шает, а чтобы выйти на правильное решение это почти всегда для него было критически важно.
Полученная сегодня информация возымела эффект взорвавшейся бомбы, обладая шансом на определенное время парализовать работу всей службы. Американской стороне стало известно, что русские осведомлены о роли лаборатории Бугенвиля в подготовке биологической атаки, а это означало, что среди сотрудников СВР есть их человек. Использовать в такой ситуации информацию, пришедшую от своей агентуры и в первую очередь от «Консула», становилось опасно, теперь был шанс, что об утечке узнают оппоненты, получив ниточку, распутывая которую настойчиво и системно, рано или поздно выйдут на источник. Генерал понимал это. Самим сейчас предстояло заниматься ровно тем же. Если бы сведения ложились на стол только ему, в случившемся было бы полбеды, цепочка их прохождения при этом оказывалась столь коротка, что вычислить на ней крота не составляло труда, более того, вероятность его присутствия на этом участке была крайне ничтожна. Проблема заключалась в другом полученные данные о связи кураторов из ЦРУ и коммерческих структур, нацеленных на поставку активных элементов, следовало отследить, добыв объективные доказательства в виде фото, видеосъемок и записей разговоров, а это требовало привлечения значительного числа лиц, кому становилось известно – информация о контактах имелась заранее. Заполучив ее до развертывания активной фазы операции, противник неминуемо осознавал, нарыть такие сведения СВР могла лишь через человека в Лэнгли причем в руководящем эшелоне. Безусловно, был вариант обыграть ситуацию так словно сведения получены в иной способ, и интересующие связь стали отслеживать, столкнувшись с найденным в продуктах несоответствием. Для этого следовало дождаться прохождения в рамках отдельного канала как минимум одной партии заряженного товара, а уже после, под контролем, пропускать его на территорию до тех пор, пока не будут собраны сведения об участии в мероприятии вражеской разведки. Но после получения информации о подозрении к грузу, не говоря уже о его блокировании, они по идее должны были прекратить прямые контакты с фигурантами, а возможно и зачистить кого-то кто знал лишнее. Вероятность того что в таких условиях удастся выполнить задачу по сбору материала сводилась к нолю. Вот не будь обозначившейся проблемы, сведения о работе западных спецслужб можно было добывать еще на этапе отладки логистики, что давало не только существенный выигрыш во времени, но и позволяло проводить операцию в период, когда противная сторона действовала в относительно спокойной обстановке. Ситуация оказалась патовой, весь расклад был на руках, а возможность использования отсутствовала. Рисковать таким агентом как «Консул» лишь для того чтобы нанести по имиджу Штатов удар даже такой силы генерал считал не разумным, поскольку существовавший источник в будущем мог принести информацию от которой напрямую зависело существование государства. Ныне же поломать американцам затеянную игру виделось возможным и без этого. Да и собственно говоря, это был хлеб другого ведомства – контрразведки ФСБ, который у них никто отбирать не собирался. Его службу привлекали так сказать в части касающейся, в рамках имевшихся у СВР возможностей. Поэтому в качестве приоритета Федоров обозначил задачу отыскать крота, а все остальное отрабатывать по мере сил, но не в ущерб агентуре.
В связи с разворачивающимися событиями у генерала образовалась еще одна проблема. Помимо сведений о лаборатории и выстраиваемых каналах доставки грузов «Консул» сообщил оперативный псевдоним засевшего в СВР агента присваиваемый не просто так и, опираясь на который можно было если не идентифицировать, то хотя бы иметь о кроте косвенную информацию, существенно облегчающую поиски, а оценив ситуацию, передал что постарается установить реальную фамилию. Добывать такие сведения для него было слишком опасно. Работой с агентурой занимались офицеры рангом ниже, полная информация имелась, как правило, у куратора, начальству обычно клали на стол или докладывали на совещании полученную информацию, указывая псевдоним источника. Для работы этого вполне хватало, больший интерес неминуемо создавал не простые, не нужные вопросы. Понимая это, а также учитывая что «Консул» остался без прикрытия, Федоров рекомендовал ему не рисковать. Именно рекомендовал. В свое время в теперь уже, казалось бы, далекие времена Иван Степанович курировал внедренного в ЦРУ разведчика. Они были молоды, практически одногодки, но обстоятельства сложились так, что по служебной лестнице у противника его подопечный поднялся намного выше чем он у себя, и накопил несомненно больший опыт работы, поэтому часто самостоятельно принимал решения, не смотря на указания центра, при этом лично оценивая возможности и риски, а это добавляло и без того имевшихся в избытке переживаний.
