Сначала мне хотелось привлечь внимание, выдать что-то эдакое, но потом настроение рухнуло куда-то ниже плинтуса, и я прижалась к холодной боковине авто, сжала руку на подлокотнике и уставилась в окно.
Что за перемены настроения? Жутко плакать захотелось, отчего я закусила губу и зажмурилась. Я же Джонси! Я никогда не плачу, никогда не унываю! Тем более, не делаю это на людях.
– Ева, тебе нехорошо? – обратил он наконец внимание. Обнял, словно согреть пытался, поцеловал в висок: – Не тошнит?
Я помотала головой, но не посмотрела на него. Дэми вздохнул и тихо сказал:
– Что-то отец твой недоговаривает. Волнуюсь я за него, сердце не на месте, потому и попросил ребят быть рядом. Надо было сразу так сделать, но Комар твердил про заурядного сталкера… – Он осёкся и, глянув на меня, быстро улыбнулся: – Чего бы тебе хотелось попробовать? Думаю, такие колючие бабочки обожают блюда из кактусов… Кстати, такой салат снижает уровень холестерина. Для тебя и малыша полезно. Или ты предпочитаешь мясо? Я всё хочу о тебе знать, Ева.
– А что папа, когда давал задание меня охранять, не дал тебе развернутую анкету? – я прижалась к его теплому плечу и вдохнула запах ткани и кожи.
– Думаю, отец тебя совсем не знает, – посмотрел он насмешливо. – Видит лишь то, что показываешь, но… – Он наклонился, щекоча моё щёку тёплыми губами, обжигая ментоловым дыханием: – Какую себя ты покажешь мне?
Я спрятала глаза и смяла его рубашку кулачками.
– А вдруг я такая тебе буду не по вкусу?
– Ты не по вкусу? – он провёл ладонью по бедру так медленно, от колена вверх, задирая юбку. – Под каким соусом не прячься, моя колючка, я тебя всегда хочу! Я ощущаю дикий голод,стоит только взглянуть на тебя, прикоснуться к тебе… Я изнываю от желания прикусить творю нежную белую шею, услышать твой стон. А когда ты смотришь на меня с таким вот ожиданием, готов взять тебя при всех. Заявить всему миру, что ты моя, и я любому отверну голову, кто посмеет лишь подумать о тебе… Я схожу с ума и счастлив от этого, потому что никогда не думал, что способен ещё раз окунуться в безумие.
Он коснулся кончиками пальцем моих трусиков, и меня будто током ударило.
Я выше закатила платье и оседлала моего мишку, нагло залезла к нему на руки и обняла крепко ногами, но машина внезапно остановилась, а мы с Дэми от неожиданности стукнулись лбами и засмеялись.
– А я немного боюсь тебя, если честно, – прошептала и, поцеловав в ухо, быстро пересела на место. – И что разочарую… Это я только притворяюсь боевой занозой, на самом деле я слабая и… ай, забудь, – я отмахнулась. – Пошли есть? Что-то в животе урчит, я бы сейчас медведя съела.
– Боишься меня? – удивлённо протянул Дэми и, навалившись всем телом, прижал меня к сидению, отчего мне пришлось почти лечь и закинуть ноги на его бедра, и посмотрел в глаза. – Разочаруешь? – Слегка покачнулся, позволяя ощутить и его могучее накачанное тело, и не менее твёрдый орган, упирающийся в низ живота, и шепнул: – Правильно боишься! Потому что, стоит нам оказаться наедине, я тебя…
– Босс, – беспардонно открыл дверь Коул. – Выходите.
Дэми поднял голову и, не стесняясь своего положения, прорычал зверем:
– А ну иди проверь, всё ли готово! Если хоть что-то будет не по моим указаниям, я тебя…
– Да-да, – торопливо перебил улыбающийся Коул. – Про чек и задницу я помню.
Подмигнул мне и захлопнул дверцу. Дэми опустил лицо и снова посмотрел в глаза. Только что его лицо излучало ярость, а сейчас черты обрели такую мягкость, такую привлекательность, что сердце замирало.
– На чём мы остановились? – шепнул он и хмыкнул: – Ах, да. Разочаровать ты меня можешь лишь тем, что помешаешь мне сделать это…
Пользуясь тем, что между нами и водителем была поднята перегородка, Дэми нагло отодвинул ткань трусиков и, расстегнув брюки, высвободил член и рывком вошёл в меня. От жажды его тела, от долго сдерживаемого желания, от невероятно ощущения единения у меня потемнело в глазах. Я ощущала, как обжигающие вспышки наслаждения одна за другой погружали меня в вязкое удовольствие, а Дэми, прикрыв глаза, сдавленно застонал на мне, и от этого звука, который прозвучал для меня прекрасней любой из мелодий, я выгнулась от сладостного пика.
Когда Дэми отстранился, нахмурилась:
– И это всё? – я изогнула бровь и потянулась за салфеткой в сумочке. Пока вытиралась, Дэми заправлял рубашку в брюки и поглядывал на меня с довольной ухмылкой.
– Похоже, это мне нужно бояться, что разочарую тебя, – рассмеялся тепло и, взяв меня за руку, шепнул: – Извини, что так быстро. Я очень тебя хотел. А без презерватива это оказалось сладостней, чем мог предположить. Но… – он посмотрел так лукаво, что сердце на миг запнулось, – считай это демо-версией нашей будущей семейной жизни, помнишь? Хочешь больше и дольше? Скажи мне «да»!
