Тело ученого давно мумифицировалось, так что запах был очень слабым. Перед смертью его точно пытали – на руках мумии не хватало пальцев, истлевший халат был весь в крови. А в груди торчала вбитая с огромной силой пустая ампула с маркировкой "Advance Evo, ver 0/79", и только отсюда я заметил на потолке надпись “Правосудие Херсона”. Конечности мумии были раздроблены, кишки – выпущены из живота и примотаны к креслу. Судя по всему, его почти смертельно ранили и вкололи дозу мутагена, который продлил агонию на дни. На правой части халата висел бейдж, который все еще читался – Dr Mayers. Я не поленился и обыскал карманы халата: в них ничего не нашлось, а вот в брюках нащупалась еще одна флеш-карта. И если на ней не нужные нам сведения, то их и вовсе нигде не осталось.
Покинув лабораторию, мы быстро добрались до лаборатории биологов-адвансистов. Двери в нее не существовало, так что мы отправили дока собирать нужные ему материалы и инструменты, а сами вскрыли соседнее помещение, где и запустили вполне целый комп, приготовившись осматривать добычу. И первой пихнул в прорезь системника как раз последнюю флеш-карту. На ней оказалось всего три файла:
Размышления
План экспериментов
mov31.280664
Все три файла были видеозаписями, но самым интересным мне показался третий: именно в таком формате сохраняли тут видео камеры системы безопасности, и дата совпадала с той, когда произошла катастрофа. Я нажал трекпадом на кнопку воспроизведения...
Глава 23. Секреты врага
Видео начиналось с прихода сотрудников лаборатории и расстановки ими всевозможного научного оборудования на какие-то приемные стойки, чаепития и прочих радостей жизни научных сотрудников в шесть утра. Я промотал на ускорении два часа, заполненных рутинной деятельностью – они калибровали оборудование, делали некие записи, в общем, к чему-то готовились. В девять утра в лабораторию пришел собственно доктор Майерс, труп которого мы и нашли. С его появлением все забегали и засуетились, после чего собрались явно на летучку.
Майерс прохаживался перед сидящими на стульях сотрудниками и рассказывал им, что сегодня, в этот поистине замечательный день, все должно пройти и-де-аль-но. Вообще, мужик был отвратителен: у него был высокий, мерзкий голос и манера читать нотации вместо беседы. Тем не менее, что-то полезное он сказал:
– К полудню приедут люди из самого Комитета Гражданской Ответственности и привезут для эксперимента крайне важный груз.
Сотрудники после слов о комитете явно напряглись, выдавая важность прозвучавшего. Судя по всему, это что-то вроде нашего земного ФСБ-СБУ-ФБР – ребята в форме, с которыми обычному человеку делать рядом вообще нечего. Майерс же продолжал вещать,а я отвлекся и еще разок внимательно глянул на сотрудников. Среди них мне показалось знакомым одно лицо. Прям очень знакомым. Чертов Странник! Это точно был он, хоть и в очках, и с бородой. Его выдавали глаза и форма лица – слишком правильное лицо и слишком уж агрессивные глаза. Я не могу подобрать другого определения – именно агрессивные, полные готовности в любую секунду начать кровопролитие.
Ну, теперь я абсолютно уверен в том, что эту кашу заварил тут он. Без малейших сомнений убив сотни людей и обрекая на смерти от панцирников еще больше. И это он говорил мне что-то там о насилии, как не единственном пути? Ладно, смотрим дальше, хотя у меня уже есть версия, как это все произойдет.
В полдень в помещение лаборатории вошло двое мужчин в какой-то подозрительно знакомой броне. Черненькая такая, со знаками различия Рейнджеров. Они бегло осмотрели помещение, после чего тот, что с погонами майора, снял шлем. И ба - опять знакомое лицо! Этого парня я видел рядом с Элмером, по-моему, это как раз его зам, которого сместил я своим скоростным продвижением по лестнице прокачки репутации и званий. Любопыыытственно, хоть и не криминал; кто-то говорил, что Рейнджеры – это местный спецназ был, и вполне эффективный. Что ж, смотрим дальше.
После первой поверки, а это явно была она, в помещение вошла целая группа рейнджеров, все в тяжелых брониках, шлемах и с оружием. Они внесли три контейнера. Майерс и командир проверили целостность печатей на них, после чего, оставив четверых бойцов внутри, Рейнджеры покинули помещение. Четверка парами распределилась по углам, но особенно напряженными не выглядела: либо это была стандартная процедура, от которой не ожидалось сюрпризов, либо к сюрпризам они были готовы и точно знали, когда стоит напрягаться.
Ученые тем временем вскрыли первый контейнер, из которого с предосторожностями была извлечена.... МОЯ БРОНЯ. Ну, в смысле броня Рокатански. Я был уверен, что знаю содержимое двух других контейнеров, и оказался прав: из них были поочередно извлечены наплечник Рокатански и дробовик Рокатански.
Ученые очень долго калибровали какое-то сложное оборудование, к сожалению, без объяснений своих действий, так что я не понимал ничего. Впрочем, рядом сидел тот, кто мог хотя бы примерно пояснить, на кой тут нужен был сет Рокатански, да еще и не полный.
