– Хобби, – ухмыльнулся я, даже не предполагая, как бесится моя колючка, когда слышат, что сцена – это её хобби. И потянул Комара за руку: – Поднимайся. Ты хоть раз видел дочь на сцене?
Комаров отрицательно покачал головой, да я и был уверен, что так оно и было. Вряд ли у Сергея, который все силы отдавал тому, чтобы удержать компанию на плаву, нашлось время посетить хотя бы один концерт дочери. Хобби…
Я потащил друга к выходу, у двери кивнул полицейским:
– Где ваш командир-красавица?
Парни, которым я был благодарен за то, что дали нам пару минут поболтать, заулыбались и кивками указали за приоткрытую дверь. На пороге тут же появился Олби:
– Дэми, – раздражённо проворчал он. – Хватит уже эту историю вспоминать. Только парни забывают, как появляешься ты, и меня снова величают “красоткой”!
– Ни за что, – ухмыльнулся я. – Страна должна знать своих героев.
– Знаешь, не все же в курсе. – Волком посмотрел на меня комиссар. – Как мне работу свою делать, когда преступники лыбятся при одном звуке моего дурацкого прозвища?
– Пусть лыбятся, – хмыкнул я. – Им же хуже. – Кивнул на Комара: – Я заберу пострадавшего? Привезу к тебе через часик.
– С адвокатами, – понимающе хмыкнул Олби, – знаем мы вас.
Я не стал ничего объяснять другу, потом разберёмся. Сначала мне нужно узнать, что происходит: Комар расскажет мне то, что никогда не откроет полиции. И показать отца Еве. Я очень волновался за бабочку, хоть она и колючка, но такая слабенькая. Чуть что сразу в обморок.
Посмотрел на сотовый: Коул должен докладывать обо всех происшествиях, но пока сообщений не было. Значит ли это, что всё в порядке? Должно, но тревога моя лишь росла. Я должен быть рядом со своей колючкой. Должен видеть её требовательный и одновременно возмущённый взгляд.
Мне нравилось думать, что я первый мужчина этой чудесной девушки. О большем я думать себе запрещал, потому что тогда я не дам Еве выбора. Я хочу её. И отчаянно желаю, чтобы она выносила нашего малыша. И единственный, кто мне может помочь – это Комаров… Если он не убьёт меня сразу, то позволит жениться на дочери. Я смогу обеспечить её будущее.
В фургоне, опершись локтями о колени, я подался к Сергею:
– Ты обещал Дрейку дочь, чтобы он вытащил твою компанию из кризиса?
– Я не продавал Еву, – слабо улыбнулся Сергей. – Не нужно буравить меня таким разочарованным взглядом. Я просил Дональда, чтобы он позаботился о ней. Ева, она… привыкла жить в роскоши. Привыкла делать не то, что приносит деньги, а то, что нравится. И другая жизнь не по ней. На самом деле, Дим, компанию уже не спасти, нужно влить в десять раз больше, чем она стоит. Выгодней её обанкротить, но Дрейк всё равно предложил слияние. Треть была моей, треть Джона, треть Евы… И если она вышла замуж, то перешла бы к Дрейкам. Мы бы провели всё тихо и без судов. Я пошёл на его условия, лишь бы всё это безумие закончилось.
– Что закончилось? – нахмурился я. Вся эта история мне совершенно не нравилась. – Что ты ещё скрыл от меня, Комар?
Глава 31. Дима
Сергей посмотрел на меня, в светлых глазах его плескалась боль.
– Мой компаньон, Хилл, который теперь практически единолично владеет компанией, три года назад потерял дочь. Водитель не справился с управлением. Но Джон не поверил, начал расследование. Хилл не раз приходил ко мне, пытался показать доказательства, но я не верил, слишком всё было притянуто за уши. Я видел, как светятся глаза Джона безумием. В последний раз, когда он пришёл, то потребовал расторжения помолвки. Утверждал, что Оливия была беременна от Дональда Дрейка, и тот убил её, чтобы скрыть это и не потерять капиталы жены. Что брак Евы с сыном Дональда как плевок ему… Тогда я отказал, но вчера я всё подписал. Свадьбы не будет. Еве придётся смириться с потерей состояния… но она хотя бы будет жить.
Я пристально посмотрел на друга и тихо уточнил:
– Значит, ты знаешь, что произошло с Эвелиной Дрейк? – Сергей не ответил, но этого и не нужно было, я видел, что он надломлен. Усмехнулся: – Даже не верится, что ты настолько не веришь в меня, Комар. Какого хуя тогда позвал?!
– Доверяю, – едва слышно проронил Сергей. – Только тебе и доверяю. – Он подался вперёд и схватил меня за руки, голос Комарова задрожал: – Ты спас её! Ты спас мою девочку… Спасибо.
Он всхлипнул, и у меня едва глаза на лоб не полезли от такого откровенного проявления чувств у знаменитого Комара. Ева совершенно не представляет, как сильно любит её отец.
– Джек совершенно обезумел, – справившись с эмоциями, продолжил Сергей. – Никогда бы не подумал, что он сможет поднять руку на Еву. Никогда… Они с Оливией росли вместе, как сёстры.
– Значит, ты в курсе того, что произошло с нами, – подытожил я и уточнил: – Так Хилл признался в том, что подрыв дело его рук?
