Эти слова стали достойным завершением любовной сцены.
Вера, как и полагается любящей женщине, тоскливо глядела вслед уходящему поезду.
Платон отрезал еще один ломоть дыни.
Возле скамейки появилась Вера.
— Дынька… просто опупеть! — блаженно протянул Платон.
Вера присела рядом.
— Отрежьте мне тоже кусочек!
— Дыню я выбрал самую маленькую, — сказал Платон, выполняя Верину просьбу. — Будем считать, что за охрану вы со мной расплатились!
— Дыня действительно хороша! — восхитилась Вера.
— А что вы будете делать с такой оравой дынь?
— Реализовывать! — печально сказала Вера.
— По три рубля? — поинтересовался Платон.
— За кило! — кивнула Вера.
— Верните мне, пожалуйста, паспорт! — попросил Платон.
Реакция Веры была неожиданной. Сначала она буквально окаменела, а затем нервно расхохоталась:
— Ваш паспорт — ту-ту — в Москву едет!
— Что за глупые шутки! — возмутился Платон.
— Это не шутки, правда. — Вера оборвала смех. — А зачем вы его отдали?
— То есть как — зачем? Подходит человек в форме, требует паспорт, и, естественно, я отдаю.
— Простите, у нас там, в купе, спор зашел, понимаете, ну? — Вера засмеялась. — А потом уже было не до вашего паспорта.
Одно преступление Платон уже совершил, сейчас он был готов совершить второе — убить Веру!
— Да вы понимаете, что вы со мной сделали, дрянь привокзальная?! Вы же меня погубили, кошка драная!
Вера обиделась:
— Вы, конечно, имеете право меня обзывать, но кошка драная — это преувеличение!
— Не хватало, чтобы этот ваш бугай тупорылый; — продолжал бушевать Платон, — сдал мой паспорт в милицию!
— Сами вы тупорылый. — Вера не дала ухажера в обиду. — Андрей — человек порядочный!
— Спекулянт! — перебил Платон.
— Спекулянт тоже может быть порядочным человеком. И, пожалуйста, успокойтесь: послезавтра, в двенадцать десять, Андрей привезет вам документ! И вы успеете на точно такой же поезд, от которого вы отстали.
— Как же я буду жить без паспорта? — взвился Платон. — Да еще после того, что случилось! Я же должен отца повидать. Может, увижу его в последний раз в жизни…
— Вы не паникуйте! — Вера попыталась утешить Платона. — Поезжайте в Грибоедов без паспорта, а на обратном пути я его вам вынесу к вагону!
— Да обратно я вынужден буду лететь самолетом! — не мог успокоиться Платон. — Иначе я не поспеваю!
— Так опоздайте на денек, — небрежно повела плечами Вера. — Сейчас за это с работы никого не выгоняют!
— В общем, вы меня просто доконали! — Платон в отчаянии обхватил голову руками. — Что же мне делать? И ехать нельзя! И ждать тоже нельзя!
— А что вы там, в Москве, такое натворили? — полюбопытствовала Вера. — Я ведь слышала ваш разговор по теле фону…
— Ограбил Государственный банк СССР! — зло ответил Платон и ушел.
— Ой, ой, ой, как остроумно!..
В зале ожидания Платон снова набрал московский номер.
— Маша, это я… Что нового?.. Сколько ему было лет?.. Он еще работал или уже вышел на пенсию?.. Ты думаешь, он был пьяный? Результаты экспертизы уже есть?.. У меня этот ужас все время перед глазами… Я даже рад, что я — один… Главное, ты не нервничай. Раз штакетник завезли, значит, все в порядке. У тебя когда передача, завтра?.. Ты еще не звонила отцу? Позвони и скажи, что я приеду послезавтра вечером. «Почему», «почему»! Так вышло… В общем, долго объяснять! У меня последняя монета…
Когда Платон повесил трубку, то обнаружил, что Вера находилась тут же и внимательно слушала разговор.
— Перестаньте за мной шпионить! — возмутился Платон.
— Я не шпионю, а наоборот! Я вас подвела и должна вам как-то помочь. Но теперь я растерялась… Вы совершили что-то страшное? Расскажите!
Платон печально поглядел на Веру и сказал:
— Человек из-за меня погиб. Нечаянно, конечно. Но виноват все равно я.
— Как это случилось? — осторожно спросила Вера.
Платон безнадежно махнул рукой.
— Простите меня, — вдруг тихо заговорила Вера. — Дернуло меня привязаться к вам с этим рублем. Тут за день просто звереешь. Тебе хамят — ты хамишь. Тебе не доплачивают — ты обсчитываешь. Что же у меня за работа такая несчастная?!
Вера была готова разрыдаться. И теперь уже Платон начал ее успокаивать:
— Да не страдайте… Вы же не по злобе, а сгоряча, в запарке. Я понимаю. И зла на вас не держу…
— Это правда? — подняла глаза Вера.
— А зачем мне врать-то?
Вечером в ресторане гремела музыка. Вечером ресторан преображался. Сейчас сюда транзитных пассажиров не допускали. В одном конце зала справляли свадьбу, в другом отмечали юбилей, веселились парочки и компании.
Пианист Шурик вместе с вокально-инструментальным ансамблем исполнял песню собственного сочинения:
Живем мы что-то без азарта,
Однообразно, как в строю.
Не бойтесь бросить все на карту
И жизнь переменить свою!
