, начальника застрельщиков.
Владея позицией впереди католической церкви, на пространстве не более тридцати саженей, наши баталионы были подвержены убийственному огню неприятеля, который, скрываясь в церкви и домах, производил беспрерывную ружейную пальбу. Отвага турок доходила до того, что они, в одиночку, бросались на наших застрельщиков; в толпе их видны были переодетые женщины с вычерненными лицами.
Ежеминутные атаки турок требовали большой стойкости, и храбрость ширванцев, начиная с неустрашимого Бородина, который лично распоряжался застрельщиками на пистолетный выстрел от неприятеля, – была беспримерна.
Чтобы дать понятие о духе Ширванского полка, довольно привести ответ, сделанный одним из солдат графу Паскевичу. Заметив ширванца, бежавшего мимо с каким-то приказанием, Паскевич подозвал его к себе и спросил: «Откуда?» «Из крепости, ваше сиятельство!» – бойко ответил он. «Ну что, каково там?» – «Жарко ваше сиятельство!» – «А что турки?» – «Трудно с ними справиться – упрямятся, ваше сиятельство!» – «Знаю, они молодцы, не поддавайтесь ребята». – «Молодцы-то молодцы, ваше сиятельство, да из чего они бьются-то? Ведь знают, что мы назад не попятим».
Вот эта-то простоя решимость всякого солдата лечь костьми на своем посту и составляла его несокрушимую силу.
С большим трудом удалось наконец перенести орудия через брешь и тем подкрепить штурм, успех которого до сего времени не был еще обеспечен. Первые выстрелы наших орудий, раздавшиеся в городе, оживили штурмующих. Полковник Бородин, надеясь уже удержаться к городе, послал офицера с донесением об этом к Паскевнчу, но через несколько минут пал, смертельно пораженный пулею в живот: пал, оплакиваемый всеми, кто только знал этого выдающегося человека. Имя его, окруженное славой, не умрет в потомстве.
Командование полком принял на себя подполковник Авечкин. Ширванцы, ожесточенные потерей любимого командира, дрались, как львы, и выбили неприятеля из оврага; турки скрылись в жилищах, ширванцы с остервенением стали выламывать двери сакель. В это время подошло подкрепление. По приказанию Паскевича баталион Херсонского гренадерского полка примкнул к нашему 2-му баталиону, который мужественно отражал атаки турок около церкви.
Прибытие херсонцев дало возможность пойти в решительную атаку. Подполковник Юдин с первым баталионом, выбив турок из ближайших домов, устремился вверх по оврагу, а второй баталион Авечкина, поддержанный херсонцами, двинулся на церковь, откуда неприятель, после упорной защиты, принужден был спасаться бегством. Немедленно после этого, на плоскую крышу католической церкви было, поставлено орудие, а на кровли домов, подняты мортирки. Подошедший баталион Эриванского полка подкрепил наш левый фланг и центр, и бешенные натиски турок были сломлены. Последние защитники крепости скрылись в цитадель.
Бой, хотя и не столь ожесточенный, длился всю ночь. От брошенной гранаты вспыхнул пожар, который при все усиливающемся ветре быстро распространился по всему городу, отняв у защитников последнюю возможность держаться.
На другой день, в 7 часов утра, крепость и цитадель пали, и Ахалцих был занят нашими войсками.
16-го Августа Паскевич въехал в покоренную крепость. Поравнявшись с Ширванским полком, он благодарил его за доблестную службу и, между прочим, спросил: «А много ли вас ребята, осталось?» – «Штурма на два хватит, ваше сиятельство!» – бойко ответил один из ширванцев. Он не ошибся в расчете. Штурм этот стоил нам более трети состава полка; знамена наши были пробиты картечью в семи местах.
Донося Государю о взятии Ахалциха, Паскевич, между прочим, писал: «Войска Вашего Императорского Величества и в особенности Ширванский полк, первый через пролом вошедший в город без выстрела и потерявший третью чисть людей убитыми и ранеными, сражались истинно геройски и доказали, что для них нет ничего невозможного».
Вестником славной победы послан был к Государю нашего полка майор Юдин, которого Государь произвел в подполковники и пожаловал орденом св. Владимира 3-й степени.
Паскевич заканчивал свой рапорт так: «С сим всеподданнейшим донесением отправляю Ширванского пехотного полка майора Юдина. Выбор мой пал на него сколько потому, что он служит в полку, более прочих споспешествовавших успехам дня сего, столько и по той причине, что он, по испытанной неустрашимости и примерному мужеству, оказанному при взятии Ахалциха, заслуживает Всемилостивейшего воззрения Вашего Императорского Величества».
Полку были пожалованы за этот беспримерный штурм две Георгиевские серебряные трубы, а полковник Авечкин и штабс-капитан Рознатовский награждены орденом св. Георгия 4-й степени.