Комар медленно покачал головой:
– Зачем? И так ясно. Он сказал, что если я хочу, чтобы Ева осталась жива, то должен всё подписать. Жизнь моей девочки для меня дороже всего на свете, Дим. Я не знаю, как теперь буду выпутываться из сетей Дрейка, но это не важно. Ева так сражалась со мной за право петь, жаль её расстраивать. Дочь пострадает в любом случае...
– А может и нет, – проговорил я, посматривая на Комара.
Решил всё же повременить с новостью о том, что он возможно станет дедушкой. Сначала я решил поговорить с Евой. Даже если я для колючки лишь приключение перед свадьбой и вызов отцу, то, возможно, она задумается о нашем будущем. Я предложу ей оплачивать её сценическую карьеру, если она оставит ребёнка. Но для этого на годик о сцене всё равно придётся забыть. Несчастье Комара неожиданно подарило мне шанс быть с той, что зацепила меня, и я его не упущу.
В дороге я потребовал менеджера Евы встретить нас и провести в зал. Энжи попытался строить из себя недотрогу, но имя отца Евы быстро сбило с него спесь. Нас встретили с распростёртыми объятиями, и я лишь хмыкнул. Когда весь этот цирк буду оплачивать я, всё будет совершенно иначе.
Но сегодня нас провели внутрь, и я первым делом проверил, где находятся мои ребята. Убедившись, что безопасность Евы на высоте, обратил внимание на девушку, и дыхание перехватило.
Она была прекрасна! Как ангел, спустившийся с небес, совершенная богиня, неземная нимфа, чудесное видение… Такой колючку я ещё не видел. Струящееся до пола платье превратило её в сказочную принцессу, а песня, которую исполняла Ева слегка хрипловатым голосом больше напоминала мои любимые рок-баллады, чем лёгкую попсу. Прислушавшись к словам, я ощутил, как сердце пропустило удар.
Захотелось оказаться рядом. Просто чтобы видеть её, ощущать её, осязать, слушать её… как можно ближе. Моя бабочка словно покинула кокон и расправила крылья.
Слушатели в зале, включив фонарики на сотовых, помахивали ими в такт мелодии. На лицах многих я видел блестящие дорожки слёз… Ева своим творчеством трогает сердца, и это никак нельзя назвать хобби. Это – призвание! Я посмотрел на Комара и замер, боясь спугнуть с его лица выражение надежды. Такой слабой, как тонкий росток среди асфальта, но такой прекрасной.
С улыбкой обернулся к Еве: как изменится взгляд девушки, когда она поймёт, что отцу понравилось её выступление? И улыбка сползла с моего лица. Ева бледнела на глазах, движения становились рваными. Она опустила микрофон, и зал взорвался аплодисментами.
В сутолоке я потерял Энжи, Комар пошатывался и напоминал оживший труп, но больше меня беспокоила Ева. Я написал парням сообщения, но сомневался, что они будут их читать. Сейчас, когда на объект направлено столько внимания, им и так приходится прыгать выше головы, чтобы распознать возможную угрозу. Но угроза была рядом: Ева! Я видел, что девушка снова на грани обморока.
Пробиваясь в толпе, я с трудом пробирался к Еве, которую уже окружили репортёры, и тащил за собой Комарова. Молясь, чтобы Коул всё же догадался посмотреть на девушку, оценить её физическое состояние, оттеснить журналистских хищников, не не успел…
– Комаров Продакшн с сегодняшнего дня считается владением мистера Хилла. Что вы на это скажете?
Я зарычал и поклялся придушить того гада, который решился это сказать, как скорее ощутил, чем услышал слабое “Помогите…”, как тут же сорвался с катушек. Мишка, ты меня называла? Сейчас я на самом деле превратился в дикого медведя-шатуна, раскидывая в стороны репортёров, наступая на технику, бросился к ней.
– Ева, – смотрел на закрытые веки и, нервничая, кивнул своим парням. Подняв девушку на руки, прошептал на ухо: – Твой папа здесь. Я вернул его. Ни о чём не волнуйся, моя девочка…
И, следуя за парнями, которые прокладывали к толпе коридор, унёс Еву в гримёрку. Энжи курицей квохтал над нами, Рон уже разговаривал с доктором Маркусом. Я прорычал:
– Какого хуя вы его с собой не взяли?! Выговор обоим!
– Здесь он, – обиженно ответил Рон и виновато добавил: – Где-то… Здесь слишком много народа.
– Так иди и найди! – рявкнул я и многозначительно посмотрел на Коула.
Оба поняли и быстро исчезли, Энжи рвал на себе волосы и причитал:
– Тур на носу, а Ева такая слабенькая стала… Да что же это? Как быть?
– Отменять, – решительно заявил я.
– Почему? – взвизгнул Энжи.
– Потому что она беременна, идиот, – припечатал я его взглядом к стенке. – И здоровье Евы и малыша важнее всех концертов мира. Тебя предупредили? Иди, работай! Репортёрам ни слова, иначе станешь, как он!
Я кивнул на стилиста, и тот обиженно насупился. Когда менеджера тоже сдуло, я склонился к Еве и, целуя её тонкие холодные пальцы рук, тихо проговорил:
– Детка, всё хорошо. Ни о чём не волнуйся… Твой отец жив и здоров. Обо всём остальном я позабочусь.
Потянулся к её губам, но поцеловать не успел, как услышал за спиной голос Комара: