— Ты всегда возвращаешься из своих командировок взвинченный, — заметила мама. — Успокой свои нервы. Пойди в тир и постреляй в цель!
— Пожалуй, сегодня я промахнусь! — сказал Деточкин.
Он чувствовал себя скорее мишенью, нежели стрелком.
Весь воскресный день он потратил на мучительные размышления: идти вечером на репетицию или избегнуть встречи с Максимом?
«Подозревает меня следователь или он заходил как товарищ по сцене?» Деточкин не мог перенести проклятой неизвестности и мужественно отправился во Дворец ставить точки над «i».
Когда Юрий Иванович объявился в зрительном зале, режиссер учинил ему скандал. Постановщик орал, что Деточкин подводит всю команду, что предстоит решающая игра, то бишь премьера, и что он переведет его в дублирующий состав! В заключение режиссер сунул ему в руку длинную шпагу и погнал на сцену биться с первым попавшимся.
Когда пришел Максим, режиссер заодно намылил шею и ему. Максим тоже получил оружие и был послан на сцену схватиться с Деточкиным, как и полагалось по сюжету.
Так они и встретились, со шпагами в руках.
— Защищайтесь, сударь! — угрожающе сказал Максим. Впервые в жизни он приступил к допросу на освещенной сцене и в берете с пером.
— К вашим услугам! — в тон ответил Деточкин, пытаясь прочесть на лице Максима свою судьбу.
Следователь был непроницаем. Он стал в позицию и почувствовал, как во внутреннем кармане прошелестело постановление об аресте.
Деточкин тоже принял позицию.
Шпаги их скрестились!
— Я имею честь напасть на вас! — жестко сказал Максим. — Где вы пропадали?
— Черт возьми! — крикнул Деточкин, скрывая волнение. Он не знал, что следователь был в Госстрахе, и допустил промах: — Я ездил в командировку!
В пылу сражения участники не замечали, что разыгрывают сцену скорее по Дюма, чем по Шекспиру. Режиссер не мог прийти в себя от изумления.
— Как здоровье любимого племянника? — безжалостно спросил следователь, делая свой главный выпад.
— Какого племянника? — бессмысленно запирался Юрий Иванович.
— А волчий капкан? А больная нога? А сигареты «Друг»? — наносил удар за ударом Максим.
Точка над «i» была поставлена, и не одна!
Юрий Иванович осознал, что попался. У него помутилось в глазах. Подберезовиков понял, что пора переходить к следующему акту пьесы, где главным действующим лицом станет вышеупомянутое постановление.
— Прекратите отсебятину! — закричал из зала взбешенный режиссер. — Во времена Шекспира не было сигарет «Друг». И потом, почему вы перешли на прозу?
Деточкин, продолжавший по инерции размахивать оружием, с перепугу хватил противника по голове. Бедный Максим сразу же рухнул как подкошенный.
— Шпаги в ножны, господа, шпаги в ножны! — неожиданно для самого себя приказал режиссер, ставивший сцену дуэли и не по Дюма, и не по Шекспиру, а по модной в нынешнем футболе бразильской схеме 4–2-4.
Режиссер кинулся к Подберезовикову и убедился, что тот жив. Вместе с Деточкиным, который шептал оправдательные слова, они подняли тело с пола и отнесли на диван. Максим скоро пришел в себя. Успокоенный режиссер оставил противников наедине. Юрий Иванович положил на лоб следователю мокрую тряпку.
— Как вы себя чувствуете? — спросил Деточкин, участливо заглядывая в глаза своей жертве.
— Вашими заботами! — с иронией ответил Максим.
Деточкин возложил ему на лоб новую холодную повязку.
— Именно вас я никак не хотел ударить, даже нечаянно!
— Да, это мне понятно! — поверженному был не чужд сарказм.
— Ничего вы не понимаете! — с горечью вырвалось у Деточкина.
Подберезовиков внутренне согласился с ним. Он действительно еще не все понимал. Совесть не позволяла ему пустить в ход постановление об аресте, пока он не доберется до самой сути: что же толкнуло Деточкина на скользкий путь? Следователь настойчиво подавлял в себе теплые чувства, которые, несмотря ни на что, вызывал в нем неуклюжий, чуточку смешной Деточкин. Подберезовиков сбросил со лба повязку и встал.
— Нам надо поговорить!
Деточкин печально кивнул:
— Надо!
Они вышли на улицу и шли рядом, как магнитом притянутые друг к другу.
Оба не отваживались начать решающий разговор.
Они проходили мимо «Пивного зала».
— Зайдем! — нарушил молчание преступник.
— Зайдем! — печально согласился следователь.
«Пивной зал» был похож на баню — дикая жара, стены из белого кафеля и столы из мраморной крошки. Густой табачный дым вполне заменял клубы пара, пивная пена — мыльную, пиво лилось как вода, и, действительно, воды в нем хватало, но особенно дополнял сходство глухой гомон голосов.
При входе в «Пивной зал» посетители инстинктивно оглядывались, ища глазами шайку. Шайка здесь тоже была — ее возглавлял Филипп Картузов.
Подберезовиков и Деточкин отыскали свободный столик, заказали пива и раков. Не прошло и минуты, как им подали. Картузов требовал от официанток гоночного обслуживания. Клиенту не давали опомниться. Заказы выполнялись мгновенно. Это приводило неизбалованного едока в отличное расположение духа. Он вливал в себя разбавленное пиво и радовался.
Время от времени в зале появлялся Филипп, важный и недоступный. Он хозяйским оком окидывал баню. Убедившись, что предприятие работает на всю катушку, методично наматывая для него золотые ниточки, Филипп величественно удалялся.
Деточкин и Подберезовиков не замечали окружающей среды. Они не сводили глаз друг с друга. Все остальное было для них как бы не в фокусе.
— Откуда ты такой взялся? — допытывался Максим. — Мама у тебя хорошая, про паровоз поет… — Тут он окинул Юрия Ивановича подозрительным взглядом. — Простите, а вы не псих?
— Нет, у меня справка есть…
— Артист! Хороший артист! Я всегда говорил: настоящий жулик, как правило, настоящий артист! А человек вы осмотрительный, — продолжал Подберезовиков, — крали только у тех, кого вы считали жуликами. Я об этом давно догадался.
Деточкин не стал возражать.
— Вы надеялись, что это послужит на суде смягчающим обстоятельством. Возможно, вам скинут годик со срока…
Деточкин застенчиво молчал.
— Как вы докатились до этого? — выспрашивал Подберезовиков. — Ну объясните же мне!
— Ладно, — нарушил молчание припертый к стене Деточкин. — Я расскажу вам, как все это началось…
И Юрий Иванович поведал Максиму, как сразу после больницы пошел работать в гараж при торговой базе. В этом государственном учреждении процветала частная инициатива, и Юрию Ивановичу это не понравилось. Воспитанный мамой в любви к справедливости, он восстал! Но сплоченная компания дельцов своевременно выгнала его, «как не справившегося с работой». Деточкин озлобился. Он остался на мели. Ему срочно нужно было подработать. Он взялся перегнать только что купленную машину в другой город. Перегнать, а не угнать! В пути хозяева разоткровенничались, и Деточкин сообразил, что везет таких же расхитителей народного добра, с какими он общался на торговой базе. Один был крупный «специалист» по стройматериалам — вагонами крал. Его приятель ведал путевками — и тоже недурно жил. Юрий Иванович не выдержал. Он как бы нечаянно заглушил мотор, велел своим пассажирам выйти на шоссе и толкать «Волгу» сзади, пока она не заведется. Частники вылезли и стали усердно толкать. Они хорошо толкали, «Волга» завелась, и Юрий Иванович уехал, оставив жуликов на дороге.
— Я слышал эту легенду, но не знал, что она про вас, — сказал Максим.
— Про меня, — согласился легендарный Деточкин.
— Сколько вы всего продали автомобилей? — официально допрашивал Подберезовиков.
— Четыре!
— Допустим, четыре! — Следователь быстро считал в уме. — Это в старых деньгах выходит почти четверть миллиона.
Деточкин молчал.
— Приличные деньги! — допекал его Максим.
Деточкин молчал.
— Где вы прячете свой капитал?
На этот вопрос следователя нельзя было не ответить, и Деточкин показал на свой портфель.
— Здесь!
Портфель беспечно лежал на свободном стуле. Максим не поверил своей удаче. Он нашел не только преступника, но и деньги. Подберезовиков непроизвольно потянулся к вещественному доказательству. Деточкин сочувственно улыбнулся. Максим тотчас отдернул руку.
В этот момент к их столику степенно приблизился Филипп Картузов. В один из своих царских выходов он увидел следователя и теперь радушно приветствовал его:
— Здравствуйте! Что же вы мне ничего не сказали? Прошу вас вместе с другом перейти в отдельный кабинет!
— Спасибо, только незачем… — отказался Максим и, не упуская портфель из виду, отхлебнул пива.
Увидев, что следователь пьет не то пиво, Филипп проворно выхватил у него кружку и приказал:
— Раечка и Лидочка!
Понятливые официантки налетели на столик и с ловкостью завзятых грабительниц отняли у знатных гостей и пиво и раков. Максим все время следил, чтоб в суматохе не исчез портфель с богатством.
— Сейчас подадут свежее пиво. Только что завезли! — объявил толстяк. — И раков заменят.
— Их только что поймали? — ехидно спросил Деточкин. При виде благоденствующего врага он взъерепенился.
— Ваш друг — шутник! — невозмутимо сказал Картузов, мучительно вспоминая, где он встречал Деточкина. Образ страхового агента слабо отпечатался в его памяти.
Раечка и Лидочка принесли первоклассное пиво и отборных членистоногих.
— Кушайте на здоровье! — Филипп поборол желание осведомиться о своей машине и скрылся в табачном дыму.
— Идем отсюда! — предложил Максим, не притрагиваясь к продукции отличного качества.
— Уйти от такой вкусноты? — всполошился Деточкин. — Да ни за что! Вряд ли в тюрьме меня будут так угощать!
А Филипп Картузов вернулся к себе в директорский кабинет и опустился в кресло, по-бабьи подперев голову пухлой рукой.
«Зачем ко мне пожаловал следователь? — медленно, в меру способностей, отпущенных ему природой, размышлял Филипп. — Не такой он парень, этот Подберезовиков, чтобы без дела таскаться по кабакам».