— Это для ресторана я выдающийся пианист, а для искусства… очень даже обыкновенный.
— Виолетта! — расправляясь с мороженым, окликнула Вера. — Принеси нам, пожалуйста, кофе, пирожное… и еще я хочу шоколадку!
— Виолетта, пожалуйста, этого всего не надо! — перепугался Платон.
— Почему? Я хочу сладкого!
— Сделайте мне одолжение! — Голос Платона звучал заискивающе. — Откажитесь от сладкого. Мы исчерпали лимит!
— Тогда другое дело. Виолетта, давай счет! — потребовала Вера.
Но Платон счет не взял.
— Виолетта, спасибо! Вы нас очень вкусно покормили.
— Когда хотим — можем, — заявила Вера.
— А счет отнесите, пожалуйста, вашему пианисту!
Виолетта направилась к эстраде. Шурик внимательно изучил счет, посмотрел на Платона и махнул рукой: мол, все в порядке.
Платон благодарственно помахал в ответ. Пианист расплатился с Виолеттой.
— Значит, теперь вы безвинно пойдете под суд! — вдруг сказала Вера.
— Не я первый — не я последний!.. — покорно ответил Платон.
— Виолетта! — подозвала Вера. — А теперь тащи нам кофе, пирожное и шоколад!..
— На какие шиши? — ахнул Платон.
— На мои! Теперь я вас гуляю!
Официантка отошла.
— Значит, пострадаете за добро? — вернулась к главной теме Вера. Голос ее звучал язвительно.
— За добро только и страдают…
— И наград, точно, не дают! — поддержала Вера и добавила: — Кстати, правильно делают.
— Добро надо творить задаром, — высказал свою точку зрения Платон. — Если за добро хотят что-нибудь получить, это уже сделка!..
— Вот вы и получите! — зло пообещала Вера.
— Это наверняка, — кивнул Платон и перешел в наступление: — А вы предпочли бы, чтобы в тюрьму посадили ее?
— Этого я никому не желаю… Но, по-моему, вы — ненормальный.
— Может быть, — согласился Платон. — Но неизвестно, что считать нормой.
— Норма — это когда справедливо! — вздохнула Вера и совершенно неожиданно предложила: — Оставьте свой телефончик. Вдруг окажусь в Москве — позвоню. Не разозлитесь?
Платон выдернул из стаканчика бумажную салфетку и стал писать на ней номер своего телефона.
— Буду очень счастлив, — проникновенно сказал Платон, — если когда-нибудь услышу в трубке ваш голос!..
После ужина Платон и Вера прощались в зале ожидания.
— Спасибо за вечер и до свидания! — нежно говорила Вера.
— Спасибо за компанию. И до свидания! — так же нежно произносил Платон. — Идемте, я провожу вас на автобус.
— Сначала я устрою вас на ночлег. Сегодня вы будете спать как иностранец, то есть со всеми удобствами.
— Оттуда нас уже выпроваживали! — Платон догадался, о каком именно месте идет речь.
— В жизни, — мудро заметила Вера, — все зависит не от начальства, а от того, кто сегодня дежурит. — И скомандовала: — За мной!
Вера привела бездомного Платона в уже известную ему интуристовскую комнату, где их встретила красивая стройная женщина в бархатном костюме.
Вера привычно заканючила:
— Юля, это пассажир, он вчера отстал от поезда. Я его сильно подкузьмила. Я его паспорт в Москву отправила, случайно, ташкентским поездом, а ни в какую гостиницу без паспорта не пускают…
— А какой мне с него навар? — лениво отмахнулась Юля.
— Он на рояле играет, — Вера постаралась продать подопечного подороже, — сногсшибательно!..
Но помочь не смогла.
— Не выйдет. Пианино у нас в ремонте! А в подкидного дурака вы, отставший пассажир, не играете?
— Значительно хуже, чем на рояле! — пошутил Платон.
— На что же вы годитесь? — Юля оценивающе осмотрела Платона. — А впрочем… сегодня никаких дипломатических лиц вроде не ожидается… Ладно, оставайтесь! Разберемся!
Это самое «разберемся» Вере очень не понравилось.
— В чем это ты собираешься разбираться?
— Ты же сама мне его подкидываешь?
— Значит, я подкидыш? — игриво спросил Платон.
— Смотри-ка, Вер, — усмехнулась Юля, — какой он у тебя бойкий воробушек.
Вера прикусила губу.
— Ну, я пошла! Разбирайтесь в чем хотите. — Круто повернулась и ушла не в духе.
Платон придержал дверь и крикнул вслед:
— Веруша, спасибо! Значит, утром увидимся в ресторане?
Вера остановилась, оглянулась, ничего не ответила и снова зашагала дальше.
Дверь захлопнулась.
— У вас с ней что? Клубника с малиной? — На Юлином лице был написан неподдельный интерес.
— Да нет, что вы… — задумчиво сказал Платон.
— Невезучая она… — произнесла Юля. — С вашей стороны намечается как — транзит или задержитесь?
Юля вынула из холодильника бутылку вина.
— Может и задержусь… — как бы размышляя вслух, тихо буркнул Платон. — Может, и нет… Вот завтра проводник ее приедет, который мой паспорт увез…
— Значит, вы про него в курсе?
— Имел такое счастье видеть! — криво улыбнулся Платон.
— Это она от одиночества! — принялась выручать Веру хозяйка интуристовской комнаты. — После того как ее муж бросил, и нехорошо бросил… В Пензе спутался с парикмахершей и по селектору доложил, гад, что из семьи уходит. Вся дорога их разговор слышала. Все не по-людски — не приехал, не повинился. А потом, через два месяца, на коленях приполз, прощения просил. Вера его не приняла. А этот Андрей… Он уже потом возник… — Юля разлила вино по бокалам. — Выпьем?
— Зачем вы меня во все это посвящаете? — сухо заметил Платон; — Меня это не касается!
— Вижу, что касается!
Без стука открылась дверь, и в комнату вернулась Вера.
Юля сразу развеселилась.
— Сейчас будешь врать, что опоздала на последний автобус!
— Вера, я так рад, что вы вернулись! — Платон засветился улыбкой.
— Я вовсе не вернулась, автобус на самом деле ушел! — склочным голосом произнесла Вера.
— Правильно, стой на своем, раз ты такая ревнивая! — продолжала развлекаться Юля и тотчас сделала дружеский вывод: — Так, здесь я теперь лишняя!
— Что за глупости?! — фальшиво сказала Вера.
— Где мне, беспризорной, голову приклонить? — притворно страдала Юля. — Пойду-ка я покемарю в комнате матери и ребенка… — и выразительно добавила: — До утра! Ох, сирота я несчастная!
— Огромное вам спасибо, Юленька! — сказал Платон.
Юля с многозначительным видом прикрыла за собой дверь.
Платон и Вера остались вдвоем.
— Никуда я не опоздала! — сразу призналась Вера, опустив глаза в пол. — Просто не хотела оставлять вас с ней вдвоем! Что вы смотрите? Да, пришла сама. Что вы молчите?
Платон во все глаза смотрел на Веру и почему-то молчал.
— Будете потом вспоминать, как застряли на промежуточной станции и подвернулась там одна официанточка. И завязался с ней романчик! Смешно… В комнате для иностранцев…
Платон все еще молчал.
— Она была, ну, не так чтобы очень… но поскольку делото было проездом…
— Вера, вы себя просто не понимаете… А мне кажется, я знаю вас много лет и понимаю вас… В вас нет того, что я ненавижу… Вы — настоящая! Естественная! Мне с вами легко… Я такой, какой я есть… Мне не надо притворяться… И вот на этом вокзале, смешно сказать, я впервые почувствовал себя свободным.
Вера слушала монолог Платона, и глаза ее излучали нежность.
— Вы себе просто цены не знаете, — взволнованно говорил Платон. — Вы — добрая, вы — красивая… вы… очаровательная… да, да… вы прекрасны!
— Господи! — вздохнула Вера. — Мне таких слов никто никогда не говорил!
Неизвестно, что бы сейчас произошло, вернее, известно, но… неожиданно раздался стук в дверь.
Платон отступил подальше от Веры и раздосадовано сказал:
— Нигде нет покоя!
На пороге с виноватым видом возникла Юля:
— Ребята, караул! Я понимаю, как я не вовремя! Но нелетная погода! Если б вы знали, как я ненавижу нелетную погоду! Сейчас с аэродрома мне доставят их целую стаю. Набегаюсь я тут!..
— Как это все некстати! — вырвалось у Веры.
— Да! — покивала Юля. — Авиация работает возмутительно!
— Что у вас за вокзал! — злился Платон. — Нигде нельзя остаться вдвоем!
— Ну, мы пошли! — сказала Вера.
— Вы пошли! — подтвердила Юля. — Только куда?
— К такой-то… бабушке! — раздраженно сказал Платон. — Куда нам еще деваться, бездомным?!
Они покинули интуристовскую комнату…
…Дойдя до конца платформы, они спрыгнули на землю и зашагали вдоль железнодорожного полотна, вдоль бесконечных рельсов, то сбегающихся вместе, то разбегающихся в разные стороны.
— Ведете меня к себе домой? — высказал предположение Платон. — Так, вдоль железной дороги, ближе?
— Вы что? — изумилась Вера. — Туда двадцать километров!
— Чтобы остаться с вами вдвоем, я пройду и тридцать! — расхрабрился Платон.
— Тогда потопали уж до Грибоедова, чего там!.. Вы сами оттуда?
— Да, родился на берегу реки Урал. Мы жили недалеко от парка с красивым названием «Тополя». Тополей почти не осталось, а название прежнее. А потом мать от отца ушла, мне тогда десять лет было…
— К другому ушла?
— Да… И мы в Москву перебрались. Отец у меня — его весь город знает. — Тут в голосе Платона явно зазвучала нежность. — Он детский доктор. Знаете, таких теперь нету, про таких Чехов писал. Через его стетоскоп прошли практически все жители. И те, которым под пятьдесят, и их дети, внуки… Ему в городе больше всех верят!
Пути делали крутой поворот в сторону. Вера, а вслед за нею и Платон тоже повернули в сторону. Здесь в тупике стояли пассажирские вагоны, много вагонов, самых разных.
— Понял, мы будем искать пустой вагон! — догадался Платон.
— Вы умный, но не совсем. Вагоны все заперты, чтобы шпана не лазила. Мы ищем мою двоюродную сестру, Зину, — помните, я говорила, что она проводница?
— Вера, вы мне ужасно нравитесь! — вдруг признался Платон.
Вера обернулась и внимательно посмотрела в глаза Платону, словно пытаясь понять серьезность его слов.
— Зину Минаеву не видала? — спросила Вера у проводницы, которая поднималась к себе в вагон.
— Вон там, у одиннадцатого!..
— Только вы со мной не идите, я с ней буду без вас шушукаться! — строго наказала Платону Вера…