Вера хитро прошептала:
— Мы сбежим, не заплатив!
— Знаю, вы держите меня за уголовника! — весело продолжал Платон. — И где-то правы. Но в данном конкретном случае мы поступим честно!
— Как?
— Секрет. Я вообще весь окутан тайной.
Подошел автобус.
— А вот автобусным билетом, — сказал Платон, подсаживая Веру, — вы меня угостите!
— Так уж и быть… — смилостивилась Вера.
Вечером в ресторане играл оркестр. Жались друг к другу парочки, грустили транзитники, какая-то компания отмечала очередной юбилей.
Вера и Платон сидели за отдельным столиком.
— Что за безобразие?! — возмущалась Вера. — Почему к нам никто не подходит?
— Как вы не понимаете, — утихомиривал ее Платон, — сейчас они все обсуждают, кого вы подцепили.
— Я вас подцепила?
— Без сомнения!
— Неправда! — вспыхнула Вера. — Это вы меня подцепили!
— И горжусь этим! — немедленно сдался Платон.
— То-то! — улыбнулась Вера.
К столику подплыла дородная официантка.
— Добрый вечер! Меню, пожалуйста! — Она протянула карточку блюд Платону, подчеркнуто не обращая на Веру ни малейшего внимания.
— Виолетта! — удивилась Вера. — Ты что это меня не признаешь?
Виолетта ответила откровенно:
— Откуда я знаю — могу я тебя признавать или нет!
— Познакомься! — Вера представила своего кавалера. — Платон Сергеевич. Пианист, между прочим.
— Очень приятно! Виолетта.
— И мне очень приятно! — Платон привстал.
— Что будете заказывать? — Официантка раскрыла блокнот, приготовившись записывать.
— Заказывать будет дама! — И Платон передал прейскурант Вере. — Изучайте!
— Я эту филькину грамоту наизусть знаю! Она мне ночами снится… — Вера отложила меню в сторону. — Значит, так, Виолетта. Пить мы будем… — Она замялась и посмотрела на Платона.
— Мне все равно, но лучше коньячку.
— Значит, армянского, — стала заказывать Вера, — три звездочки, не дороже. Двести граммов нам достаточно. Да, скажи Константину, что это для меня. Пусть не разбавляет!
— А что, обычно разбавляют? — быстро спросил Платон.
— Ну что вы! — мгновенно среагировала Виолетта, находившаяся при исполнении служебных обязанностей.
— Теперь закуска… — задумалась Вера.
— Из закусок сегодня только сыр! — охладила ее пыл Виолетта.
— Скажи шефу, что это для меня. Пусть выдаст из загашника колбасы, салатик! — распорядилась Вера. — А на второе — киевские котлеты. Вы как? — Она вопрошающе глянула на Платона.
— Положительно.
— Только предупреди наших на кухне, — наставляла Виолетту разгулявшаяся Вера, — что это для меня. Пусть пожарят на настоящем масле!
— А на чем для всех жарят? — Любознательность Платона не имела границ.
— Зачем вам знать то, чего не нужно знать! — уклончиво сказала Вера. — Ну, и мороженое!
— Только, Виолетта, скажите там, что это для Веры, — вмешался Платон, — и пусть в мороженое ничего, кроме мороженого, не добавляют!
Виолетта отошла, а Платон кивнул ей вслед и произнес:
— Я понял. Это та самая, которая «кхе-кхе»…
— Да, это она. Она хорошая, смешная. А таким всегда не везет.
Платон вдруг помрачнел. Отодвинулся от стола, машинально взял вилку, стал постукивать ею по пустой тарелке.
Вера пыталась понять его состояние.
— По-моему, вы далеко уехали! — жалобно сказала она. — Вернитесь, пожалуйста!
Платон отвлекся от грустных мыслей и посмотрел на Веру, как бы возвращаясь в действительность.
— Я тебе сейчас все расскажу! — Платон даже, не заметил, что обратился к Вере на «ты». — Мы возвращались с женой с Шереметьевского аэродрома, провожали ее подругу. Она улетала в Алжир. За рулем сидела жена. Жена обожает водить машину, я-то практически ею не пользуюсь. А жена лихо водит… И уже на подъезде к Москве… А было поздно, темно… Как вдруг дорогу стал перебегать какой-то человек… Жена затормозила… но…
— Он был пьяный? — тихо спросила Вера.
— Мы надеялись… Но экспертиза показала — нет, трезвый!..
В этот момент Виолетта подала коньяк и колбасу.
— Ну вот, мои дорогие… А с горячим придется обождать. Кухня старается.
— У вас телевизор в ресторане есть? — неожиданно забеспокоился Платон.
— При чем тут телевизор? — удивилась Вера.
— Есть или нет? — Платон беспокойно посмотрел на часы.
— В кабинете директора!
— Тогда скорее! — Платон порывисто поднялся.
Вера, недоумевая, повела Платона в кабинет директора. Там никого не оказалось.
Вера включила телевизор.
— Что же он у вас так долго нагревается! — нетерпеливо сказал Платон, снова глядя на часы.
Как всегда, сначала послышался голос. Женский голос:
— Холодные массы арктического воздуха вторглись из Баренцева моря…
Экран вспыхнул, и на нем появилась симпатичная женщина в элегантном костюме. Она водила указкой по географической карте, произнося традиционные слова о циклонах и антициклонах.
— Это моя жена! — представил ее Платон.
— Действительно красавица! — удрученно оценила Вера. — Вы не преувеличивали!
— Так вот, когда это случилось, — Платон продолжал свой рассказ под монотонный голос жены, — с ней, конечно, началась истерика. Она плакала, причитала, потом вдруг сказала: «Я погибла! Меня никогда больше не пригласят на телевидение!» А когда приехала милиция, я вдруг… честно признаюсь, сам от себя этого не ожидал… сказал им, что за рулем сидел я!
— А она что?
Платон поежился.
— Промолчала.
— Значит, приняла как должное…
— Да нет… безутешно плакала…
— После такого любой заплачет… — заметила Вера.
…Вера и Платон танцевали в ресторанном зале.
— Собственная машина… Подруга в Алжир улетает… Жену по телевизору показывают… — с горечью говорила Вера. — Для меня это как жизнь на Луне… А я со столов объедки собираю для поросенка… Чаевые беру… При этом каждый третий норовит под юбку залезть. С официантками вообще не церемонятся. А с вокзальными — подавно…
— Замолчи! — не выдержал Платон.
— Вы даже не заметили, что стали мне тыкать!
— Извините, Вера, пожалуйста. — И Платон продолжал с душой: — Я не представляю, что бы со мной было, если б я вас не встретил. Вы меня просто спасли!
— Ну, ясно. В вашей ситуации вам нужно было, чтоб кто-нибудь подвернулся под руку. Неважно кто…
Вера и Платон продолжали танец. Плафон чувствовал потребность откровенно высказаться.
— Все не так, Вера, не так все. Я вот чувствую, что последнее время живу как-то… суетливо, что ли… Ношусь с репетиции на запись, с записи — на концерт. Деньги все время нужны, деньги, деньги. Киностудия, радио… Хватаюсь за всякую халтуру… Друзей в доме не бывает. На них просто времени нет. Я жену понимаю — неохота ей готовить, посуду мыть. А кто в доме бывает? Только нужные люди. Радости от этого никакой. Дочка своей жизнью живет. Прозевали мы ее. И главное, все время на людях, среди людей, в сутолоке… А в общем-то, один я…
Оркестр сыграл свое и ушел на перерыв.
— Это судьба, — показав на эстраду, грустно улыбнулся Платон, — рояль свободен. Сейчас я буду играть для вас!
Платон отвел Веру к столику, пересек зал и уселся за инструмент.
Не сводя глаз с Веры, начал играть ноктюрн Шопена, и над ресторанным залом поплыли нежные и щемящие звуки.
Вера, тоже не отрываясь, смотрела на Платона. Было очевидно, что он ей нравится и что она растеряна.
Виолетта подошла к Вере, облокотилась о ее стул и тоже прислушалась к музыке.
— Отвали! — сердито прошептала Вера. — Это он для меня играет!
За одним из столиков ужинал знакомый нам по рынку узбек с красивой горожанкой. На этот раз на нем был превосходный модный костюм, модные туфли и неизменная тюбетейка.
Показав на Платона, узбек похвастал:
— Это мой дружок!
— Тоску он наводит, дружок твой!
— Что ты хочешь, чтоб он тебе сыграл?
— Что-нибудь ритмическое, — отвечала временная подруга.
Узбек зашагал к эстраде.
— Я тебя узнал!
— Я тебя — тоже! — кивнул Платон.
— Сыграй нам что-нибудь ритмическое, захватывающее! — Узбек положил десятку на крышку рояля.
Платон тотчас покончил с Шопеном, подмигнул Вере и объявил:
— Сейчас, в честь нашего гостя из солнечного Узбекистана, будет исполнена ритмически-захватывающая мелодия!
Платон лихо заиграл джазовый мотив, подпевая себе на никому не понятном языке, который, очевидно, он считал английским.
В зале принялись танцевать.
Около Платона угрожающе возник ресторанный пианист Шурик.
— Привет конкуренту!
— Привет аборигену! — вежливо поздоровался Платон, продолжая молотить по клавишам.
— Гастроль даешь?
— На хлеб зарабатываю!
— Зато у нас хлеб отбираешь! А ну, мотай отсюда!
— Ты музыкант — и я музыкант, — проникновенно сказал Платон. — Я в беду попал. Отстал от поезда, документы, деньги — все украли. Мне бы только на ужин заработать.
— Ты Веркин хахаль, что ли?
— Вроде того…
— Чего ужинаете? — деловито поинтересовался Шурик.
— Двести коньяку, две колбасы, киевские и две порции мороженого.
— Логично. На этом остановись! — приказал Шурик. — Больше ничего не заказывай, понял?
Платон послушно кивнул.
В это время к роялю подошла посетительница и попросила:
— У моего мужа сегодня юбилей. Не могли бы вы сыграть для него «Умирающего лебедя»? — И она протянула купюру.
— Сможешь? — поинтересовался Шурик.
— «Умирающего»?
— «Лебедя»!
— Я все могу, — уверенно сказал Платон.
— Лабай «Умирающего»! — разрешил Шурик.
…После того как Платон закончил сольный концерт, он принялся с аппетитом за ужин.
— Сказали, что будете играть для меня, — насмешливо заметила Вера, — а оказывается, играли для заработка!
— Это тот редкий случай, — Платон говорил с набитым ртом, — когда чувство и выгода совпали!
— А чего вы так ныли, — тут Вера передразнила Платона, — я, мол, неважно играю… Если честно, в нашем ресторане так никто не играл. Мне понравилось.