На всякий случай Надя отскочила в сторону.
— Вы откуда взялись? — закричал Лукашин. — Выметайтесь отсюда! И без разговоров!
Надя оторопела:
— Это неслыханно! Что вы здесь делаете?
— Я… тут… мы спим! Акто вы такая? Что вам здесь нужно?
Надя поставила чайник на стол.
— Хватит дурака валять! Что вы здесь разлеглись?! Ну-ка, выкатывайтесь отсюда, живо!
— Ну, это уже нахальство! — возмутился Лукашин. — Мало того что вы ворвались ко мне в квартиру, вы ведете себя как бандитка!
— К вам в квартиру? — передразнила Надя.
— Да, представьте себе, — в тон ответил Лукашин, — я здесь живу!
— А где, по-вашему, живу я? — в изнеможении спросила Надя.
— Мне-то какое дело! — не слишком вежливо ответил Лукашин. — Пожалуйста, уйдите отсюда, и как можно скорее. Сейчас ко мне придет моя невеста, Галочка, и я не хочу, чтобы она застукала меня с женщиной.
— Объясните мне наконец, — вскричала Надя, — почему ваша невеста будет искать вас у меня?.
— Мне не до шуток. У меня голова раскалывается. Который час?
— Скоро одиннадцать. Ко мне должны прийти, и ваше присутствие здесь не обязательно! — И Надя швырнула Лукашину его брюки.
— Но почему ваши гости явятся ко мне встречать Новый год? И как вы сюда забрались? Я позабыл захлопнуть дверь, да?
Тут Лукашину захотелось попить, он схватил чайник, из которого его только что поливали, и потянулся губами к никелированному носику. Но Надя с такой силой вырвала чайник из его рук, что горемыка свалился с тахты.
— Но почему вы безобразничаете? Я пить хочу!
— Послушайте, вы, — грозно сказала Надя. — Вы хоть что-нибудь соображаете?
— Все соображаю. Безусловно.
— А где вы находитесь, по-вашему?
— У себя дома. Третья улица Строителей, двадцать пять, квартира двенадцать!
— Нет, это я живу Третья улица Строителей, двадцать пять, квартира двенадцать! — язвительно сообщила Надя.
А Лукашин ответил столь же язвительно:
— Нет, здесь живем мы с мамой. Уже три дня. Полезная площадь тридцать два метра, и соседей у нас нет!
— Извините, — издевательски продолжала Надя, — но это у нас с мамой отдельная квартира полезной площадью тридцать два метра!
Лукашин снова взобрался на тахту.
— Не могу сказать, что у нас с вами большие квартиры.
— Это очень ценное наблюдение, — насмешливо заметила Надя. — Я была бы вам крайне признательна, если бы вы… как можно скорее испарились!
И Надя решительно спихнула спеленатого в плед Лукашина на пол.
— Я требую уважения к себе! — запричитал Лукашин, пытаясь освободиться от пледа. — Кто меня закатал? Мама!
— Мама ушла! — холодно отозвалась Надя. В ответ Лукашин запулил в нее брюками. Надя тотчас кинула их обратно.
— Чья мама ушла? — спросил Лукашин.
— По счастью, у нас с вами разные мамы!
— И они обе ушли… Караул… — совсем тихо произнес Лукашин.
— Кто-то из нас двоих наверняка сумасшедший! — сказала Надя, и Лукашин осторожно вставил:
— Я знаю кто…
— Я тоже знаю… — поддержала женщина.
Лукашин осмотрелся, не зная, что делать дальше, как вдруг сомнение закралось в его душу:
— Зачем вы передвинули шкаф?
Надя была безжалостна:
— Как его внесли, так он здесь и стоит!
— Но это же моя мебель! — В голосе Лукашина зазвучали умоляющие ноты. — Польский гарнитур за семьсот тридцать рублей!
— И двадцать рублей сверху! — прокомментировала Надя.
— Я дал двадцать пять! — Лукашин повернулся и простонал: — Наваждение какое-то. Зачем мама поставила на стол чужие тарелки? И ширму нашу фамильную умыкнули…
— Кажется, вы начинаете прозревать! — зафиксировала Надя.
Лукашин пытался отсрочить неизбежное:
— Значит, вы пришли, передвинули шкаф, заменили тарелки и… куда вы девали люстру?
— Отвезла в комиссионку! — ответила Надя.
— Где я? — жалобно пролепетал Лукашин.
— Третья улица Строителей, двадцать пять, квартира двенадцать! — объявила Надя.
— Но, честное слово, это мой домашний адрес! Хотя мне кажется, я все-таки в чужой квартире! — Лукашин был уже не пьян, но еще не был трезв.
— Наконец-то! Теперь вы можете уйти со спокойной душой! — И Надя сдернула с Лукашина плед.
— Не надо! — закричал Лукашин. — Куда же я пойду в таком виде? Что вы, смеетесь? — Он схватил Надино платье и прикрыл им голые ноги.
— Мое новогоднее платье! — взвизгнула Надя и вырвала его из рук полураздетого пришельца.
— Не обнажайте меня! Я жду Галю, она придет по этому адресу, я вам паспорт покажу! Где мой пиджак? — Лукашин поискал глазами пиджак, который валялся на полу, за шкафом. — Вот мой пиджачок… висит… А вот и паспорт мой. Вот — город Москва… Нет, вы смотрите! Сто девятнадцатое отделение милиции. Прописан постоянно по Третьей улице Строителей, двадцать пять, квартира двенадцать! Это, между прочим, документ. И… чешите отсюда!
Надя насмешливо скривила губы:
— Значит, вы думаете, что вы в Москве? — Не выдержала и расхохоталась в полный голос.