Какими были мы на старте…
Теперь не то, исчезла прыть…
Играйте на рисковой карте —
Не бойтесь жизнь переменить!
Пусть в голове мелькает проседь —
Не поздно выбрать новый путь…
Не бойтесь все на карту бросить
И прожитое зачеркнуть!
Из дома выйдя в непогоду,
Взбодрите дух, пришпорьте плоть.
Не бойтесь тасовать колоду —
Пытайтесь жизнь перебороть!
В мираж и дым, в химеры верьте!
Пожитки незачем тащить.
Ведь не уехать дальше смерти —
Стремитесь жизнь перекроить!
Печалиться не надо вовсе,
Когда вам нечем карту крыть.
Вы бросить жизнь на кон не бойтесь:
Не проиграв — не победить! [11]
Танцевали гости ресторана, метались измученные официантки, бегали по ресторану цветные лучи прожекторов, а за окнами железная дорога жила своей жизнью. Приходили и отправлялись составы, гудели электровозы, бубнило вокзальное радио.
К наружной двери ресторана, которую охранял швейцар, сидя под традиционной табличкой «Пива нет», подошел Платон.
— Павел Васильевич, вызовите мне, пожалуйста, Веру.
Швейцар впустил Платона.
— Извините, — сказал Платон Вере, — но, кроме вас, я никого в этом городе не знаю. Музей уже посетил, в кино отсидел, на улице дождь. В гостиницу без паспорта не пускают. Куда мне деваться?
Вера задумалась.
— Сейчас мне некогда, но мы скоро закрываемся. Вы сядьте за служебный столик, а я покамест придумаю, куда вас на ночь засунуть.
И замученная Вера вернулась к своим обязанностям, пытаясь получить с пьяного:
— Я вас по-человечески прошу — заплатите и ступайте домой!
— Официант, еще сто граммов! — требовал выпивоха.
Платон пристроился рядом, за служебным столом.
— Хватит с вас! И потом, я не официант, а девушка!
— Официант, я тебе как девушке говорю: я еще не добрал!
— А ну, плати немедленно! — повысила голос Вера. — А то сейчас я зареву!
Угроза проняла пьяйицу, и он полез за кошельком.
— Друг, не рыдай! Сколько с меня?
Вера предъявила счет:
— Двадцать один рубль пятьдесят копеек!
— Ты отсчитай сам! Я тебе, парень, верю!
Вера вынула из кошелька деньги и положила туда же сдачу.
— Ты сколько взял?
— Точно по счету!
— Возьми пятерку сверху! — шиканул наспиртованный клиент.
— Много! — не согласилась Вера. — У тебя семья есть?
— У меня все есть, как у людей: жена, двое ребят и собака.
— Тогда я возьму на чай только рубль!
— Рубль — мало. У тебя работа вредная. Бери трешку!
— Спасибо! — закончила торговаться Вера. — Я взяла два рубля. Кошелек спрячь, пожалуйста, а то потеряешь. Домой сам дойдешь? — Вера помогла клиенту надеть пиджак.
Пьянчуга снисходительно улыбнулся:
— Официант, ты меня обижаешь!
…Поздним вечером в ресторане шла уборка. Официантки наполняли сумки. Официантки всегда выносят после работы пухлые сумки, наполненные чем-то загадочным.
Пианист Шурик покорно держал объемистую авоську, в которую Люда что-то укладывала.
— Ну не надо холодец, растает. Не донесу я студень.
— Я донесу. Не ворчи. Верочка, чао! — И Люда взяла Шурика под руку.
— Шурик, спасибо тебе за песню, милый, — сказала Вера. — До свидания.
— Какая кухня, такая и песня, — уходя, заметил Шурик.
— Ну, вот и все. — Вера закончила возиться со своей сумкой. — Пойдемте, я вас устрою со всеми удобствами.
— Устал я, как собака, — пробормотал Платон.
— Простите, но мне интересно, почему вы из Москвы уехали? Скрываетесь?
Вера и Платон шли по залу ожидания.
— Отец у меня старый, хотел его повидать перед судом, объяснить ему все.
— Ой, если бы вы знали, как я кляну себя за этот паспорт!
— Я ведь из Москвы не имел права уезжать. Вдруг следователь меня вызовет.
— Ну, соврете что-нибудь, — беспечно сказала Вера, — что потеряли паспорт.
— Я не умею. Мне это в жизни очень мешает. Я обязательно расскажу правду. И выяснится, что я дал подписку о невыезде из Москвы, а паспорт потерял в городе Заступинске!
— Что же это у вас за профессия такая, где можно не врать? — искренне удивилась Вера.
— Пианист я. У нас, наоборот, если сфальшивишь — с работы, из оркестра, выгонят!
— Пианист! — причмокнула Вера.
— Веду кочевую жизнь. Гастроли, концерты, гостиницы…
— Я так устала сегодня. Ну и денек! Но ничего! Сейчас определю вас по высшему разряду!
— Боюсь, у нас с вами разные представления о высшем разряде! — не без желчи заметил Платон.
— Надеюсь, против зала «Интуриста» вы возражать не станете?
Вера угадала. Платон нисколько не возражал.
В зале для иностранцев было хорошо: чисто, светло, уютно и тихо.
— Как живешь, Марина? Что-то я тебя давно не видела!
Марина повернула к Вере сияющее лицо: