– Если у вас не будет связи, в течение пяти минут, то я вас расстреляю на юте, перед всем экипажем – кричали связистам некоторые чрезмерно нервные командиры кораблей. В принципе, это были простые будни связистов, когда из КПС-а (командного пункта связи) не приходилось выходить ни днем, ни ночью. И ответственный за свое дело связист, мог не видеть солнца и свежего морского воздуха неделями.
На «Бресте», в отличии, от многих командиров крикунов, командир был грамотный и понимавший, что криками и пинками связь не обеспечишь, а любая дерготня и нервозность на командном посту связи приводит лишь, к ее пропаданию. Он относился к вопросам связи с уважением, понимая, что любой просчет связистов станет известным на самом высоком уровне. Он верил в высокий уровень подготовки специалистов боевой части связи, и уважал командира БЧ-4. Мансур знал это, и делал все, чтобы не подвести командира ни при каких обстоятельствах.
Все это промелькнуло в голове Мансура, пока он натягивал на себя «тропичку» (так называли матросы тропическую форму одежды, состоявшую из шорт, куртки-безрукавки, дырявых тапочек подводника и пилотки синего цвета с козырьком).
Через пару минут он уже летел по трапам и переходам, на командный пункт связи. В его обязанности входило проконтролировать верность составления и оформления телеграммы, проверить правильность выбора оптимальных для связи радиочастот, проверить правильность формирование канала связи, выбор оптимальной антенны и средств связи. А также он должен был проверить готовность приема квитанции в радиосети, где она должна была поступить. Ведь не прием переданной квитанции приравнивался к чрезвычайному происшествию.
Дежурный по связи лейтенант Макаров доложил командиру БЧ-4 о готовности сверхбыстродействующей связи, к передаче сообщения командира корабля.
Мансур, привычно прочитал радиограмму, проверил формирование тракта на пульте комплекса связи, проверил набивку информации на наборно-печатающем устройстве. Проверил режимы работы и частоты передатчика. Проверил готовность сетей связи к приему квитанции.
И только после этого доложил командиру о готовности БЧ-4 передать это сообщение:
– Товарищ командир. Боевая часть связи готова к передаче информации по СБД. Прошу вашего разрешения стрелять.
– Стреляйте Мансур Умарханович! – раздался спокойный голос командира – передавайте. Разрешаю. О получении квитанции.
– Дежурный по связи информацию передать – скомандовал Мансур, и опустился в кресло рядом с пультом громкоговорящей связи.
Вахтенный механик автоматической связи нажал кнопку «Пуск» специальной аппаратуры. С легким жужжанием предварительно набранное сообщение ушло в эфир.
– Сообщение передано! – доложил Мансуру Макаров.
– Макаров внимательно контролировать получение квитанции. Сразу по получению доложить мне – ответил Мансур, и взяв в руки микрофон громкоговорящей связи, доложил командиру корабля – сообщение в канале СБД передано на ЦКП ВМФ.
Макаров вывел на динамик радиосеть, где должна была пройти квитанция. Послушалось шипение эфира.
Внезапно, вместо привычного и всегда спокойного голоса командира корабля капитана 1 ранга Гиоева, услышали слегка панический голос командира, который тихо спросил:
– Мансур Умарханович, это вы сейчас стреляли? Вы запрашивали разрешение на стрельбу?
Мансур насторожился, встал, таких вопросов никогда не было, после передачи СБД и немного подумав доложил:
– Так точно товарищ командир! Мы запрашивали. У нас так называется передача сообщения по СБД. Мы только что передали ваше сообщение по СБД.
– Я вас не спрашиваю, кто передал сообщение по СБД, я вас спрашиваю, кто стрелял из кормовой пушки по американскому кораблю? – послышался слегка взволнованный голос командира корабля.
Это было странно при его всегдашней уравновешенности и спокойствии. Внезапно послышался сигнал боевой тревоги. Раздался длинный и протяжный звонок.
– Боевая тревога! Боевая тревога! Боевая тревога! – неслось из всех динамиков по всему кораблю. Гремели по кораблю колокола громкого боя, вырывая из сладких объятий кратковременного сна матросов, старшин, мичманов, офицеров.
Слышался топот многочисленных ног, бегущих по переходам, палубам, трапам, сходам. Где-то хлопали люки, двери. Обжимаясь, открываясь или закрываясь гремели кремальеры и задрайки тяжелых дверей и люков.
Послушались доклады с боевых постов:
– Такой-то боевой пост к бою готов. Такой-то командный пункт к бою готов, группа к бою готова, дивизион к бою готов.
На командный пункт связи прибежали командиры дивизионов Женя Гвезденко и Миша Колбасный, старший инженер Сергей Бурыкин, замполит БЧ-4 Леонид Игумнов. Все с волнением смотрели на Мансура.
– Первый дивизион к бою готов – доложил Миша Колбасный.
– Второй дивизион к бою готов – доложил, проходя на диван Женя Гвезденко.
– Радиомастера и трансляторщики к бою готовы – доложил Сергей Бурыкин.
– В кубриках все нормально. Остались только дневальные. А что у нас произошло? – спросил замполит Леня Игумнов.