При въезде в Ахалцих, на почтовой дороге, стоит скромный памятник с надписью: «В память воинам, павшим при осаде и взятии войсками в 1828 году Ахалцихской крепости». Скромные, но многоговорящие слова тому, кто знает, сколько невероятных трудов и жертв стоило это кровавое дело.
На штурм Ахалциха сложена песня рядовым Херсонского полка Любимовым. Херсонцы, как мы видели, шли на штурм рука об руку с ширванцами; вот почему песня эта принята у нас и переделана для нашего полка.
Ночь ужасна наступала.
Канонада замолчала;
Вдруг последовал приказ
Всем войскам сниматься враз.
Лагерь быстро мы снимали,
К Ахалциху наступали;
Это был год двадцать восьмой,
Август был пятнадцатый.
Генералы тут спешили,
Подчиненным говорили:
Дети время турок бить,
Время в городе нам быть.
Пойдем драться с врагом гордым,
Он довольно был упорным;
Пора гордость наказать,
Пора город штурмом взять.
Не далеко войска стали;
Турки все еще молчали;
Их паша не помышлял,
Чтоб Паскевич город взял.
Как увидели злодеи
Со высокой батареи,
Громко начали кричать –
Идет русский город брать.
Дело было на Успенье,
День пришелся в Воскресенье,
То был празднпк храмовой
Наш Ширванский полковой.
Тут Паскевич наш верхом
Поздоровался с полком;
И поздравив нас ширванцев,
Ахалцих велел нам взять.
Полковой наш комондир.
Был полковник Бородин.
Он на штурм ширванцев взял.
Там и жизнь свою отдал.
Все ширванцы сожалели,
И как звери полетели.
Новый командир лихой.
Был Авечкин дорогой.
Ширванцы наши были в славе:
Были первыми в канаве;
Влезли прежде всех на вал,
Как враг храбро ни стоял.
Предводители все смело
Исполняли свое дело;
Турок крепко защищался,
Долго в руки не давался.
Но кто может устоять,
Когда русский хочет взять;
Хоть огонь и был жесток.
Также ров там был глубок.
Неприятель устрашился,
И от валу отступился,
И рассыпался по граду,
Чтоб сыскать ину ограду.
Трепещите вы Аджарцы,
Не спасли вас и завалы,
Не защита вам и вал,
Когда русский прибыл к вам.
За Ахалцих Царь нам дал
Две серебрянны трубы,
И Паскевича назвал
Шефом нашего полка.
Праздник Ширванцев
Главнокомандующий Кавказской армией, граф Паскевич-Эриванский, был назначен шефом нашего полка. Гордый своим новым назначением, Паскевич 10-го сентября того же года устроил своим ширванцам праздник. Обращаясь к пирующим солдатам, он сказал: «Благодарю вас, друзья мои! Мне приятно разделить с Вами радость в тех местах, которые вы приобрели своей храб ростью. Я старый воин и смело могу сказать, что вы, ширванцы, показали редкий пример в военном деле: вы хладнокровно, сомкнутыми колоннами, с песнями пошли на приступ. Турки пустили в вас дождь пуль и картечи, знамена наши пробиты, многие свалились от первого залпа, другие заменили павших товарищей, и вы, ружье на перевес, – ворвались в город без выстрела! Я много служил на поле чести, но видал только два подобных примера – оба в войну 1812-го года».
С этих пор, во всю долгую Кавказскую войну, ширванцев называют «Графцами».
В 1831 году Паскевич получил титул Князя Варшавского, и полк наш стал именоваться «пехотным Ширванским князя Варшавского графа Паскевича-Эриванского полком», а в переписке его называли полком «Его Светлости».
Дней через пять после праздника Паскевичу случилось быть в нашем лагере, где у дома командира полка пели песенники; и полковой запевало поднес своему Шефу новую штурмовую песню, сочиненную одним солдатом-ширванцем.
Ой, между гор,
Ахалцих стоит,
А вокруг стена,
Ров широк лежит.
Там турецкая рать
Стоит, сила грозная,
Несметная числом,
Несметное воинство.
Палят пушки
Палят пушки вражии,
Блестят ножи,
Блестят ножи острые.
Свистят пули.
Свистят пули меткие.
Возмутилися,
Возмутлися турки все,
Хотят отбить,
Хотят отбить русских.
Да наш-то Граф
Поди зол на них,
Не любит он.
Не любит он их баловать.
Как выговорит он
Своим громким голосом:
Ой храбрый мой,
Мой Ширванский, полк,
Поди возьми,
Пода возьми Ахалцих.
Он тронулся
Вот пошел Ширванский полк.
Он шаг ступил,
Шаг ступил – за ров махнул,
Другой ступил –
Свалил стену крепкую;
Рукой махнул,
Побил силу вражию;
Огнем дохнул,
И вспылал турецкий град.
Ой солнышко
За горы, горы спряталось,
И на стене
Веет знамя русское.
А русский Царь
Хвалит храбрых воинов;
Ширвинский полк