— А где я, по-вашему? — в ответ рассмеялся Лукашин, но это был неуверенный смех. — В Москве, деточка, в Москве!
Тогда Надя выдвинула из буфета ящик, достала свой паспорт и протянула Лукашину.
Тот послушно прочел:
— Ленинград, Третья улица Строителей, двадцать пять, квартира… — Он вернул паспорт, и только сейчас дошел до него страшный смысл прочитанного: — Вы что же… намекаете, что я в Ленинграде?
Надя торжественно молчала. Лукашин нервно засмеялся и сразу же прервал себя:
— Но как же я мог попасть в Ленинград, я ведь шел в баню…
— С легким паром! — поздравила Надя.
— Спасибо! — сказал Лукашин, а Надя показала рукой на дверь:
— А теперь уже хватит! Уходите!
— Но если я действительно в Ленинграде… какая беда, а? — Лукашин в ужасе опустился на пол. — Постойте, мы поехали на аэродром… да, я помню… мы провожали Павла… перед этим мы мылись… Неужели я улетел вместо Павла?
— Не надо пить! — догадалась Надя.
— Да я абсолютно непьющий… В рот не беру… Нет, это невероятно… Галя уже пришла, а я на полу… в Ленинграде… Хоть бы я попал в какой-нибудь другой город…
В лифте Надиного дома медленно и с достоинством поднимался Ипполит Георгиевич, мужчина солидный и знающий себе цену. Он остановился возле Надиной двери, поправил галстук, улыбнулся и, предвкушая удовольствие рт будущей встречи, позвонил в дверь.
Ипполит и не подозревал, какую реакцию вызовет его звонок.
— Не открывайте! — закричал Лукашин. — Я сейчас встану!
— Сразу не открыть — это хуже! — И Надя решительно шагнула в коридор, у двери она обернулась: — К вашему сведению, это пришел он! Берегитесь!
— Что вы делаете? Подождите! Я сейчас оденусь! — И Лукашин с головой накрылся пледом.
Надя отворила дверь.
— С наступающим, Наденька! — Ипполит нежно поцеловал любимую. — Вот тебе новогодний подарок!
— Спасибо. Я тебе тоже приготовила подарок, — сказала Надя, — он в комнате. — И пока Ипполит раздевался, добавила: — Но я тебе должна кое-что сообщить… В это невозможно поверить… Ты умрешь со смеху… Короче говоря, я пришла домой, а на моей тахте спит посторонний мужчина. Я его с трудом разбудила… Я его поливала из чайника…
Ипполит как-то странно взглянул на Надю и шагнул в комнату.
Лукашин выглянул из-под укрытия:
— С наступающим!
— Ну что ж! — медленно произнес Ипполит, обращаясь к Наде. — Ты приготовила отличный подарок! — И сдернул с Лукашина плед.
— Ведите себя прилично! Она здесь ни при чем, это я во всем виноват! — поспешно вставил Лукашин, стараясь при этом незаметно прикрыть пледом босые ноги.
Ипполит, прокурорски сощурив глаза, посмотрел на Надю:
— Мне бы хотелось узнать маленькую деталь… так, из любопытства, — кто это?
— Я его не знаю! — пожала плечами Надя.
— Я посторонний, я здесь нечаянно… — добавил Лукашин.
— Это совсем незнакомый мужчина… — сказала Надя.
— Да, я мужчина, — покорно согласился Лукашин.
— Как он сюда попал? — прошипел Ипполит.
— Понимаешь, это невероятное совпадение… — начала объяснять Надя.
— Невероятное… — как эхо вторил Лукашин.
— Он тоже живет: Третья улица Строителей, двадцать пять, квартира двенадцать…
— Двенадцать, — вздохнул Лукашин.
— Но только в Москве, — продолжала Надя.
— В Москве я живу… — Эхо проявило крохотную самостоятельность.
Ипполит негодующим жестом указал на брюки Лукашина, валяющиеся на полу:
— А это что?
Надя в который раз запустила брюками в их владельца.
— Это мои штаны, — с гордостью произнес Лукашин и поморщился: — Осторожнее, помнете!
Пока Лукашин тщетно пытался под пледом натянуть на себя брюки, Надя старалась вдолбить Ипполиту, как было дело.
— Он с приятелями пошел в баню…
— В баню мы пошли, — подтвердил унылый голос.
— Там они выпили, и его по ошибке запихнули в самолет!
— В самолет, — отозвался Лукашин. Он все еще пытался под пледом всунуть ноги в штаны. Однако это оказалось для него непосильным делом.
— Где? В бане? — повысил голос Ипполит. — Ну, с меня достаточно.
— Нет! В бане нет самолетов! — Ради такого важного сообщения Лукашин даже высунул голову.
— Вас не спрашивают! Заткнитесь!
— Да, мы там мылись! Скажите ему! — обратился Лукашин за подтверждением к Наде. — С Павликом мылись!..
— Да замолчите вы! — в отчаянии крикнула Надя, понимая, что пьянчужка только ухудшает и без того ужасное положение. — Они из бани поехали на аэродром.
— Провожать Павлика, — кротко пояснил Лукашин.
— Ах, здесь еще Павлик?! — Ипполит заметался по комнате в поисках второго соперника.
— Его нет, я вместо него! — Лукашин честно старался помочь, но от его чрезмерной помощи правда начинала казаться неуклюжим враньем.
— Значит, должен был прийти Павлик? — Ипполит все понимал по-своему.
— Подержите плед, я оденусь! — Лукашину надоело мучиться, он отдал плед Наде и Ипполиту и наконец натянул проклятые брюки.