Литовченко внезапно вспылил, и с какой-то злостью сказал дежурному по кораблю:
– А вы товарищ капитан-лейтенант мой вопрос не решаете, вот я и решил сам обратиться к товарищу командиру.
Командир сел за свой письменный стол и повернулся к офицерам , стоящим в дверях:
– Брэк товарищ лейтенант! Говорить будете, когда вам это разрешат ваши начальники, а пока помолчите.
– Ну что Василь Василич, как у него с наказаниями? Взыскания есть? – сказал он обращаясь к дежурному по кораблю.
– Пока только один выговор товарищ командир за опоздание на корабль с берега – неделю назад. Он у нас недавно служит – месяца еще нет – дежурный недовольно поморщился.
Командир хмыкнул, как бы про себя:
– Месяца нет и уже один выговор. Ну ладно тогда объявляю ему строгий выговор за обращение не по команде. Перелайте старпому, чтобы подготовил соответствующий приказ. Завтра же его зачитать на собрании офицеров. Следующий раз накажу арестом на гауптвахту, если эти взыскания не помогут. А сейчас товарищ лейтенант отправляйтесь к себе в каюту. Результат по вашему рапорту будет передан вам командиром боевой части 7 через трое суток. Идите лейтенант и постарайтесь сделать так, чтобы я о вас больше не слышал!
– Есть строгий выговор, но тогда я товарищ командир буду обращаться по своему вопросу к командующему флотом – повернулся лейтенант Литовченко и вышел из каюты.
Командир сжал кулаки, но сделал вид, что не услышал его последней фразы.
– Василий Васильевич – не трогай лишний раз его. Его заклинило, силой не сломаешь, можно навредить. Я доложу завтра, когда придем с морей командиру эскадры – может и найдет ему место на берегу или другом корабле. Нам мучиться с ним нет ни времени, ни возможности. А его поведение неадекватно и заслуживает больше психологического воздействия, чем взысканий. Не хочет служить – пусть уходит с корабля! Но наглец, однако он у тебя – это все воспитание дедушки генерал-лейтенанта и папы с мамой профессоров и доцентов. Ладно, поздно уже – спать пора ложиться. Сыграешь построение для приготовления к выходу в море в 4.30 – подъем в 4 часа. Все я сплю! Иди, бди службу Василий Васильевич.
Командир повернулся и пошел раздеваться в спальный отсек каюты. Дежурный по кораблю тихо вышел из каюты, и затворил так же тихо за собой дверь, чтобы не беспокоить командира.
Весь следующий день на авианосце проходили полеты, корабль бороздил темно-зеленоватые воды Уссурийского залива. По очереди с корабля взлетали штурмовики ЯК-38м и уходили на выполнение задания. Командир сидел в своем походном кресле и о чем-то думал. Его старались по возможности не трогать. А он сидел и курил сигарету за сигаретой и пил стакан чая за стаканам, которые ему не успевал менять вестовой. Командир тихо ворчал:
– А чай где? Вахтенный офицер чай где?
Но успевавший везде вестовой быстро менял пустой стакан чая на полный.
Полеты как всегда проходили с проблемами. Только с третьего захода на посадку на самолете № 60 – летчик Балуевский включились при посадке струйные рули. Самолет № 62 – летчик Красук при посадке просел почти до воды, и пилот еле вытянул машину. А тут еще чего-то у механиков с третьим котлом не ладиться. Командир хмурился, хмурился и в конце, когда уже закончились полеты, тихо спросил заместителя командира по авиации полковника Марчука, сидевшего в соседнем кресле старшего авиационного начальника:
– Владимир Иванович, а без проблем Вы летать не можете?
– Мы стараемся товарищ командир, техника несовершенная – отказывает иногда. В бюро «Яковлева» сообщили, – обещали прислать специалистов отрегулировать двигатели.
– Так готовите технику и летчиков, вот и все проблемы. У вас, что своих специалистов по двигателям нет? Гоняете спецов «Яковлева», через всю страну. Плохому танцору знаете, что мешает?
– Так точно товарищ командир – знаю – яйца!
На мостике все засмеялись, командир улыбнулся тоже:
– Вот, вот – именно это вам и вашим летунам мешает нормально летать. Все закончить болтовню! Вахтенный офицер поворачиваем в бухту Руднева. На сегодня хватит, пожалуй. Солнце заходит, офицеры и мичмана уже брюки и рубашки нагладили для схода, дома небось жены заждались? Командир БЧ-4 передайте оперативному дежурному на «Каркас», что полеты закончили – идем в точку якорной стоянки.
Марчук однако, продолжил:
– Вот сейчас идет разработка нового самолета ЯК-41 – он на порядок будет качественнее этого. Пойдет на следующий авианосец «Смоленск».
Командир ничего сказал, и только громко вздохнул. Что там новые самолеты? Вот домой бы сойти – он аж зачесался, вспоминая о своей Настене – Небось, ждет его «дюймовочка»? Эх, и что за судьба? Он-то домой попадет нескоро – это точно.
