Отец присел на кровать и, заглянув в глаза, печально улыбнулся:
– Ева, ты спрашивала, откажусь ли я от тебя и… твоего ребёнка, – ровно начал он и покачал головой: – Я до сих пор не могу понять, как ты могла о таком спросить. Да я от руки или ноги бы отказался охотнее, чем от вас. Но… – он помрачнел ещё сильнее. – Тебе придётся отказаться от сцены. Увы, я снова нищий… Временно, конечно. Дядя Хилл решил забрать себе всю компанию, и я… не смог противостоять его аргументам. Так получилось, малыш. Но, – он посмотрел пронзительно, – у господина Леонова есть предложение. – Он решительно поднялся: – Выслушай его и подумай. Не отвечай сгоряча, ведь, как уже сказал, я от вас ни за что не откажусь! И обязательно верну состояние.
Он вышел, а в дверях, привалившись к косяку, застыл Дэми. Буравил пронзительным взором, поджимал разбитые губы. На его носу красовался лейкопластырь, рубашка сияла своей белизной. Уже успел переодеться!
Глава 34. Ева
Леонов проводил взглядом моего отца и, войдя в комнату, прикрыл дверь. Подошёл и, присев на кровать, царапнул тревожным взглядом:
– Как себя чувствуешь? – не дожидаясь ответа, отвернулся и глухо проговорил: – Не буду ходить вокруг да около. С твоим отцом я уже это обсудил. Если ты… – продолжил он с явный усилием: – Если ты станешь моей женой и оставишь нашего малыша, я буду вкладывать деньги в твою карьеру певицы. Я не беден, Ева, поверь, это мне по силам. Если у тебя есть сомнения, я согласен на брачный контракт.
– Какой нахрен брак, если ты после меня к шлюхе помчался?! – меня затопило злостью. – Контракт предлагаешь? Чтобы я ребенка воспитывала, а ты шлялся с венерами-шалавами?!
Он рассмеялся и, всё ещё посмеиваясь, переспросил:
– Шлюхе? Я за отцом твоим поехал! Мне из полиции позвонили, что получили доносы бдительных соседей господина Хилла, словно в его доме происходит нечто странное.
– А как же пачка презиков?! – я подползла ближе и вцепилась в его рубашку. – Шампанское?! Жди меня, дорогая?! Или красавица? За дуру меня принимаешь?! – я хотела его тоже побить, как папа, но рука не поднялась. Получилось только дернуть ткань на себя и оторвать пару пуговиц.
Улыбка его стала мягкой, глаза заблестели:
– Слышала мой разговор? – покачал головой: – Ты неправильно поняла… – Тут же усмехнулся: – А как ещё ты могла понять? Говорил мне Олби, что это до добра не доведёт, – Дэми положил свою тёплую руку на мою кисть, прижимая ладошку к своему накачанному торсу и посмотрел так проникновенно, что в груди потеплело: – Прости. Это лишь глупая шутка. Смешная история. И героическая! У меня в полиции есть друг, комиссар Олби. Мы давно знакомы, то я ему помогал, то он мне. Однажды мы вдвоём вышли на одного торговца рабами. Жестокий человек. Был. Тех женщин, на которых не находился покупатель, он… Кхе! – Леонов осёкся и покосился на мой живот. Улыбнулся ещё шире: – Так вот, я охранял сбежавшую от него девушку, а Олби со своей стороны вышел на эту мразь. Но попасть в его логово можно было лишь одним путём.
Дэми вздохнул, глаза его словно отразили события того времени.
– Обычно поступает приказ, и женщина-полицейский работает под прикрытием, но Олби не позволил ни одной сунуться в руки к этому ублюдку. Вместо этого переоделся сам. Патроны сложил в коробку из-под презервативов, а бутылка шампанского… Он ловко уложил ею охрану.
Дэми улыбнулся, глядя в никуда, и покачал головой:
– Видела бы ты Олби! Из него получилась настолько эффектная женщина, что пришлось воспользоваться бутылкой шампанского, чтобы дойти до логова. Парня едва несколько раз не увезли “клиенты”! Кричали вслед “Красавица!”, с тех пор к нему приклеилось это прозвище. А запасные обоймы называют презиками. Полицейским понятно, а преступникам нет. – Дэми белозубо улыбнулся: – Каюсь, я постоянно напоминаю всем об этом прозвище, – улыбка его растаяла, – потому что не знаю никого, кто ещё добровольно сунулся на верную смерть, чтобы не подвергать опасности своих подчинённых.
Я сморгнула нахлынувшие слезы.
– Я тебя, мишка, сейчас задушу! Ты же моей крови литра два выпил, – толкнула его и завалила на спину. – Нет, лучше я тебя изнасилую. А зачем спрашивал, что я с ребенком решила? Свихнулся такое ляпать?! Говори сейчас же правду, или я тебя съем!
– Я подумал, что, возможно, ты не захочешь портить фигуру, – помрачнел он. – Ты же певица. Для тебя это важно, я видел. А ребёнок… – он улыбнулся, и в его тёмных глазах снова заплясали смешинки: – Беременность – это прекрасно! Мне очень нравилось смотреть, как растёт животик жены, как она становится милой, сонной и неуклюжей. – Он отвернулся и глухо добавил: – Только вот ей это совсем не нравилось. Катя обвиняла, что я заставил её рожать, что она сама бы никогда не стала так портить фигуру. Я только перед разводом узнал, что она тайком сделала аборт. Второй раз не захотела рожать.
