Я склонился над тем, что поначалу показалось мне ворохом сваленных тряпок.
— Никита Андреевич!
Реставратор не пошевелился, но я ощутил слабое биение эфира и, схватив его за руку, тут же принялся закачивать в неодаоренного свою силу. Параллельно провел диагностику. Побои, много. Черт возьми, они выстрелили ему в голову, но он остался жив!
— Ну такое чудо точно не должно пропадать, — выдохнул я и принялся осторожно исцелять невезучего парня. Угораздило же…
— Они… они ее не нашли… — хрипло проговорил Никита.
— Да тихо ты! Дай тебя подлатать сначала.
— Ключ… Там на стене висит старинная связка… Все думают, что сувенирная, — он даже попытался улыбнуться, но вышло жутко. Бедняге развальцевали лицо так, что мать родная не узнает. — Во дворе подвал. Я там спрятал книгу… Там, в железном ящике…
Я даже на миг отвлекся от заклинания.
— И ты не сказал? Кто это был?
— Я вырубился… Их… Кажется, их спугнули…
— Лежи спокойно! Я тебя вытащу. Просто дай поработать.
Я качал в него эфир так же быстро, как в свое время исцелял им паренька от укуса пятнистого аспида. И тот и другой не должны были выжить.
Но хрен я их отдам Костлявой. Еще успеет собрать урожай.
— Головааа, — простонал реставратор. — Господи, как же болит…
Это хорошо. Ну, насколько возможно. Если начала возвращаться чувствительность, то я делал все правильно. Но доставать пулю из головы в таких условиях — это перебор. Я не нейрохирург и даже не маголекарь. С ядами приходилось работать в полевых условиях — это профессиональная травма. А вот огнестрелом в нашем Ордене ранили редко.
И все равно пришлось выдумывать на ходу.
Единственное, что мне пришло на ум — разгонять регенерацию Никиты так быстро, чтобы ткани начали заживать буквально на глазах. Это колоссальный выброс силы, да и не всякий неодаренный такое выдержит. Но карета скорой может не успеть, да и медицина в Выборге все же не столичная, так что вариантов мало.
Внезапно Никита схватил меня за руку.
— Они спрашивали о вас. Ждали, когда я останусь один. Я только одного запомнил, и то по акценту. Кажется, немец…
Глава 26
— Тихо, Никита, — я прикоснулся к его лбу. — Вы молодец. Вам чуть голову не разнесли, а вы выжили. Но рана очень опасная. Я сделаю все, что смогу, но вы должны беречь силы.
Да уж, такими темпами мне действительно пора получать квалификацию маголекаря. Потому что в том мире я почему-то лечу едва ли не чаще, чем бью.
— Я… Я ждал вас…
— Я вас не брошу. Все будет в порядке.
— К-книга… Заберите книгу!
Добавив еще порцию эфира в тело реставратора, я обернулся к пустующему дверному проему.
— Константин!
— Да, ваша светлость, — донеслось из большого зала.
— Звоните в усадьбу. Пусть немедленно пришлют маголекаря Сольского, которого приставили к моей сестре.
— Я уже позвонил шефу смены. Сюда едут.
— Да лекарь нужен, а не ваши лбы! Те, кто это сделал, уже все равно ушли. Я продержу пострадавшего какое-то время, но нужен специалист.
— Сейчас.
Я услышал, как противно запищали кнопки телефона, когда охранник набирал очередной номер. Через минуту Константин заглянул ко мне в подсобку.
— Десять минут. Справитесь?
— Продержу.
— И мне придется позвонить в полицию.
— Они сами сейчас приедут. Стрельба же была. Наверняка кто-то уже сообщил.
— Правила, ваша светлость. Не имею права не сообщить.
Ага. А мне следовало бы маякнуть Черкасову. Потому что этот неуловимый немец меня достал. Хотелось решить с ним вопрос попозже, но раз уж он нарывается, придется искать его активнее. Но сначала — Никита.
— Ваша светлость, — хрипло попросил реставратор и попытался дотянуться до кармана. — Позвоните моей девушке, как станет ясно. А то она весь город на уши поднимет, если я не приду домой вовремя…
— Непременно.
— Спасибо…
С девушкой решим вопрос потом. Пока что я просто не давал реставратору отправиться на тот свет. Эфира хватало, но так не могло продолжаться вечно. Вообще, это было чудо, что Никита мог разговаривать с такими-то повреждениями. Да, эфир разгонял процессы в его организме, но я опасался, что слишком большими вливаниями сделаю хуже в отдаленной перспективе.
Наконец, я услышал крики во дворе, а вскоре со стороны лестницы послышался топот.
— Где раненый? — я узнал голос лейб-медика.
— Сюда!
В подсобку ворвался граф Сольский, один из придворных врачей. За его спиной выросли двое стражей из Зимнего в штатском.
— Вы оба — вон отсюда, — распорядился лекарь, обернувшись к ним. — Не мешайте. Ваша светлость, пожалуйста, дайте мне взглянуть…
— Прошу, Григорий Владимирович. Вы извините, что так вас сорвали. Но без вас не обойтись.
— Да уж вижу…
Он бросил саквояж и опустился на колени возле реставратора, тут же начав диагностику. А когда пациент повернул голову и улыбнулся, лекарь вздрогнул.
— Господи! Он еще башкой вертит! Вы сколько в него закачали⁈
— Сколько смог.
— Сердце, ваша светлость! Он же неодаренный, мог попросту не выдержать! Ох, собака Павлова… Подвиньтесь, пожалуйста, мне нужно больше места.
Я тут же сместился к небольшому окошку, но оставался в зоне досягаемости на случай, если лекарю понадобится дополнительный эфир.
Сольский мне нравился. Из многодетной семьи, кажется, третий или даже четвертый сын. Ему было чуть за тридцать, и он считался едва ли не самым молодым лейб-медиком при дворе. Но был очень талантлив, да еще и с Сапфировым рангом. Императрица лично его рекомендовала, когда Тане стало совсем плохо. А сейчас Сольский был нашей единственной надеждой. Повезло, что мы на всякий случай взяли его с собой в поместье.
— Ну как? — спросил я, когда мне показалось, что лекарь закончил с диагностикой.
— Пожалуйста, достаньте из саквояжа запечатанный пластиковый пакет. Там комплект для полевых манипуляций. Как знал, прихватил… Когда ваш охранник сказал, что выстрел в голову, я подумал, что труп. Еще удивился, зачем я вам понадобился…
Я быстро вытащил пакет и передал Сольскому. Лекарь привычным движением разорвал его и, проведя манипуляции по очистке, надел на себя подобие защитного халата.
— Понадобится ваша помощь, Алексей Иоаннович.
— Что мне делать?
— Сейчас я повешу защитный экран, поскольку оперировать будем на месте. Мне нужно, чтобы вы поддерживали энергетическую стабильность этого экрана.
Что-то подобное я уже видел, когда приглашенный маголекарь приводил в чувство раненого Черкасова. Так что я с готовностью кивнул.
— Не проблема.
Приготовившись, Сольский возвел что-то вроде защитного купола и принялся дезинфицировать объекты в нем. Заодно испепелил часть одежды реставратора.
— Пока разберусь только с головой, — пояснил он. — Остальные побои серьезные, но жизни не угрожают. Это терпит.
— Вам виднее. Делайте все, что считаете нужным.
Я поддерживал стабильность защитного экрана полевой операционной, пока лекарь возился с головой несчастного реставратора. Никита, к счастью, быстро погрузился в глубокий сон и не чувствовал того, что с ним делал Сольский.
— Парень в рубашке родился, — сказал он, когда пуля выскочила ему в руку. Не знаю, что сделал лекарь, но со стороны казалось, что он словно вытянул ее магнитом. — Двигательные и речевые центры, судя по всему, не задеты. Но пока не хочу делать обнадеживающих выводов. Нужно немедленно отправлять его в больницу под круглосуточное наблюдение и детальное обследование. Сейчас сконфигурирую правильный процесс регенерации из того эфира, что вы в него накачали. Но нужен нормальный уход.
— Спасибо, Григорий Владимирович. — Я протянул ладонь. — Могу я забрать пулю? Это улика, ее нужно передать службам.
— Давайте хоть в пакет упакую! — возмутился Сольский.
— Разумеется.
— Сейчас позвоню коллегам, попрошу прислать карету из ближайшей больницы, — добавил Сольский. — И хотелось бы сразу отправить пациента в Петербург. У меня есть связи в Военно-медицинском госпитале. Полагаю, с учетом обстоятельств, будет безопаснее отправить пациента туда.
Я кивнул.
— Согласен. Под охраной военных спокойнее. Все расходы возьмет на себя моя семья.
— Да к черту расходы! — Воскликнул лекарь. — Он чудом выжил! Случай один на миллион. Не сочтите за излишний цинизм, но мои коллеги в очередь выстроятся, чтобы разобрать эту историю. Тем более военные медики — им такая практика на вес золота.
Ну, доля цинизма была присуща не только Сольскому.
Бедолага реставратор оказался выжившим свидетелем, который должен был запомнить немца. И если этот немец и его хозяева не идиоты, то, узнав о том, что Никита выжил, они наверняка попытаются закончить начатое. И вот здесь их буду ждать я.
Мне не терпелось наконец-то познакомиться лично.
— Благодарю за помощь, Алексей Иоаннович, — сказал лекарь. — Дальше я справлюсь сам. Если вам нужно идти…
— Да, спасибо. Мне и правда стоит сделать пару звонков.
— Только, ваша светлость, вы не могли бы подать мне мой саквояж? Не дотянусь, должен эфир отслеживать.
— Конечно.
Я взялся за ручки большого кожаного портфеля, на котором красовался бронзовый медицинский кадуцей в виде брелка. Но как только я оторвал саквояж от пола, что-то выкатилось из-под него, блеснуло металлом и юркнуло под ножки стеллажа.
— Погодите-ка…
Я рассеянно передал ношу лекарю, а сам встал на колени и попытался разглядеть, что укатилось. Пришлось зажечь маленький «Люмен».
— Ничего себе…
— Что там, ваша светлость?
— Григорий Владимирович, у вас найдется еще один такой маленький пакетик?
Я не верил своим глазам. Патрон! Не просто гильза, а целый патрон!
Схватив одну из резиновых перчаток, что торчали из саквояжа, я надел ее и осторожно достал находку.
— Кажется, у вас еще одна улика, ваша светлость, — констатировал лекарь.
— И на этот раз куда более информативная…