Сказал Царь-батюшка и сослужил солдат свою верную, шестидесятилетнюю службу нашей родине, грудью отстоял, защитил, охранил, дороги проложил города построил, через бездны мосты перекинул, поля кровью и костьми удобрил, да их же картошкой и капустой засадил, песенку сложил, да еще сам и выводил ее…
Вечная память, громкая слава тебе, самоотверженный, герой, честный Кавказский солдат!»
Хивинский поход 1873 г.
Кавказ завоеван. Но ширванцы не долго остаются без дела. Они переправляются по ту сторону Каспийскаго моря, чтобы принять участие в Хивинском походе 1873 года.
Характер военных действий здесь несколько иной, главным образом в зависимости от местных условий. Приходилось совершать переходы под палящим солнцем, часто без воды, по песчаным, безводным степям, с целыми караванами верблюдов, которых нередко удавалось добывать только с бою.
Это была уже 3-я попытка завоевать Хивинское ханство. Первые две, из которых одна была еще при Петре Великом, окончились полной неудачей, благодаря незнакомству с местностью и ее малодоступности. Хивинцы и киргизы ежегодно совершали нападения на наши поселения на юго-восточном берегу Каспийского моря и нередко брали в плен наших рыболовов и промышленников. Только в этом 1873-м году почувствовали они всю силу русского оружия. Испытанные ветераны Кавказской войны – ширванцы преодолевали все трудности похода с таким же упорством, с каким они взбирались перед тем на заоблачные вершины Кавказа.
Наши 1-я, 2-я и 3-я стрелковые роты, в составе колонны генерала Ломакина достигли Хивы и взяли город штурмом, во время которого 2-я рота отняла у противника одно орудие.
В награду за проявленную при этом храбрость все три роты получили по сигнальному Георгиевскому серебряному рожку с надписью: «За отличие в Хивинском походе 1873 года».
Поход этот памятен полку еще и тем, что наша 1-я стрелковая рота впервые принимала участие в действиях авангарда под начальством подполковника Скобелева. Этому имени суждено было вскоре прославиться на весь мир.
1874–1875 гг.
По окончании Хивинскаго похода 1-й баталион. остался в. Красноводске. В Августе 1874 года туда же был направлен из штаб-квартиры и 2-й баталион. Из рот этих двух баталионов с частями Дагестанского полка был составлен отряд, который, под начальством генерала Ломакина, совершал рекогносцировочные и карательные экспедиции вглубь страны.
Такие экспедиции были предприняты к укреплениям Чат и Мулла-Кары, к колодцам Игды и вверх по реке Атреку. Особенно памятен был второму баталиону переход от Михайловского залива к укреплению Мулла-Кары, который впервые совершал его по безводным сыпучим пескам. при жаре в 42°. Взятая с собой вода, конечно, скоро иссякла, и, только благодаря своевременному подвозу ее русскими поселенцами, дело обошлось без смертных случаев. Очень плохой оказалась трехнедельная стоянка в средних Игдах: воды мало, и та горько-соленая; появилась дизентерия со смертными исходами; фаланги и скорпионы, очень ядовитые, дополняли неприглядную картину. В результате этих экспедиций, несколько текинских племен изъявили нам свою покорность.
Эго был один из этапов к окончательному покорению Ахалтекинского оазиса.
В ноябре 1876 года 2-й баталион вернулся в Кусары.
Усмирение мятежа в Дагестане в 1877 г.
В 1877 году, в самый разгар Русско-Турецкой войны, вспыхнул мятеж в Чечне и Дагестане.
При усмирении этого мятежа, два наших баталиона 1-й и 4-й охраняют Алазанскую долину, 3-й действует в нагорном Дагестане, а 2-й баталион, оставшийся в штаб-квартире Кусарах выдерживает блокаду горцев.
Самые выдающиеся дела выпадают на долю 3-го баталиона. Он принимает участие в штурмах аулов Цудахара и Согратля.
19-го октября, в 5 часов утра. Дагестанский отряд двинулся на штурм Цудахара. Наш 3-й баталион был направлен против левого фланга неприятельской позиции, которая опиралась на два крепкие завала. За ними засело шестьсот мюридов. Местность, по которой баталиону предстояло идти, перерезывалась четырьмя оврагами и дважды приходилось переходить реку вброд под огнем. В первой линии наступали 9-я и 12-я, во второй 10-я и 11-я роты. 10-я составила прикрытие артиллерии, 11-я была направлена прямо на аул. 9-я и 12-я роты штабс-капитанов Касюры и Ягубова, пройдя около полуверсты, наткнулись на глубокие овраги, перешли их и вышли на высоту, отделенную от завалов еще одним оврагом. Противник открыл сильнейший огонь, – до завалов было не более двухсот шагов; минута была решительная; штабс-капитан Ягубов, под убийственным огнем, перешел с шестью взводами через последний овраг и двинулся на штурм завалов. Мюриды бросились на него с кинжалами. Ягубов тут же зарубил двух; в это время у него сломалась шашка, и один из вновь наскочивших горцев, ранил его кинжалом в правую руку. Ягубов бросил ему в лицо свою поломанную шашку и, когда горец пригнулся, чтобы избегнуть удара, он, выхватив револьвер, выстрелом уложил его на месте. Сам же Ягубов, обессиленный потерей крови, упал, когда вновь наскочивший мюрид уже занес над ним свой кинжал; но тут подскочил унтер-офицер Маркел Елисеев, принял мюрида на штык и тем спас жизнь своему ротному командиру.