– Да ты шантажист, Винни Пух! – я провела пальчиком по его губам, едва касаясь, чувствуя, как искрит его кожа от желания. – А не думаешь, что я скажу «да», если ты будешь это делать больше и дольше? – спокойно поправила юбку и показала на выход. – Я готова есть медведя.
Глава 44. Дима
Даже не обиделся на неё за то, что моё детское прозвище вспомнила. Если честно, готов выслушивать его хоть по несколько раз на дню, если оно будет из её сладких губ и после не менее сладостных ласк. Как же приятно кончить в неё. Меня с ума сводил запах спермы и ее духов. Я, словно дикий зверь, заявлял миру, что эта самка моя! И хотел делать это снова и снова. Но Ева не повелась на мой шантаж, она снова водит меня за нос, и это чуточку раздражало, не давало полностью раствориться в блаженстве. А ещё заставляло показать колючке, что она теряет, если откажет мне. Уж я готов расстараться!
Я выскочил из машины и, открыв дверцу с её стороны, галантно подал руку. Ева посмотрела исподлобья, но пальчики в мою ладонь вложила. Я повёл её по аллее к призывно светящемуся огнями сооружению на воде.
Сияние множества ламп бросало свои отражения в воду, рассеивая мерцание по воде. По сравнению с рестораном небо казалось тёмным – я и не заметил, как день плавно перетёк в вечер. Мы шли по полутёмному тихому парку, нас окружали деревья, сквозь ажур которых светила луна. Птицы дарили свои трели, с ярких цветов вспархивали разноцветные бабочки. Они кружились в волшебном танце с светлячками. Любая бы девушка растеклась бы от пронизанного романтикой вечера, но на личике Евы я не видел удовольствия.
Брови её сошлись на переносице, пальчики до лёгкой боли сжали кожу на моём предплечье. Я не стал уточнять причину её недовольства, надеясь развеять его внутри. Красивое место, приятная атмосфера, вкусная еда – что-нибудь смягчит колючку. И, главное, - мы тут одни! Не считая обслуживающего персонала и моих людей, разумеется.
То тут, то там стояли парни из моей фирмы, и я был уверен, что каждый куст в парке прочёсан, каждое дерево проверено, и ничего Джонси не угрожает.
На пороге нас встретил приятный официант в смокинге. Улыбнулся он при виде меня слегка растерянно, видимо после того, как в срочном порядке зарезервировали целый ресторан, ожидал увидеть, как минимум, махараджу. Но, взглянув на Еву, едва не растёкся лужицей у её ног:
– Джонси! Моя дочка ваша поклонница. Не будете ли столь любезны дать свой автограф?
Пока Ева, улыбаясь, расписывалась прямо на меню, я цепко огляделся. Оценил расстановку своих ребят, убедился, что со стороны аллеи к нам никто из прогуливающихся не приблизится: снять на пару часов целый Центральный парк даже Максимилиану Честенеру будет не по силам!
Довольный разговорчивостью Джонси официант проводил нас на террасу, где взгляд радовал покрытый белоснежной скатертью с бантами и украшенный свечами, розами, сверкающими бокалами стол. Обстановка напоминала свадебную, и я одобрительно улыбнулся.
Галантно отодвинул так же, как и стол, украшенный золотистыми бантиками, стул, и, когда Ева уселась, кивнул официанту. Я уже распорядился об ужине и надеялся своим выбором Еве угодить.
Пока второй официант разливал по бокалам безалкогольное вино, я тронул руку всё ещё недовольной Евы и проговорил:
– Посмотри вниз.
В тёмном озере, практически у наших ног, плавали огромные черепахи, и их блестящие в свете фонарей панцири показывались из воды, словно старинные батискафы. Сталкиваясь и карабкаясь друг на друга, рептилии откровенно выклянчивали еду, а между ними умудрялись проскальзывать юркие карпы.
– Хочешь покормить их? – Я протянул девушке блюдо с булочками. – Надеюсь, эти милые создания не дадут заскучать тебе. Мне придётся на время покинуть тебя, чтобы подготовить небольшой сюрприз.
– Надеюсь, сюрприз – это не очередная торпеда в штанах? Булочки? – она цапнула одну с тарелки и привстала. – Ладно, покормлю черепашек, Ми-и-шка, – она хмыкнула, вздернула подбородок, отряхнула черное платье от невидимых крошек и, качая бедрами, пошла к ступенькам. Но Ева была бы не Ева, если бы не добавила: – Вдруг там встретится более ласковый медведь!
Покачал головой: с Евой мне потребуется терпения больше, чем с Максимкой! Хотя если сравнить её с Катей… Никаких сравнений! Я сжал челюсти до ноющей боли. Не знаю, что так разозлило Еву, но я постараюсь загладить это. Пошёл в сторону кухни и, поздоровавшись с поварами, осмотрел заказанное блюдо.
Вот понятия не имею, почему в Нью-Йорке считается, что крабовые котлетки это романтично. Что в них такого? Обычные котлетки, да ещё и с чесночным соусом! Но я отчаянно надеялся, что Ева оценит мой жест, особенно когда обнаружит в одной из котлеток необычную начинку.
– Всё сделали? – уточнил, хотя и так видел по сияющим лицам поваров, что они довольны работой. Уточнил только: – В какой из них моя подруга найдёт сувенир?
Повар показал а одну из совершенно одинаковых золотистых шариков, и я не сдержал улыбки: ничего не заметно. Осталось дождаться до момента, когда Ева раскусит эту котлетку и полюбоваться на её удивление и, надеюсь, радость.