Его перевели на авианосец «Брест» командиром с должности старпома с такого же гвардейского авианосца «Азов», с Северного флота. Он очень не хотел идти служить на Тихоокеанский флот – все выслуги насмарку, да и коэффициент по оплате, как в центральной полосе. Настёна категорически была против, сына со школы срывать. А там Гиоева «отпустили» срочно в Питер, на Кронштадтскую дивизию, а на «Брест», как выяснилось, и ставить некого. Но тогда вызвали его на беседу в военный отдел Политбюро Центрального комитета КПСС, и пришлось со скрипом согласиться. Не отказывают в таких случаях! Не принято. Очень уж сложная была ситуация на «Бресте». Командир ушел, старпом недавно назначен из командиров БПК, и пока не допущен к управлению кораблем, да и запил стервец. То ли снимать и своего штурмана назначать – свои всегда лучше, чем варяги. Вот уже четыре месяца он не был дома – некого оставить за себя. Командиров на эскадре много, а вот авианосцем командовать некому. Допущенный к управлению кораблем начальник штаба бригады Карнаух не стремился подменить хотя бы на одну ночь командира. Авианосцы в море выводить не каждому дано. Уговорили можно сказать, а подмену вот обеспечить некому. Ну да ладно сами все решим с Божьей помощью и крепким русским словом. Сколько раз решали, харкая кровью.
Вечером после постановки на бридель сходящая смена офицеров и мичманов сошла на берег на ПСК (пассажирском катере).
Командир после вечерней поверки попив вечерний чай сидел в каюте и читал книжку.
Внезапно раздался стук в дверь и вошел тот же вчерашний круглолицый лейтенант в той же голубой куртке.
– Разрешите товарищ командир – лейтенант Литовченко! Товарищ командир вы на меня не обижайтесь, пожалуйста, но мне очень надо срочно перевестись в Москву! Ну, буквально за эту неделю. Войдите в мое положение! Я вам все как на духу расскажу!
Командир, аж подскочил от неожиданного вторжения:
– Литовченко, ты что не понимаешь русского языка? Может тебе, на каком другом сказать? Ты мне дашь жить нормально? У меня отдых по распорядку дня! Сегодня был трудный день, выход в море, полеты! Во-первых, даже если бы пришло приказание тебя сегодня перевести в Москву, мне надо было писать представление к назначению на новую должность. Постольку поскольку назначает Москва – пройдет минимум два месяца, пока будут ходить документы – штаб Тихоокеанского флота, штаб Военно-морского флота, Генеральный штаб – они в Москву назначают и так далее. Затем пока дела сдашь – так и на три месяца перетянет. Но это если все будет хорошо, а вообще у меня нет никаких резонов писать на тебя представление в Москву. Послужи здесь, завоюй авторитет, в конце концов и заслужишь, может перевод в Москву – лет через пять. А так говорю тебе честно и открыто – пока нет оснований! Поэтому кругом и шагом марш заниматься своими подчиненными.
Лейтенант вздохнул, хотел чего-то сказать, затем махнул рукой, видимо передумав, и вышел из каюты командира.
– Во, пошли лейтенанты. Если бы мы так служили, то флота не было бы у СССР. И выслушивали бы сейчас указания из НАТО как нам жить и что можно делать и что нельзя. Нет в интересное время мы живем и мы еще потягаемся с америкосами и прочими их сателлитами, если конечно не помешают такие Литовченки – думал командир и смотрел в иллюминатор. В каюту раздался стук и вошел с улыбкой замполит Олег Николаевич.
– Здравия желаю товарищ командир. Только что прибыл с берега и сразу к вам на «палку» чая. Замполит засмеялся собственной остроте.
– Олег Николаевич, а почему ты не сказал мне, что на берег сходишь вчера? – поморщился от веселого вида замполита командир.
– Ну вот времени не было, буксир уходил, а мне по радио передали что бы срочно прибыл в политотдел. Я и побежал. А что тут разве что произошло? Да парторг разве не справился за меня?
– Да, нет ничего особенного не произошло – все как всегда. Только вот этот лейтенант с БЧ-7 Литовченко достает. Вчера заявился ко мне в двенадцатом часу ночи. Я уже спать ложился. Разделся до трусов, так нет приперся, этот ко мне даже без разрешения командира БЧ-7. Проверить начальника своего хотел – дошел до меня рапорт или нет. Сегодня опять уже был. Что за лейтенанты у нас пошли?
Командир закурил сигарету, и потянулся сидя на диванчике.
Замполит посерьезнел от лихого задора ничего не осталось:
– Ну, так Литовченко мне известная фигура – зам потянулся к кнопке вызова вестового – Если что решил своего добивается, но член партии уже, активный помощник руководства. Среди лейтенантов это сейчас большая редкость – нам таких поддерживать надо. На прошлой неделе дал мне сигнал что в каюте командира электротехнического дивизиона пьянка организована и я их там накрыл голубчиков – все командиры боевых частей были, даже механик и тот приперся. Я уже их наказал, а особист просигналил куда надо.
– Сигнальщики вы долбанные. Только о сигнализировании наверх и думаете. Вам что честь корабля не дорога? Да и не пьянка там была – день рождения командира электротехнического дивизиона Дунаевского – вот он и пригласил друзей. Я знал об этом, и даже поздравил Дунаевского. И как это лейтенант вообще придумал заложить своих начальников? У меня в голове не умещается такое. Ты чего, из него стукача сделал? Узнают офицеры – жизни не будет ему на корабле. Ты хоть это понимаешь это, воспитатель строителей коммунизма?