Воодушевленные примером своего доблестного начальника, нижние чины со всех сторон ворвались в завалы. После короткой, но отчаянной рукопашной схватки, горцы дрогнули и бросились бежать по склонам горы, провожаемые ружейным огнем. В то же время и другие части ворвались в аул. Цудахар был взят и зажжен со всех сторон. Нижние чины за это славное дело получили 20 Георгиевских крестов. Потери наши простирались до 19 человек убитыми и ранеными.
1-го ноября отряд подступил к селению Согратль. По дороге шел снег и стоял густой туман и, когда он рассеялся, взору представился громадный овраг, за ним каменная башня, крепостца, а долее грозно высился большой укрепленный аул. Башня и укрепление, после артиллерийского огня, были взяты штурмом и, с падением их, Согратль изьявил покорность. Восстание было подавлено, и отряд распущен по квартирам.
За усмирение мятежа в Дагестане Ширванский полк удостоился большой награды: штаб и обер-офицеры получили золотые шитые петлицы на воротники и обшлага мундиров.
Штурм Геок-Тепе 1879 г.
Первая Ахалтекинская экспедиция окончилась для нас полной неудачей: мы начали ее без достаточной подготовки и с слишком малым количеством войск. Зато на долю нашего 4-го баталиона выпала блестящая роль спасти отряд при отступления от полного разгрома текинцами.
В середине июля 1878 года 3-й и 4-й баталионы нашего полка прибыли и Чикишляр. За неимением там пристани и вследствие крайнего мелководья, прибывающие шхуны останавливались веросах в двух от берега; туркменские лодки к берегу тоже не приставали; приходилось доходить вброд, а вещи перетаскивать на спинах солдат. Не сосчитать трудов и невзгод, выпавших на их долю. От постоянного погружения в соленую морскую воду, явилось воспалительное состояние кожи; проделывалось все это в одежде и сапогах, чтобы хоть несколько укрыть себя от палящих лучей солнца и обветривания. Зато через две недели люди остались без одежды и обуви. В течении почти всего следующего года 3-й баталион вынес на своих плечах работы по разгрузке судов и сопровождению транспортов к укреплению Чат, где предполагалось устроить главный складочный пункт. Приходилось иногда на привале разгружать, пасти и вновь нагружать до 2-х тысяч верблюдов.
Благодаря постоянным передвижениям по безводным, знойным пескам, ширнанцы настолько втянулись, что стали совершать эти переходы легко и прослыли в отряде лучшими ходоками. Трудами этого же баталиона была построена пристань и лавки в Чикишляре, благодаря чему он принял сколько-нибудь приглядный вид.
С 1-го апреля 1879 года стал собираться экспедиционный отряд. 30-го июля выступил из Чикишиляра первый эшелон, на другой день – второй, а 1-го августа 3-й. В 1-м и 3-м эшелонах состояли наши 4-й и 3-й баталионы. Путь к Геок-Тепе шел через естественные этапы, обусловливаемые нахождением в них воды; из них главные: Чат, Хаджам-Кала, Бендесен и Бали.
В Бендесене был оставлен наш 3-й баталион, под командой капитана Моравского, для разработки спуска перевала, а также постройки окопов для складочного места, и фуражировок. 28-го августа, в 3 часа утра, отряд с последней остановки в Яганджи выступил к Геок-Тепе двумя колоннами; третью составлял обоз. Во второй колонне, под начальством графа Борха, состоял наш 4-й баталион.
В три с половиной часа дня колонна прибыла к Геок-Тепе; из нее были выдвинуты баталионы Эриванского и Грузинского полков, а наш оставлен в прикрытие обоза. Все офицеры баталиона, опечаленные таким назначением, громко высказывали свое неудовольствие командиру баталиона майору Шауфусу; последний вынужден был обратиться с просьбой к командиру полка полковнику Шкуринскому; но и он, конечно, не мог изменить диспозиции.
Войска были расположены так: против северного фаса Куринский и Кабардинский баталионы и шесть орудий; против западнаго – баталионы Эриванский, Грузинский и сводный стрелковый и два орудия; в промежутке между этими фасами – саперная рота; кавалерия – в тылу; резерва никакого, за исключением нашего баталиона, находившегося у вагенбурга.
Началась непрерывная стрельба из крепости и со стороны отрада. Ровно в 5 часов[7], по залпу орудий, был назначен штурм крепости. В это время у вагенбурга командир полка полковник Шкуринский, окруженный нижними чинами четвертого баталиона, говорил им о долге солдата в бою. В ответ на слова любимого командира, нижнис чины ответили: «Не беспокойтесь, ваше высокоблагородие, не посрамим имени своего полка». Полковник Шкуринский подзавал к себе бравого фельдфебеля 13-й роты Овчинникова, лично ему известного, и пожелал отличий. Овчинников, глубоко тронутый лестным вниманием отца-командира, как называли полковника Шкуринского солдаты, ответил: «Если придется постоять, ширванцы сумеют показать себя». Как увидим, это были не пустые слова.