Я сползла с него и села подальше, согнув колени и сложив руки сверху. Стало так тоскливо, будто из меня счастье выдернули.
– Как же ты меня замуж зовешь, если в таких вещах подозреваешь? Неужели я так похожа на твою жену? – хотелось посмотреть в его глаза, но я отвернулась. Зачем ему мои слезы?
Дэми вдруг сграбастал меня и вернул на место, губы его пощекотали мне ухо:
– Ни чуточки. Но я не мог не спросить, ведь это твоя жизнь и твоё тело. Но если моя колючая бабочка согласится быть моей женой и мамой нашему малышу, это сделает меня самым счастливым человеком на свете.
– Мамой я и так стану, а вот женой… – я провела пальчиком по его щеке, коснулась невесомо царапины и разбитых губ. – Мы же друг друга съедим на завтрак. Может, не стоит спешить? Ради ребенка расписываться – глупо. Мне не нужен контракт, чтобы доверять, но я не хочу тебя привязывать, – следующие слова давались тяжело, но я все равно сказала: – Я видела, как ты любил свою жену. Наверное, до сих пор любишь… Я ведь просто случайная девочка, которой не повезло… – усмехнулась, потому что звучало не очень. – Или повезло. Я бы никогда не отказалась от ребенка, Дэми. Не только потому, что выросла без матери, а потому что… – пришлось поглубже вдохнуть, потому что дрожь шла по всему телу, и комок нервов перекрывал мне воздух, – потому что я хочу его от тебя.
Глава 35. Дима
Она выпалила это и посмотрела на меня с такой злостью, что я невольно рассмеялся: не девушка, а сгусток противоречий! Продолжая улыбаться, прижал к груди её тонкое хрупкое тело так, словно желал впечатать в себя. Нет, я желал её! Отчаянно жаждал оказаться в ней, завладеть её телом, сознанием, чувствами, желаниями. Я хотел всё!
– Никогда не думал, что когда-нибудь смогу поблагодарить Катю, – наконец проговорил я. Голос срывался от захлестнувшего меня счастья. – Искренне, от души! Едва сдерживаюсь, чтобы не позвонить ей прямо сейчас.
Ева снова засопела, и её маленький кулачок вонзился мне в грудь. Глупенькая! Меня её удары лишь возбуждают сильнее. Я накрыл ртом её сладкие губы и, посасывая, терпел её укусы. Ключая! Моя! Оторвался на мгновение и хрипло признался:
– Эта ненормальная проткнула все презервативы в моём доме. Я лишь утром это обнаружил, но как идиот даже не предполагал, что это может принести мне столько радости. – Прижал Еву к себе и жарко прошептал: – Моя! Я очень тебя хочу. Всегда, каждый миг я думаю о тебе, твоих губах, твоём теле… Ты проникла в меня, завладела всем, что, как я думал, уже мертво. Возродила моё сердце и душу, подарила новую надежду на счастье. Но я повёл себя, как трус. Не видел в твоих глазах ответа, решил, что я всего лишь игрушка для секса богатенькой поп-звезды. Даже не предполагал, что такая красивая и невероятно колючая бабочка ответит на мои чувства.
Она приподнялась на руках, отчего горячее лоно прижалось к моему паху, обжигая даже сквозь ткань брюк, замерла, словно услышала что-то шокирующее.
Этот взгляд, где в радужке собрались синь морей и белизна неба. Эти губы, что припухли от моих поцелуев. Эти щеки, что загорелись румянцем, будто их натерли снегом. Эти волосы, что переливались в вечернем свете бронзой и золотом. Все это заставило меня задержать дыхание.
– Игрушка? Ты? Игрушка?.. – шепнула Ева, едва заметно мотнув головой, и прохрипела остальное: – Я думала, что я для тебя просто развлечение на раз, ведь ты же... – бабочка вдруг подобралась и, уперев кулачки в бока, сжала мои бедра сильными ножками. – Катя испортила презики? Но зачем?
Не дождавшись ответа, девушка неожиданно протянула ладонь и заулыбалась.
– Дай мне телефон, – тряхнула пальчиками. – Дай мне его! Я позвоню ей и скажу, сучке драной, спасибо, что… – Ева вздрогнула и судорожно-сладко вздохнула, – что отдала тебя мне.
Густые ресницы метнулись вверх, а затем рухнули вниз. И, глядя сквозь прищур и наклонившись так низко, что запах ее тела взбудоражил мою кровь, бабочка проговорила одними губами:
– Но я не Катя, мишка, я же тебя никому и никогда не отдам.
Впился в её губы, заставил замолчать. Ещё одно слово, и я взорвусь… я и хотел это сделать, но в ней. Смял её упругую ягодицу, потёрся о её лоно окаменевшим от желания членом, ощущал сквозь одежду жар тела моей бабочки. Моей… Действительно моей!
Перевернулся и, подмяв её под себя, прошептал жарко:
– Я очень рад, что всё так сложилось. и мне плевать, чего добивалась моя бывшая жена, она в прошлой жизни, А ты моё будущее… – Медленно провёл ладонью по её бедру, до самого лона, погладил набухший от желания бугорок, но, к лёгкому разочарованию Евы, двинулся дальше, положил руку на её плоский пока животик и добавил хрипло: – Вы моё будущее. Обещай мне заботиться о себе и малыше, не перенапрягаться и не нервничать. Я позабочусь об остальном. Мы можем остаться здесь, о безопасности я позаботился, или же переедем ко мне. Дату свадьбы выбери сама, мне подойдёт любая!