– Пасут сволочи, как бы выход из нашего коридора ночью не перекрыли – задумчиво сказал Муравьев.
– Эти могут, тогда пиши все пропало – задумчиво сказал Герасимов подошедший от своих старшин.
Гагулин подошел к мичманам, которые тоже был недовольны тем, что закончилась лафа по разграблению корабля. Более других сокрушался Опанасенко:
– Ну шо им злыдням задумалось. Мы колы б сами могли помочь отогнать этот кусок ржавого железа хоть куды прыкажуть. Ну ыщо бы недельку б дали мене. Мене за латунные задрайки, такой куш в Мыхайловке предлагали, а теперь як усе вынести? Мабудь за борт бросить в мешке, а когда уведут корабль нырнуть и поднять? Сколько добра, за так пропадает? Яки-то корэйцы будут баксы за это иметь. Хорошо я хоть заначку припрятал, но ведь отберут эти сволочи усе. Как с корабля тэперь снести?
Злоба перекосила его лицо – Ничого не отдам цим кацабам.
– Да не за так все Микола, все продано, кому надо и кем надо и ты теперь уже проданное имущество воруешь. У государства можно, а у этих …….. только попробуй к стенке поставят и все – проговорил, выбрасывая сигарету далеко за борт, невысокий и светлый мичман Козлов – корабельный кок – Вот бы пару котлов из кают компании офицеров я бы взял с собой. Такой, можно было бы, ресторанчик соорудить в Омске. Эх жалко котлы мне оставлять неизвестно кому. Может Микола поговорить мне с этим Литовченкой – глядишь, и оставит мне один котел за труды.
– Держи карман шире оставить котел, да вони подавятся что-либо оставить. Ой, как не хватило мне месяца для полного счастья и тогда на ридныненьку Украины не босоногий нищий, а в червоном лимузине. Эх ………………….. елки палки, зеленые моталки!
Гагулин, послушал мичманов, молча пошел к офицерам, но те увидев его, начали расходится. Махнув рукой Гагулин, направился к матросам. Стоя в стороне, посмеивались над матросами, мичманами и офицерами охранники в черном.
Начинало темнеть, и от этого становилось холоднее и промозглее. Синеватый туман поднимался на водой, и потихоньку затягивал всю бухту.
– Товарищ капитан 3 ранга, баня на высоком, как вы и просили. Все готово по высшему разряду. «Гексавитовка» с закусками уже в бане – доложил замполиту корабельный врач Свиридюк, прервав его мысли о скором возвращении во Владивосток, и свидании с безотказной официанткой Зиночкой, из ресторана «Челюскин».
– Эх, умеешь ты мысли хорошие перебить, начмед. Вечно не вовремя лезешь со своими проблемами, Ну да ладно готово, так готово – сказал замполит, и потрусил по палубе к каюте командира докладывать Литовченко о готовности бани. В 22 часа группа офицеров во главе с Литовченко направилась корму по второму коридору париться в бане.
Ровно в 23.10 из каюты командира БЧ-4 вышли Герасимов и его старшины, одетые в черные спортивные костюмы. Надетые на ноги кроссовки практически не шумели. Света, в офицерском коридоре, не было и они как тени заскользили в сторону спуска на вторую палубу.
– Ни пуха вам, ни пера – шепнул в приоткрывшуюся дверь Муравьев.
– К черту Василий Васильевич – так же шепотом ответил Герасимов.
Спустившись по трапу до второй палубы, они стали вглядываться в темноту из поворота, ожидая увидеть Кузьму. Наконец он появился, посмотрел налево, и выскочил перед ними, как черт из табакерки:
– Пойдем Саша я провожу вас до КПС-а и затем снова сюда? Вас охранять.
– Умеешь ты Кузьма появляться из-за угла. Идем скорее.
Старшины сначала испугались от внезапного появления Кузьмы Гусаченко, затем успокоились, увидев, что Герасимов спокойно с ним разговаривает.
Заскользив впереди, как бесшумная тень, он повел за собой Герасимова и сопровождавших его старшин. Через минуту они были у 17-ого схода к КПСу.
– Только вы недолго, а то эти появятся из бани. На второй палубе два патруля и на третьй один.
Мешки выбрасывайте в воду по-тихому на конце, из 45 каюты 3-ей палубы – я вам ее открыл. Конец метров 30 вот я вам приготовил. И в воду так не бросайте – шумно, отпускайте до воды и только потом развязывайте штык узел, и отпускайте. Умеете штык вязать?.
– Конечно умеем. Спасибо Кузьма, мы недолго – и Герасимов, взяв протянутый Кузьмой конец, нырнул с матросами по трапу 17-ого схода вниз.
Дверь в КПС была закрыта на навесной замок. Герасимов покопался в карманах, достал ключи и открыл дверь. Пахнуло какой-то затхлостью, в проходе в свете аккумуляторного фонаря зажженного Антоном показался валяющееся в проходе кресло. Переступив его, они попали в КПС (командный пункт связи). Герасимов нежно погладил кнопки давно замолкшего пульта комплекса связи:
– Значит так, ты Антон идешь и уничтожаешь телефонию, ты Вадим телеграфию, а я здесь пульт и комплекс космической связи. Потом вместе уничтожаем слуховую связь и СБД.
Антон щелкнул переключателем, и в КПСе включился свет.
– Ну, со светом проще. «Тайна» будет работать, значит все секреты в лапшу. Вадим задрай вход в КПС на задрайки, и проверь вход со стороны приемного радиоцентра.
