— И слава Богу, — облегченно вздохнула Калугина.
— Очень важна сейчас линия бровей. К примеру, ваши брови, Людмила Прокофьевна, не современны. Сейчас требуются выщипанные брови, тонкие, как ниточка. Помада должна быть яркой, а лак для ногтей — сочного вишневого цвета.
…Около бронзового коня события тоже не дремали.
— Надо спрятать лошадь! — заявила Шура Новосельцеву.
— Зачем? Кому она сдалась? — изумился Новосельцев.
— Как вы не понимаете, Новосельцев. Важно, чтобы юбиляр не увидел лошадь и не обрадовался раньше времени!
— Шура права, — иронически поддержала Ольга Петровна.
— Новосельцев, пошли! — приказала профсоюзная активистка.
— По коням! — скомандовал измученным голосом Анатолий Ефремович, с трудом поднял статую и поплелся за Шурой…
…А в зале заседаний Верочка учила Калугину уму-разуму.
— Но главное на сегодня — это походка! Старшее поколение, Людмила Прокофьевна, не умеет элегантно ходить. И этим оно принципиально отличается от нашего.
Извините, но вы все ходите, — Верочка взбежала на сцену и показала, — вот вы как ходите… будто сваи вбиваете…
— Да, некрасиво… — сокрушенно согласилась Людмила Прокофьевна.
— А мы ходим, как богини!.. — И Верочка показала, как ходят современные богини.
— А трудно так научиться ходить? — робко осведомилась Калугина.
— Для человека нет ничего невозможного. Если вас не затруднит, вы, пожалуйста, поднимитесь ко мне!
Калугина тоже поднялась на сцену, подошла к Верочке и стала рядом.
— Пожалуйста, следите за мной, Людмила Прокофьевна. Только шаг начинайте не с пятки, а с носка. И… р-раз…
Верочка и Калугина заходили по сцене.
Отворилась дверь, в зал ввалилась Шура, за ней Новосельцев втащил бронзового коня.
Калугина остановилась, застигнутая на месте преступления.
Новосельцев смотрел на нее широко раскрытыми глазами. Только Шура ничего не заметила.
— Людмила Прокофьевна, нам надо спрятать лошадь, — сказала она. — Там в шкафу за сценой.
Калугина старалась не смотреть на Новосельцева:
— Да-да… конечно… в шкафу! А зачем?
— От юбиляра! — разъяснила Шура.
— Да, правильно, от юбиляра надо спрятать. А она поместится в шкафу? Ладно, как-нибудь впихнем!
Отворилась дверь в зал заседаний.
— Шура здесь? — прокричала одна из сотрудниц. — Шура, вас срочно вызывают в местком!
Шура быстро покинула зал заседаний.
— Я вам больше не нужна? — спросила Верочка у Калугиной.
— Да, да. Спасибо вам большое.
Верочка вышла из зала в приемную. В пустом зале Новосельцев и Калугина остались одни.
— А что вы тут такое делали, Людмила Прокофьевна? — подозрительно спросил Новосельцев.
— Вы положите лошадь, вам же тяжело! — уклонилась от ответа Калугина.
— Мне не тяжело, я сильный! — с вызовом сказал Анатолий Ефремович и вежливо добавил: — Как вы провели вчерашний вечер?
— Очень хорошо, благодарю вас, — вежливо, в тон, ответила Калугина. — Мне позвонил приятель и заехал за мной на собственной машине.
— Какая у него машина? — саркастически полюбопытствовал «всадник наоборот».
— Новая «Волга». — Калугина продолжала оставаться на сцене.
— Где он достал такую уйму денег?
— Он крупный авиаконструктор. Он повез меня в ресторан.
— В какой ресторан?
Калугина попыталась вспомнить название ресторана.
— Вы… поставьте лошадь!
— Она легкая! — Упрямый Новосельцев не поддавался.
Калугина подобрала подходящее название:
— В ресторан «Арагви». Мы ели сациви, шашлык, цыплят-табака, купаты и чебуреки.
— Ваш конструктор — обжора! А что вы пили?
— Хванчкару и боржом, — без запинки ответила Калугина.
— Вы же непьющая! — ехидно напомнил Новосельцев.
— От хорошего вина не откажусь!
— А что было после ресторана?
— Вы забываетесь, товарищ Новосельцев! — одернула подчиненного Калугина. — Положите лошадь, надорветесь!
— Это вас не касается!
— А как вы провели вчерашний вечер, Анатолий Ефремович? — спросила Калугина и спустилась со сцены в партер.
— Очень скромно. Домой ехал автобусом. Пришел, проверил уроки у старшего, он у меня во втором классе. Потом поиграл с обоими. Потом жена позвала нас всех ужинать!
— Вашу жену зовут Лиза? — язвительно спросила Калугина. — Она такая светленькая, с косой. Или у вас уже другая жена?
— Нет, та же!
— Я ее помню. Она у нас теперь не работает.
— Ушла в министерство, — подтвердил Новосельцев.
— Чем же она вас кормила? — поинтересовалась Калугина.
— Она у меня мастерица готовить. Был пирог с капустой, потом вареники с вишнями, а потом оладьи и компот, — вдохновенно сочинял Анатолий Ефремович.
— Это все на ужин? Вы тоже обжора!
— Да, я люблю домашнюю еду. Покупного и ресторанного я не ем!
— Бросьте лошадь, а то вы ее уроните.
— Она бронзовая, не разобьется! — Поднявшись на сцену, Новосельцев продолжал рассказ: — Потом мы уложили детей и пошли погулять. Лиза каждый вечер выводит меня гулять — это полезно для здоровья!
— А что было после прогулки?
— Вы забываетесь, товарищ Калугина! — Анатолий Ефремович поставил начальницу на место.
Калугина сдалась первой:
— Я знаю, что нету вас никакой жены, Анатолий Ефремович! Почему вы все время врете?
— Беру пример с вас, Людмила Прокофьевна! — парировал Новосельцев. — Я понимаю, что нет у вас никакого авиаконструктора!
— Не фамильярничайте со мной! — вспылила Калугина. — Помните, что вы разговариваете с директором!
Будто в ответ на ее слова, Новосельцев внезапно, со страшным стуком, замертво упал на пол, не выпуская из рук статуи.
— Что с вами? — с деланным равнодушием спросила Людмила Прокофьевна, подозревая, что Новосельцев учинил очередную каверзу.
— Эта лошадь меня заездила! — простонал Анатолий Ефремович, не открывая глаз.
— Перестаньте симулировать! — все так же хладнокровно сказала Калугина. — Извольте встать и выйти вон вместе с лошадью!..
Новосельцев попытался подняться с пола и снова упал.
— Вам на самом деле плохо? — на этот раз участливо спросила Калугина.
Новосельцев не отвечал. Калугина забеспокоилась и наклонилась над Анатолием Ефремовичем:
— Вы без сознания?
— Лошадь цела? — слабым голосом протянул Новосельцев, которому общественное поручение было дороже собственного здоровья.
— Лошадь-то цела, а вы?
Новосельцев ощупал голову:
— Вот тут, кажется, шишка…
— Надо приложить холодное!
Калугина подбежала к столу, достала из сумки носовой платок, смочила его водой из графина, вернулась к Новосельцеву, снова склонилась над ним, бережно подняла его голову и приложила платок.
— Зачем вы занимаетесь мною лично? — сказал ушибленный, но зловредный Новосельцев. — Поручите меня кому-нибудь!
— Когда вы перестанете видеть во мне только директора? — с досадой поморщилась Людмила Прокофьевна.
— Никогда! — стойко ответил поверженный и тут же жалобно добавил: — Товарищ директор, дайте попить!
Калугина вновь бросилась к столу, схватила стакан, налила в него воду.
Но в этот момент в зал решительными шагами вошла Шура. Как ни в чем не бывало переступила через Новосельцева и подошла к Калугиной.
— Людмила Прокофьевна! Умер Бубликов! — скорбно сообщила Шура.
— Какой ужас! — воскликнула Калугина.
— Он же такой здоровый, никогда не болел! — подал реплику Новосельцев, не поднимаясь с пола.
— От чего он умер? — спросила Калугина.
— Я еще не выяснила. Людмила Прокофьевна, с вас пятьдесят копеек, на венки.
Калугина полезла в сумочку, достала деньги.
— Надо вывесить в вестибюле портрет!
— Будет сделано! — кивнула Шура. — Распишитесь!
Калугина расписалась в ведомости.
Шура наклонилась над Новосельцевым, который по-прежнему лежал на полу.
— Новосельцев, с вас пятьдесят копеек! Почему вы не убрали лошадь в шкаф?
— До шкафа я еще не доскакал!
Новосельцев медленно поднялся с пола, поволок лошадь к шкафу и запихнул внутрь.
— Свяжитесь с семьей! — грустно распорядилась Людмила Прокофьевна.
— Будет сделано! — И Шура покинула зал.
Новосельцев взял из рук Калугиной стакан, который она еще держала, и выпил.
— Вы-то как себя сейчас чувствуете, Анатолий Ефремович?
— По сравнению с Бубликовым неплохо… — печально пошутил Новосельцев.
Но в этот момент в зал, как неумолимый рок, вошла тройка в темно-серых халатах. При виде огромного количества стульев председатель комиссии несколько оторопел.
— Да, здесь придется попотеть! — заявил мужчина своим подручным женского пола.
В приемной Новосельцев столкнулся с Самохваловым.
Тот понизил голос:
— Что это ты к ней зачастил? Внедряешь в жизнь мой план?
— Нет, выполнял общественное поручение. Кстати, Юра, ты с ней говорил о моем назначении?
— Понимаешь… — Самохвалов замялся. — Как-то не было случая… подходящего. Но я с ней обязательно поговорю…
— Лучше не стоит, — остановил его Новосельцев. — Пусть остается по-старому. Не хочу я этой должности!..
И Новосельцев отправился к своему рабочему месту.
— Если Людмила Прокофьевна спросит — я в министерстве… — передал Верочке Самохвалов и тоже ушел.
— Знаешь, Бубликов скончался… — сообщил Новосельцев Ольге Петровне и сел за стол.
— Смотри, плохой человек, а помер! — после некоторой паузы сказала Ольга Петровна.
— Смерти я никому не желаю! — вздохнул Анатолий Ефремович.
По дороге к себе в кабинет Калугина попросила секретаршу:
— Вера, пригласите ко мне Юрия Григорьевича!
— Он только что ушел в министерство.
— Посмотрите у него на столе, там должна быть квартальная сводка, — сказала Калугина и устремилась в свой кабинет.
— Хорошо. — И Верочка отправилась в кабинет Самохвалова. Там, на столе, она принялась за поиски документа… И вдруг наткнулась на что-то невероятно интересное…
В рабочем зале Новосельцев и Рыжова.