— Прошу в дом!
— Что за дом? — спросила Джекки.
— Я мог бы вам солгать, что это — дом моего товарища, — небрежно заявил доктор, — но от друзей у меня секретов нет — я его вчера купил!
Владик вылез с бестактным вопросом:
— Интересно бы знать — почем?
— Вообще-то это коммерческая тайна, — ерничал доктор, — но для друзей… На удивление недорого — всего за сто тысяч баксов.
Джекки возмутилась:
— Зачем этот спектакль? Для чего вы на себя наговариваете?
— Но булочки я же стащил! Может, воровать — это мое истинное призвание!
— Булочки — это ваш потолок!
— Я пускаю пыль в глаза, просто распустил хвост, как павлин! — Каштанов отпер дверь дома и пропустил Джекки вперед.
— Передо мной?
— А тут больше не перед кем.
— Все-таки вы занятный тип, — улыбнулась Джекки.
— Вы тоже любопытная штучка! — не остался в долгу Антон Михайлович.
— Мне кажется, мы перешли к обмену любезностями.
— Мне тоже кажется, что мы действительно что-то перешли.
Как только все трое скрылись внутри строения, подъехала милицейская машина.
Варвара Петровна, опять в гражданской одежде, встала у калитки, оперлась о штакетник и принялась разглядывать дом.
А там внутри Антон Михайлович демонстрировал приобретенные хоромы.
А демонстрировать было что. Вековой крестьянский дом с коровником, с конюшней, птичником был переделан под современное жилье. Но так, что весь прежний дух сохранился. Темные бревенчатые потолки, стены, сложенные из могучих бревен, лесенки, переходы — все это дышало стариной. Казалось, души прежних, давно умерших владельцев не ушли отсюда, где-то прячутся, а по ночам ведут свою особую странную жизнь.
— Вот этой печке около ста лет, — с гордостью сказал Антон Михайлович.
Печь в центре огромной кухни напоминала по своей основательности капитальный памятник архитектуры, а вернее, она им и являлась. Все помещения внутри дома размещались на нескольких уровнях. Лесенки, отдельные ступеньки, коридорчики вели в палаты, спаленки, горницы, светелки. На всех стенах, где только было возможно, висели картины, рисунки, наброски, эскизы. Среди них было больше всего пейзажей Крушинского озера, но попадались и портреты крестьян, современные жанровые сельские сцены. Наконец Каштанов привел гостей в просторный зал с высоченным наклонным бревенчатым потолком, громадными окнами и базарным ковром с тремя китчевыми тиграми. В этом зале, увешанном полотнами, явно была мастерская живописца.
— Вы купили этот дом у художника? — спросила Джекки.
— Нет, он принадлежит, вернее, принадлежал директору Крушинского заповедника. Эти картины написал его сын, который трагически погиб три года назад.
— Поэтому он и продал?
— Может быть, — уклончиво ответил Антон Михайлович.
— А жена?
— Жена не выдержала смерти сына и вскоре тоже умерла. — Каштанов решительно сменил тему: — Пошли разгружать экипаж.
И все трое вышли через хозяйственную часть дома во двор.
Под навесом, аккуратно выстроенные в ряды, стояли около сорока пар обуви — шикарный натюрморт — старые тапочки, детские кеды, взрослые кроссовки, кирзовые и резиновые сапоги, башмаки, босоножки, дамские боты, пляжные тапки, чуни и огромные специальные галоши. Тут же лежала надувная резиновая лодка, был подвешен на стойке лодочный мотор, стояли в углу удочки.
— Хозяин не торопится выезжать, — заметила Джекки.
— У него дочь с мужем, невестка, внуки. Мы только вчера все оформили. Конечно, на эвакуацию понадобится время.
Внезапно Джекки схватила Антона Михайловича за руку:
— Видите, вон там, у калитки… эта тетка — следователь. Она ведет ваше дело и приехала за вами.
— Как же мне поступить?
— У вас имеется два выхода — или сдаться властям, или бежать огородами. Мы снимем то, что вы выберете.
Владик взялся за камеру и взвалил ее на плечо.
— Я нашел третий выход, — сказал Каштанов, — положить голову в пасть тигрице!
— Разве здесь водятся хищники? — Владик задал вопрос совершенно серьезно.
Доктор двинулся к калитке. Джекки шла следом. Владик начал снимать.
На улице Антон Михайлович принялся вынимать из телеги пакеты и нагружать ими Джекки.
И тут раздался посторонний женский голос:
— Чей это очаровательный дом?
Выражение лица у следователя было умильным. Она подошла поближе, чтоб было удобнее пристально рассматривать Каштанова. Естественно, следователь убедилась, что это тот самый Объект, ради которого она сюда приперлась.
Объект беззаботно отозвался:
— Вам нравится?
— Очень.
— Мне это приятно слышать. Я его совсем недавно приобрел. Сегодня, — продолжал откровенничать Объект, — мы отмечаем день рождения моей невесты. Познакомьтесь, ее зовут Джекки.
При слове «невеста» Джекки вздрогнула.
— Мы уже знакомы! — мрачно изрекла Варвара Петровна.
— Извините, — ненатуральном голосом включилась Джекки, — без белого халата я вас не сразу узнала. Дорогой, это диетическая сестра из дома отдыха. Мы познакомились в столовой. Она нас с Владиком дивно накормила!