Все рассаживались на диване, и с волнением смотрели на Мансура, сидевшего напротив в кресле. Первый раз за весь поход, на корабле игралась не учебная боевая тревога, а реальная боевая тревога. Даже, когда корабль облетали вражеские самолеты, все равно это было учебой. Никто даже помыслить не мог, что противник может применить, против соединения кораблей, реальное оружие. Но все же вероятность была.
Мансур с тревогой спросил Макарова:
– Ты чего-нибудь понимаешь из того, что сказал командир?
– Я не понимаю. Может командир решил, что мы, запросили разрешение стрелять по СБД, а это как-то совпало со стрельбой из кормовой пушки? Это все же что-то разъясняет.
Их поста слуховой связи прошел доклад, что квитанция, на переданное СБД, получена. Но это не обрадовало Мансура. Он понимал, что случилось что-то неординарное, чего он предположить не мог. Кормовой зенитный автомат системы «Флаг» выдает 10 тысяч выстрелов в минуту. Может перерезать самолет в воздухе пополам. Заряжается в ленте 6000 снарядов. Если, это выложили все на «Мелвилл», то наверно это очень серьезно.
– Если попали в «Мелвиль», то сейчас уже наверно поднимается авиакрыло на «Мидуэе» – тихо шептал Женя Гвезденко, Мише Колбасному.
– Что шепчитесь командиры? – с побелевшим лицом спросил офицеров Мансур.
– Мансур Умарханович запросите командира, какие к нам претензии – попросил рассудительный заместитель по политической части Леня Игумнов.
– Командиру сейчас не до нас. Понадобимся, сам выйдет – ответил Мансур, но тем не менее, включил громкоговорящую связь и доложил командиру:
– ГКП – КПС. Товарищ командир боевая часть связи к бою готова. Квитанция на переданное сообщение по СБД получена.
Ходовой молчал. Это было странно. Обычно ответ следовал сразу.
– Командир корабля думает, что мы запросили разрешение, и выстрелили не по СБД, а из кормового «Флага» – пытался объяснить старшему инженеру, дошедший раньше всех до истины вопроса, Женя Гвезденко.
– А как это может быть? Мы же ничем не связаны с артиллерией по своим линиям. У них свои комплексы, у нас свои и они никак не связаны. Как мы могли выстрелить по американскому кораблю? – внезапно дошло до старшего инженера Сергея Бурыкина – ведь это международный скандал. Он сейчас имеет полное право нас расстрелять своими «Томагавками», даже если мы в него не попали. Неприятно когда пролетают снаряды, даже рядом. А если еще «Мидуэй» поднимет свое авиакрыло? Война?
– Мансур Умарханович уточните у сигнальщиков, что там и как. Они должны знать и видеть – попросил замполит.
– Сигнальный – КПС – сразу вызвал сигнальный мостик, Мансур.
– Есть сигнальный – сразу ответил старшина команды мичман Мельдонов.
– Николай, что там у вас твориться?
Старшина команды усмехнулся:
– Да паника здесь, ничего не понятно. То адмирал Сатулайнен, то командир, то вахтенный офицер, то флагманские спецы выбегают на сигнальный, мечутся по мостику, разглядывают в бинокли «Мелвил». Кричат на сигнальщиков. Я бы назвал это даже паникой.
– А что «Мелвил»? Мы в него попали? – спросил с дрожью в голосе Мансур.
– Да вроде нет. Очередь прошла над ним, доложили сигнальщики с бортов. Но он сразу отскочил миль на пять назад. Сразу сыграли боевую тревогу. А «Мелвил» поднял направляющие «Томагавков», открыл крышки и развернулся в сторону «Бреста». Сейчас с ним ведут переговоры адмирал Сатулайнен по радио.
Было слышно как включились все линии боевой корабельной трансляции и раздался тревожный голос вахтенного офицера лейтенанта Федюнина:
– Направляющие стрельбовых комплексов не вращать, ракеты не подавать. Все орудия направление в ноль.
Где-то далеко раздался голос адмирала Сатулайнена:
– Вахтенный офицер передайте, чтобы весь личный состав корабля оставался на боевых постах.
– Так, товарищ адмирал, я ведь отбоя боевой тревоги не давал. Поэтому все будут на боевых постах.
– Не пререкайтесь, товарищ лейтенант, – по боевой трансляции, раздался голос тонким фальцетом начальника походного штаба – репетуйте, то, что вам приказал командир соединения. Вы, что не видите, какая сложилась обстановка. Каждую секунду может начаться третья мировая война.
В КПСе все напряглись. Было слышно, как вахтенный офицер тяжело дышал в трубку ГГС. Помолчав, он по разделениям, хорошо поставленным голосом, повторил:
– Направляющие стрельбовых комплексов не вращать, ракеты не подавать. Все орудия направление в ноль. Всем боевым сменам оставаться на боевых постах.
И раздались щелчки выключения линий корабельной трансляции. В КПСе все молчали. Каждый понимал, что то, что случилось, это не просто происшествие, а чрезвычайное происшествие, раз всегда уравновешенный и спокойный, адмирал Сатулайнен, стоит на рогах.
– Может «Варяга» тихо споем? – предложил Гвезденко.
Но никто его шутке, даже не улыбнулся. Все присутствующие молчали, понимая важность момента.