Генерал в очередной раз поднялся из-за стола и принялся не спеша расхаживать по кабинету. К завтрашнему утру следовало выработать план мероприятий, чтобы как можно раньше начать действовать, озадачив подчиненных. На первом этапе требовалось, выявить всех кто обладал сведениями о деятельности лаборатории Бугенвиля, причем как тех, кто был завязан на нее в силу служебных обязанностей, так и тех, кто мог узнать что-то по воле случая. К сожалению, несмотря на соблюдение режима секретности и такое случалось. Кроме того необходимо было понять когда произошла утечка данных к противнику. При просеивании фигурантов эта информация могла существенно сузить поле поиска. По всему очень высокой виделась вероятность, что материал добыт агентом после прибытия группы на остров. Именно об этом свидетельствовала тщательная повторная проверка устроенная американцами. Хотя ее могли намеренно провести с задержкой, чтобы запутать следы и хоть так прикрыть своего человека. Но наиболее неприятным моментом оказалось, то, что теперь ЦРУ на все сто было уверено – русские присланы не просто так и среди них есть сотрудник СВР. Над Ковалевой сгущались тучи. Она, как единственный биолог в составе прикомандированных, учитывая направление деятельности лаборатории, наиболее всего подходила на эту роль. Хотя на месте американцев он бы сам усомнился в правдивости буквально бросающегося в глаза факта. Однако уповать на это было глупо. «Надо предупредить Олега и группу прикрытия, чтобы были на стороже». Подумал Иван Степанович, в очередной раз, посмотрев на часы, которые вот, вот должны были пробить половину третьего.
Зайдя в комнату отдыха сопряженную с кабинетом генерал, раздевшись, устроился на диване, но какое-то время бередившие его мысли не давали уснуть. «Он завербован, или инициативник, – думая о кроте размышлял Федоров». Исходя из первого, предстояло проработать варианты, на чем могли зацепить, ковыряясь в грязном белье всех обладавших уплывшей на запад информацией. Наиболее неприятным моментом было то, что следовало вскрывать подноготную и тех, кто служил честно. В быту у подавляющего числа людей есть грехи или как говорят скелеты в шкафу извлекать которых наружу было не этично, но ситуация того требовала. Самостоятельно же работать на другую сторону начинали идейные враги или обиженные люди. Кому-то задержали звание, не поставили на вожделенную должность, незаконно обидели, не выделили квартиру или не помогли с лечением ребенка, что имело в дальнейшем последствия. Причин было не мало, и все версии требовалось отработать. Воображение, оценив объем предстоящего, наконец, поддалось усталости и позволило генералу хоть на немного провалиться в глубокий сон.
Утром, определив каждому из подчиненных направление работы, Федоров, заканчивая совещание, заметил, как Севастьянов еле уловимым движением постучал по лежавшей перед ним папке, это означало, есть горячая информация. Поднявшись из-за стола и распуская офицеров, Иван Степанович остановил заместителя.
– Александр Викторович, задержитесь, – произнес генерал, чувствуя, как наваливается усталость обусловленная отсутствием нормального отдыха.
Дождавшись пока закроется дверь кабинета, тяжело опускаясь в кресло, он добавил.
– Присаживайся Саша, … рассказывай.
Севастьянов, взглянув на шефа, покачал головой.
– Что-то не так? – Улыбнулся Федоров.
– Отдохнуть бы вам Иван Степанович.
– Сам знаешь, не время. Давай не тяни.
– Наша агентура в ВСУ (Вооруженные Силы Украины), которой было поручено помимо прочего отслеживать ковидную обстановку в войсках, зафиксировала необычный случай. С наступлением сырой погоды, за две недели тривиальная простуда, толи грипп, толи ОРВ, информация уточняется, выкосила почти девяносто процентов личного состава мотострелковой роты, пребывающей на переднем крае в Донецке.
– Массово заболели?
– Нет, такое количество летальных исходов. Оставшиеся в живых долго находились в тяжелом состоянии. А это не стыкуется с показателями смертности нынешней пандемии.
– Похоже, раскрытая Ковалевой технология разработана и опробована.
– Выходит так, обкатали на ком не жалко. В соседних подразделениях похожих проблем нет.
– Надо выяснить по данному случаю все что можно. Чем-то же их пичкали, неплохо бы раздобыть образцы, а помимо прочего биоматериалы тех, кто попал под раздачу.
– С этим сложнее, тела умерших кремировали.
– О как, тогда тех, кто остался жив.
– Распоряжение уже отдано.
– Молодец, там сейчас нельзя терять ни минуты. Американцы работают ни на что, не оглядываясь и ничем не брезгуя.
– Деньги решают многое, особенно на нынешней Украине, да и у нас вон какую пятую колону взрастили.
– Будут новости, докладывай немедленно. А пока ступай. … Да, … мне нужен будет Косарев, – генерал посмотрел на часы, – сейчас на ковер, – рассуждал он вслух, – давай завтра с утра.
Глава 27Ужасный сон
Подошедший к островам циклон принес шторм и тропические ливни. Лило неделю, даже выйти из жилья было не реально. Олег не первый раз оценил предусмотрительность местных жителей строивших дома на высоких опорах. Наконец небеса сжалились и сначала, понемногу просветлело тяжелое свинцовое небо, а затем и вовсе вынырнуло солнце. Дождавшись пока сойдет вода, молодой человек отправился навестить напарницу. Уже в который раз он ловил себя на мысли, что скучает по ней и чем дольше длилась разлука, тем гнетущее чувство становилось сильнее.