Старшины быстро и распорядительно задраили все входы в КПС изнутри.
Отдав ключи от боевых постов Антону, Саша, достал из кармана отвертку и стал выкручивать блоки. По очереди вытаскивая субблоки, он складывал их в эвакуационный мешок, а затем прижав к дивану крушил кувалдой и ломал руками. Секретные документы пропускал через машину «Тайна». Из соседних постов доносились такие же скрипящее ломающие звуки, видимо Антон и Вадим тоже спешили. Не разбирая, что перед ним Саша рвал описания аппаратуры, технические, вахтенные и аппаратные журналы и запихивал в эти же мешки. Из поста телефонии Антон уже выставил несколько мешков в общий коридор, в которые для надежности засовывал специальные тяжести. Всего набралось у Саши мешков пять, столько же у Антона. Через некоторое время в КПС пришел Вадим:
– Телеграфию и СБД закончил – шесть мешков сломанных субблоков, и порванных описаний, ну и лапша – инструкции и технические описаний из машины «Тайна».
Итого со слуховой засекреченной связью мешков двадцать пять будет. Даже если по два мешка, то ходок придется сделать восемь.
– А мешки пролезут в иллюминаторы?
– Попробуем пропихнуть. Так оставлять нельзя. Завтра здесь будет представление.
Матросы прошли в пост слуховой ЗАС, и через минут 15 перед постом стояло еще мешков 8.
– Взяли дружно по два мешка и аккуратно пошли друг за другом. Свет выключаю – скомандовал Герасимов.
– Они прошли к трапу 17-ого схода, и шедший впереди Антон внезапно остановился и замер:
– Тихо патруль! – еле слышным голосом прошептал он.
Герасимов и Вадим держали на весу мешки, боясь их даже поставить на палубу. Было слышно, как по коридорам грохотали своими огромными берцами охранники:
– Чего-то внизу там треснуло? А проверить может?
– Да брось ты, Знаешь, сколько здесь крыс развелось? Ищут что пожрать, попадешься – тебя сожрут. Ты людей ищи, а не крыс. Вот бы парочку мародеров сегодня отловить. Николаич сказал, что за каждого задержанного на мародерстве заплатит по тысяче гринов.
– Так давай зарабатывать, а то так ходим вхолостую. Загоним пару лохов и дело в шляпе. Открывай карман шире, заливай баксами.
Раздался удаляющийся дружный смех, и где-то в корме скрылись блики фонаря.
Вспотевший весь от усилий не чихнуть Саша перевел дух.
– Ну что в штаны не наделали?
– Я боялся чихнуть.
– И я тоже.
– Ладно, пошли быстрее в каюту 45, пока они не вернулись назад. Нам еще сегодня сделать надо кучу ходок. Пока Кузьму не сменили, а то и РТС-ом надо свои секреты уничтожить. А если Кузьма смениться, то как это сделать..
45 каюта – каюта авиаполка – самая большая каюта по левому борту в носовой части корабля, где жил ранее командир второй эскадрильи неунывающий никогда Валера Осипенко, и потом погибший во время ночного полета.
Приоткрыв тихо дверь, заранее припасенным ключом, они попали в темную каюту. Медных иллюминаторов не было, наверно кто-то снял уже, и в каюте было прохладно. Саша поежился от холода, и сам привязывал длинный конец специальным узлом к мешку, и все вместе они осторожно спустили первый мешок через открытый иллюминатор до воды, и лишь только, когда мешок коснулся воды, они развязывали штык, и мешок тихо булькнул в черной воде.
– Есть давай второй – тихо сказал Герасимов – вытаскивая из воды мокрый конец.
Остальные мешки пошли легче. Сделав свое дело, они снова вернулись в КПС за новой партией мешков. Дважды они чуть не нарывались на патруль, но каждый раз им удавалось избегать столкновений. Когда они опустили последний мешок в воду, и готовились выбираться, где-то наверху раздался шум, мат и стрельба сначала автоматная, затем несколько пистолетных выстрелов. Мимо них по коридорам третий палубы с отборной матерщиной пролетел в носовую часть корабля патруль третьей палубы.
– Кто-то из наших попался видимо – произнес шепотом Герасимов – не останавливаться – пошли назад в каюту. Утром разберемся, что к чему.
Они проскочили к командирскому трапу с третей палубы на вторую. Там их встречал встревоженный Кузьма:
– Муравьев со своими ребятами пошел паролирование уничтожать. Наверно попался патрулям. Кого-то они там убили, доложили по рации. Сейчас оцепляют весь район. Попробую выручать ребят, если там осталось, кого выручать. Да кстати и с Морозовым не все в порядке вроде. Уже третий час вызывают по рации, тех кто ушли его сопровождать. Не отвечают.
– Может как раз все и в порядке, раз не отвечают. Кузьма можно я с тобой – пожал руку Кузьме в темноте Саша Герасимов. Старшины с готовностью встали рядом.
– Да идите вы подальше. С вами, только влипнешь еще. Лучше я сам посмотрю, что к чему. Может вытащу ребят. А вы в запирайтесь в каюте и глаз не кажите. А если придут проверять – не знаете, не видели.
И Кузьма скользнул мимо ребят, растворившись в темноте коридоров.
На третьем ярусе надстройки, где располагались каюты командиров БЧ, было шумно. Чувствовались, что никто не спит. Выстрелы слышали все. Не успели войти в каюту и скинуть одежду, как раздался сильный стук в дверь. Делая вид, что только проснулся, Саша открыл дверь. В свете фонарей, на охранников недоуменно щурились лежавшие на полу