– Я не забулдыга, я – доктор, – запротестовал Лукашин.
– Ну предположим, он случайно оказался в Ленинграде. – Ипполит, мужчина логического склада, стремился докопаться до истины. – Предположим, он живет по такому же адресу, но зачем ты его впустила?
– Она меня не впускала, – разъяснил Лукашин, – ключ подошел!
Он предъявил ключ.
– Вы можете проверить.
Ипполит повернулся к Наде:
– Значит, ты дала ему ключ?
– Не давала она ключ! – в который раз вмешался в разговор Лукашин. – Какой вы тупой!
– Но почему ты мне не веришь? – вспылила Надя. – Этот тип противен мне так же, как тебе!
– Себе я тоже противен! – Лукашин взял портфель с веником, в коридоре схватил в охапку дубленку и оказался на лестнице. Только в лифте он надел пальто и напялил на голову шапку. Выскочив на улицу, Лукашин поглядел на здание, которое он только что покинул и в котором случилось с ним столь невероятное происшествие.
– Дом точно такой же… – грустно пробурчал бедолага.
А в комнате Надя зажигала новогоднюю елку. Ипполит, как бука, сидел насупившись и нервно вертел в руках вилку. Надя подошла к Ипполиту и обняла:
– Ну перестань дуться… И не смей меня ревновать… Если я кого-нибудь полюблю, ты узнаешь об этом первый…
– Я не сержусь… Но ты должна меня понять… Я прихожу… – сказал Ипполит, невольно оттаивая.
– Я понимаю… Я на твоем месте закатила бы такое!.. – выпалила Надя, и оба засмеялись.
– То, что он появился у тебя в доме, – заявил Ипполит, – соответствует твоему характеру!
– Но почему? – Надя надула губы.
– Ты безалаберная… молчи… ты непутевая… У меня в доме или в моей лаборатории он бы не смог появиться… Странно, что вообще ты его заметила. Ну мало ли что там валяется?
– Ты угадал, – улыбнулась Надя, – я его заметила не сразу.
Она развернула подарок, принесенный Ипполитом.
– Ой, это же настоящие французские духи, они же такие дорогие! Но я тебе тоже приготовила… – Надя достала бритву. – Вот, самой последней марки… с этими, как их, плавающими, что ли, ножами!
– Зачем ты сделала такой дорогой подарок? – Ипполит был явно польщен.
– Беру пример с тебя! – Надя всплеснула руками. – Ой, я же не надела праздничное платье!.. – Она схватила платье, выбежала в другую комнату, вернулась, взяла флакон с духами и опять убежала…
А на улице Евгений Лукашин на всякий случай спросил у прохожего, который спешил встречать Новый год:
– Извините… Это действительно Ленинград, город на Неве?
Прохожий с укором поглядел на Лукашина:
– Пить надо меньше!
– Надо меньше пить! – согласился Лукашин. – Пить меньше надо.
…Надя в нарядном платье вплыла в комнату, Ипполит влюбленно оглядел ее:
– Просто принцесса из сказки!
– Я рада, что тебе нравится! – счастливо улыбнулась Надя.
Ипполит и Надя не без торжественности уселись за праздничный стол.
– А сейчас давай проводим старый год! Ведь в этом году я встретил тебя… – разливая вино, сказал Ипполит.
– А я тебя…
Надя и Ипполит подняли бокалы и чокнулись.
– Так хочется побриться… Но ничего, к утру я обрасту…
– Люблю встречать Новый год! – сказала Надя.
Ипполит встал и снял со стены гитару.
– Надя, мне так нравится, как ты поешь…
– Просто ты ко мне необъективно относишься. – Надя взяла гитару и стала перебирать струны.
– Это верно. – И Ипполит устроился поудобнее в кресле.
Надя начала напевать. Пела она просто и сердечно.
По улице моей который год
звучат шаги – мои друзья уходят.
Друзей моих медлительный уход
той темноте за окнами угоден.
О одиночество, как твой характер крут!
Посверкивая циркулем железным,
как холодно ты замыкаешь круг,
не внемля увереньям бесполезным.
Дай стать на цыпочки в твоем лесу,
на том конце замедленного жеста
найти листву и поднести к лицу
и ощутить сиротство как блаженство.
Даруй мне тишь твоих библиотек,
твоих концертов строгие мотивы,
и – мудрая – я позабуду тех,
кто умерли или доселе живы.
И я познаю мудрость и печаль,
свой тайный смысл доверят мне предметы.
Природа, прислонясь к моим плечам,
объявит свои детские секреты.
И вот тогда – из слез, из темноты,
из бедного невежества былого
друзей моих прекрасные черты
появятся и растворятся снова.
– Чьи это слова?
– Ахмадулиной, – ответила Надя, встала и повесила гитару на место.
– А-а, – промычал Ипполит, делая вид, что фамилия ему знакома.
– Тебе салат положить? – спросила Надя, возвращаясь к столу. – Или ростбиф?
– Салат, – страстно дыша, сказал Ипполит. – И ростбиф!
Однако есть он не стал, а поправил галстук, откашлялся и заговорил весьма высокопарно:
– Надежда, выслушай меня! Сегодня, в последний час старого года, я намерен поставить вопрос ребром. Мне кажется, что нам пора покончить с нашим холостым положением. Как ты смотришь на то, если мы поженимся?
Надя ласково улыбнулась:
– Я смотрю на это с удовольствием. Но при условии, что ты не будешь так ревнив.
– Я уже не молод, но я чувствую, что…
И тут раздался звонок в дверь.
Ипполит изменился в лице:
– Это еще кто?
– Понятия не имею! – искренне ответила Надя, собираясь пойти открыть, но Ипполит оттеснил ее:
– Нет уж, извини!
И он отпер дверь сам.
У двери стоял Лукашин со своим дурацким портфелем.
– Извините, что беспокою… Я постеснялся открыть своим ключом…
– Что вам опять нужно? – нервно спросил Ипполит.
– Кроме вас, у меня в этом городе никого, – честно признался Лукашин. – И денег тоже нету… А задаром билет не дадут… Вы мне не одолжите, ну, рублей пятнадцать… Я завтра же телеграфом вышлю…
Надя уничтожающе взглянула на Лукашина:
– Чтобы вы оставили нас в покое, придется вам заплатить! – И ушла в комнату за деньгами.
– Пожалуйста, заплатите мне, если можно… – сказал он ей вдогонку.
Пользуясь отсутствием Нади, Ипполит наклонился к Лукашину и доверительно попросил:
– Теперь, когда мы одни… как мужчина мужчине… что вы здесь делали?
Для большей убедительности Лукашин начал с самого начала:
– Понимаете, у нас традиция… Тридцать первого декабря мы с друзьями ходим в баню… А Павел должен был лететь в Ленинград… А я должен был сегодня жениться…
– На ком? – быстро спросил Ипполит.
– Это не имеет отношения к делу… Мы выпили за мою женитьбу, за мою невесту, за меня…
– Вы пьяница? – догадался Ипполит.
– Наоборот. Именно поэтому я опьянел, у меня не оказалось необходимой подготовки. После – правда, я это плохо помню – на аэродроме мы пили что-то еще… И очевидно, меня вместо Павлика запихнули в самолет. – И Лукашин, чтобы подчеркнуть правдивость своего рассказа, глупо улыбнулся. – Все это очень просто.
– И главное – достоверно… Что же вы делали в самолете? – допытывался Ипполит.
– Я думаю, спал… летел, спя…
– Ну хорошо. Вы не помните, как попали в самолет, но, как вы из него вышли, вы должны помнить? – Дотошный ревнивец хотел поверить Лукашину, но не мог.
– Должен, но не помню. Но зато я помню, что приехал сюда на такси. Я сказал водителю свой адрес, и меня вот привезли…
Ипполит уже терял терпение:
– Допустим, адрес совпал, допустим, ключ подошел, хотя это маловероятно, но неужели вы не заметили, что мебель другая?
– Такая же! – сказал Лукашин, смотря на Ипполита невинными светлыми глазами.
– Что? – повысил голос Ипполит.
– Мебель точно такая же.
– А вы не обратили внимания, что в квартире беспорядок? Потому что люди только что переехали…
Лукашин вежливо перебил взбешенного Ипполита:
– Но мы тоже только что переехали… с мамой… три дня назад.
– Не делайте из меня идиота! – завопил Ипполит, рванул с вешалки пальто и выскочил на лестницу.
Тотчас вернулась Надя.
– Вот деньги… а где Ипполит?
Лукашин смотрел в сторону.
– Ушел!
– Что вы ему такое сказали?
– Правду!
– Какую правду? – подозрительно спросила Надя.
– Я начал с самого начала… – Лукашин по-прежнему не смотрел на Надю. – Я ему сказал, что у нас есть традиция, тридцать первого декабря мы с друзьями ходим в баню… – Первый раз взглянув на Надю, Лукашин увидел, что она вот-вот расплачется, и ринулся к выходу. – Сейчас я его верну!
Он кубарем скатился по лестнице, вылетел на улицу и вдалеке увидел Ипполита.
– Послушайте! – изо всех сил заорал Лукашин. – Ипполит!.. Простите, не знаю вашего отчества!..
Ипполит побежал к «жигулям», быстро открыл дверь и забрался внутрь.
Лукашин подбежал к автомобилю и хотел открыть дверцу, но Ипполит резко рванул с места. Лукашин попробовал было догнать машину, но проиграл соревнование…
Пока Лукашин тщетно гнался за «жигулями», его невеста Галя впорхнула в подъезд лукашинского дома, который, как известно, находился в Москве. Из-под белой пушистой шубки виднелось вечернее лиловое платье.
Галя остановилась возле квартиры № 12, хитро улыбнулась, достала из сумочки заветный ключ и по возможности неслышно отворила им дверь. В прихожей Галя, все так же стараясь не привлечь внимания жениха, сняла пышную шубку и тихонько повесила ее на вешалку. Прежде чем войти в комнату, не удержалась и погляделась в зеркало. Она осталась довольна собой, и не без основания. На нее, слегка улыбаясь, смотрела эффектная, элегантная, броская современная женщина.
Затем Галя крадучись пробралась в большую комнату, где заботливыми руками предусмотрительной мамы был накрыт праздничный стол ровно на две персоны. Галя повернулась на каблуках, надеясь неожиданным появлением преподнести сюрприз жениху, но… жениха почему-то не было видно. Галя на рысях обыскала квартиру, заглянула на кухню, в ванную и еще кое-куда, вернулась в большую комнату и растерянно позвала:
– Женя!
Но жених Женя не отвечал. А часы бесстрастно, как и полагается часам, показывали без четверти двенадцать…