Антон Михайлович переводил недоуменный взгляд с одной женщины на другую.
— Вы меня вчера за это уже благодарили, — не без ехидства улыбнулась капитан Муромова.
Джекки метнула в сторону «жениха» нежный взгляд:
— Варвара Петровна, ваше присутствие вдохновило его: он тянул, тянул и наконец-то назвал меня невестой.
— Поздравляю вас! — приторно улыбнулась следователь.
Жених бросил на невесту ответный и тоже подчеркнуто нежный взгляд:
— Джекки, родная моя! Так пригласи диетическую сестру на наше торжество! — И обернулся к Варваре Петровне: — А почему вы ездите на милицейской машине?
Варваре Петровне нельзя было отказать в быстроте реакции:
— Видите ли, в нашем районе совсем нет преступности. Личный состав милиции болтается без дела. А они ведь на самоокупаемости. Вот дом отдыха и арендует машину вместе с водителем.
— Я счастлив, что приобрел дом в районе, где нет преступности! — воскликнул Каштанов.
— Теперь она есть, — недвусмысленно сказала милиционерша.
В доме вся компания расселась за праздничным столом. Каштанов разливал шампанское. Варвара Петровна отодвинула свой бокал:
— В доме подозреваемого я не пью!
— Минуточку, а в чем меня подозревает диетсестра? — развлекался подозреваемый. — Я еще никого не отравил.
— Диетсестра — это «крыша», — призналась Варвара Петровна. — На самом деле я следователь.
— А я академик, но это тоже крыша, — продолжал веселиться распоясавшийся доктор. — На самом деле я черт знает кто. Поднимаю бокал за именинницу, она-то, надеюсь, вне подозрений?
— Тогда я пригублю. — Варвара Петровна была не чужда логики.
— Джекки, — проникновенно начал Антон Михайлович, — я счастлив, что встретил вас, то есть тебя! Ты удивительная, ты красивая, у тебя бесподобные ноги, я это заметил, когда на тебя наступила корова!
— Итак, за ту корову! — внесла уточнение Джекки.
— И за лошадь, — добавил Владик, — не говоря уже о тиграх!
Трое с чувством выпили, а Варвара Петровна пригубила.
— Закусывайте, гражданин следователь! — радушно угощал хозяин.
— В доме подозреваемого я не ем! — отрезала Варвара Петровна.
Владик включил магнитофон и пригласил Джекки на танец. Каштанов тотчас пригласил милиционершу и получил отпор:
— В доме подозреваемого я не танцую!
— Но танец, — подал идею подозреваемый, — удобная форма для допроса.
— Пожалуй, вы правы. — И Варвара Петровна положила руку на плечо кавалеру.
— Валяйте, допрашивайте! — предложил доктор, галантно ведя партнершу.
— А что мы танцуем? — задала первый вопрос следователь.
— По-моему, танго, — неуверенно ответил допрашиваемый. — Почему вы меня не арестовываете?
— Прокурор не дает санкцию на арест.
— Почему прокурор не дает санкцию на арест?
Получался «допрос наоборот». Спрашивал предполагаемый преступник, а отвечала следователь.
— Прокурор считает, что против вас нет прямых улик.
— А косвенные имеются?
— Косвенная улика одна. Но очень веская. Вы скрылись из Москвы в то же самое время, когда пропали деньги. Поэтому мы вас «разрабатываем», но вы — лишь одна из версий.
Каштанов разозлился:
— Вы здесь дурака валяете, а деньги до сих пор не найдены! Остановилось строительство нового корпуса, а мест в клинике катастрофически не хватает.
— Тогда помогите нам! — взмолилась Варвара Петровна. — Кто, по-вашему, мог это сделать?
Но толкового ответа у Каштанова не было.
— Я голову сломал, но не могу понять кто.
Допрос проходил интимно, вполголоса. Варвара Петровна не желала, чтобы посторонние слышали, о чем идет разговор, и потому невольно прижималась к Антону Михайловичу.
Владик, танцуя с Джекки, грустно проговорил:
— Он сказал, что ты его невеста, и ты согласилась. Он же старый и некрасивый. И похож на козла.
— Ты все-таки болван, — дружелюбно вздохнула Джекки.
— Если бы я был болваном, то не мог бы работать на телевидении! — улыбнулся Владик.
— Практика доказывает обратное, — философски заметила его партнерша.
Через некоторое время, когда застолье уже подходило к финишу, Владик снял со стены гитару.
— Женя, спой. Я так люблю, когда ты поешь.
— Ты еще и поешь? — изумился доктор. — Не невеста, а какой-то кладезь талантов.
— Вы еще ни разу не слышали, как поет ваша невеста? — насторожилась Варвара Петровна.
— Не понимаю твоей иронии, родной, — с вызовом заявила суженая и стала перебирать струны.
— Просто я вспомнил старый анекдот, — не без ехидства начал рассказывать Антон Михайлович. — Ученик-первоклассник принес отцу дневник. Тот читает: русский язык — двойка, арифметика — двойка, чтение — двойка, пение — пятерка. «Да… — вздохнул отец. — Он еще и поет»…
— Меня твои бородатые шутки не остановят, — зло улыбаясь, сказала Джекки.
— Я в восторге от ваших отношений! — воскликнула Муромова.