Док, помявшись, рассказал. Эту часть истории ему поведал как-то раз подвыпивший парень из этой лаборатории. В общем, они пытались синхронизировать магнитные поля и передать через биотоки ауры человеку свойства предметов. Так как он окажется частью системы, то, соответственно, сможет с ней взаимодействовать. В отличии от других попыток, этот эксперимент показывал определенный результат, но пока – на животных. У них появлялся инвентарь, которым они пользовались абсолютно бессознательно. Похоже, что эксперименты на людях решили ставить сразу с помощью самых мощных предметов, доступных ученым: легендарного комплекта брони.
Возникает, конечно, интересный вопрос – откуда у военных доспехи Рокатански и кто его вообще убрал из игры, но сейчас не до этого.
Тем временем в помещение завели троих людей, в рыжих тюремных робах, скованных по рукам и ногам. Каждого сопровождала пара охранников, вооруженных станнерами и шокерами. Последним в лабораторию зашел смутно знакомый рыжий мужик лет пятидесяти на вид.
– Эрик, – прокомментировал это Док. – Похоже, вот откуда у них взялся "эдванс" – они проводили совместный эксперимент, не согласуя его с руководством.
– Угу, – я хмыкнул. – А еще, зуб даю, они сейчас не в курсе, что у Гектора уже вколота порция этого самого эдванса, и как раз сейчас , второй день, то есть у него начали расти скорость и сила.
, Не знаю.
Эрик поговорил с Майерсом, затребовал в случае успеха полную копию всех данных для исследований и ушел, вполне довольный собой. Охрана уже закрепила всех троих подопытных в ложементах, и я наконец-то смог разглядеть всю троицу. Фамилии их были написаны на комбинезонах, так что мне не пришлось гадать кто есть кто.
Вот Гектор. Волевое лицо, с мощной нижней челюстью. Резко очерченные скулы. Налитые кровью карие глаза. Уже сейчас мне, знающему, что будет, видно, как его мускулатура наливается мощью и слегка зеленеет кожа. Он напряжен, он мечтает о мести, и я вижу на его лице злорадство.
Вот Лютерано. Жилистый мужик в татуировках, при взгляде на которого рука сама тянется к пистолету. Уголовник. Прям классический. Длинные темные волосы, исколотые пальцы, недлинная бородка, тоже черная с легкой проседью. Бегающие синие глаза, темные выгоревшие брови. Этот куда более напряжен.
И третий. Если бы меня спросили, я бы сказал, что ему тут не место. Высокий, метра под два рост, если не больше. Крепко сложенный, с волевым подбородком и яркими зелеными глазами. Если Гектор выглядел перекачанным зверем, и, подозреваю, это было не следствием вколотого мутагена, то Херсон, а это был он, выглядел атлетом-спортсменом. В отличие от своих товарищей по несчастью, он выглядел спокойным и не сопротивлялся, когда его закрепляли в кресле.
Тем временем ученые завершили свои приготовления. Все три артефакта, опутанные паутиной проводов и датчиков, покоились в устройствах, соединенных с теми самыми агрегатами в капсулах. Майерс лично входил в каждую камеру и что-то говорил подопытным. К сожалению, я не умел читать по губам, а камеры были полностью звукоизолированы и услышать не представлялось возможным. Гектор явно его оскорблял, Лютерано что-то ныл, а Херсон гордо хранил молчание. Каждому из них Майерс ввел препарат из ампулы, переданной ему Эриком. Выйдя из третьей камеры, он махнул рукой, и на заключенных начали опускаться сверху те самые агрегаты, теперь окруженные эдаким ореолом из мелких …щупов? Проводов? Не знаю, это было что-то очень тонкое, что проникало им под кожу. Внешние приборы, покрытые россыпью огней, тут же загудели, накачивая энергией артефакты. В течении двух или трех минут ученые оживлённо переговаривались, фиксирую изменения фона, какого-то потока данных и прочую заумь, понять которую без знания сути эксперимента возможным не представлялось.
А потом все три артефакта одновременно ярко вспыхнули золотым свечением, и оно начало, впитываясь в провода, поступать на агрегаты в камерах.
Подопытные задёргались, но ремни держали их крепко. Свечение поползло с устройств в камерах внутрь тел. Майерс орал – невразумительно, но радостно, что-то из разряда – получается, работает!
А дальше события начали разворачиваться еще более стремительно. Странник, все это время сидевший в углу лаборатории, явно выбирал момент. Все четверо охранников увлечённо смотрели на действие в камерах, не обращая внимания ни на что более, ученые тем более были увлечены процессом, так что он спокойно вытащил из-под своего терминала какие-то провода и соединил их. Возникла мощная дуговая вспышка, которая перекинулась на соседние терминалы. Практически одновременно с этим в его руках из ниоткуда, как будто из ИНВЕНТАРЯ, возникло два изящных пистолет-пулемета, из которых он за секунду срезал всех четверых охранников.
Гектор внезапно взбугрился мышцами, как будто его накачали стероидами, за доли секунды совершая полную перестройку мускулатуры… и ремни не