиков, но они не сказали ничего нового, — отрешенно продолжила матушка. — Твой отец и Виктор отдали весь эфир. Это не помогает… Не хочу в это верить, но… У нас закончились средства. Не знаю, насколько хватит твоей сестры, прежде…
— Тихо.
Я положил руку на плечо матери, и она вздрогнула. Никогда не видел ее в таком состоянии и, надеялся, что больше никогда не увижу. Сейчас это была не та несгибаемая княгиня, которая пережила Трагедию, ссылку, возвращение и порицание и нападки общества. Она еще не сломалась, но ее внутренний стержень уже треснул.
Поставив сумку с аспидом на пол, я сел на корточки напротив матери и тронул ее подбородок, заставляя посмотреть мне в глаза. Но она стыдливо отвела взгляд и сжала простыню в руке так сильно, что костяшки ее пальцев побелели.
— Я не справилась, Леша. Я не смогла ее защитить. И никто даже не понимает, от чего… Господи, как подумаю, что это конец…
— Матушка, послушайте меня, — я все же заставил ее посмотреть на меня. — Возможно, я нашел еще одно средство. Нужно попробовать.
— Мы все перепробовали!
— Этого в арсенале медиков точно нет. — Я поднялся и обратился к лекарям. — Пожалуйста, оставьте нас с ее светлостью наедине и распорядитесь никого не впускать. Вообще никого. Даже моих отца и брата.
Мой приказ заставил княгиню раздраженно на меня обернуться.
— Алексей, какого черта?
Я снова проверил эфир Тани. Вовремя успел, но времени мало.
А затем потянулся к сумке.
— Я прошу тебя мне поверить, — сказал я, открывая молнию. — Что бы ни сейчас ни увидела, просто вспомни, что в последнее время я не подводил тебя, и доверься мне.
Просить ее уйти не было смысла. Мать никогда не бросит свое дитя, тем более в такой тяжелый момент. Так что придется совсем немного раскрыть карты. Чуть-чуть.
— Я не понимаю…
— Мне удалось найти возможный вариант лечения, и его нет в учебниках лекарей.
С этими словами я извлек из сумки силовой кокон с заключенным в него змеем. Матушка инстинктивно отпрянула.
— Что это еще за тварь⁈
— Пятнистый аспид. Самая ядовитая змея на свете.
Княгиня замотала растрепанной головой.
— Ты что, собираешься…
— Я потом все объясню, клянусь. Сейчас просто доверься мне и помоги, прошу тебя. Я не меньше твоего хочу помочь Тане и никогда бы не рискнул ей навредить.
Матушка пристально взглянула на меня, перевела взгляд на змею, затем на Таню. Лицо сестры так заострилось, что было больно смотреть. И, видимо, именно этот образ ее убедил.
— Если ты, не дай бог, ее…
— Тогда сама убей меня. А теперь либо помогай, либо уходи. Я все равно это сделаю.
Она выбрала первое и, взяв себя в руки, коротко кивнула.
— Я тебе верю, Алексей. Что мне нужно делать?
— Кожа змеи ядовита. Мне нужно, чтобы ты подпитывала защитный кокон, пока я произвожу манипуляции. Повесь на себя защиту.
Что хорошего было в работе с матерью, так это ее почти что солдатская дисциплинированность. Без единого звука она активировала четырехэлементную личную защиту, а я усилил ее еще одной стихией. Все же у матушки был Изумрудный ранг, и моя вязка была посильнее.
Я положил кокон с аспидом на ковер под кроватью.
— Структуру кокона не меняй, он надежно связан. Мне просто нужно, чтобы ты держала эфирный уровень стабильным и добавила льда.
— Ты ее что, как колбасу будешь резать?
— Не совсем. Но лучше препарировать в замороженном виде. Даже брызги опасны.
Она вздохнула и подключилась к заклинанию кокона.
— Молю всех святых и надеюсь, что ты действительно знаешь, что делаешь…
Я знал. Но это не отменяло того, что даже я сейчас нервничал. Манипуляции подобного уровня — это круто даже для бывалого мага-преобразователя. Тем более что с Таней мы дотянули до последнего.
Убедившись, что кокон был в порядке, я сотворил свой любимый скальпель из эфира, металла и льда. Аспид достаточно проморозился, чтобы я мог нарезать его, почти как строганину.
— Мне нужна кровь, — пояснил я, внедряясь в кокон.
Мои руки тоже были окутаны плотным слоем защиты, как тонкие, но невероятно прочные перчатки, и работал я внутри кокона, чтобы исключить любое случайное попадание части аспида на наши тела.
Змей поддавался плохо — мало того, что замороженный, так еще у него и шкура была прочная, как бычья кожа. Пришлось приложить усилие, и наконец, аспид поддался.