– Мансур Умарханович. Вы, тут разбирайтесь сами с техническими вопросами. Мне уже все понятно. Я обойду боевые посты? Послушаю, что говорят и думают, наши матросы и старшины – сказал, вставая и протискиваясь к выходу, заместитель по политической части – начну, пожалуй, с сигнального.
– Да Леонид Николаевич. Не помешает. Обойдите – сказал Мансур.
Внезапно включилась громкоговорящая связь с ходовым мостиком, и раздался тихий голос командира корабля:
– Мансур Умарханович повторите ваш доклад.
– Боевая часть связи к бою готова – повторил Мансур – что произошло товарищ командир? – спросил он более тихо.
По динамику ГГС слушались громкие и взволнованные крики адмирала Сатулайнена, начальника штаба, штурмана, командира БЧ-2.
Командир немного подумал, а потом тихо ответил:
– Случилось то, что кормовая, скорострельная пушка, именно после вашего запроса разрешить стрельбу, выложила малую ленту, почти 3000 снарядов, над эскадренным миноносцем «Мелвил». Слава Богу, что не попали. Нам повезло. Ему тоже. Но ситуация критическая. Мы пока не знаем, как отреагирую американцы, на подобное происшествие. Командир соединения ведет переговоры с командиром эсминца. Приготовьтесь организовать связь с «Мидуэем» с адмиралом Вилли Свенсоном.
– Есть занимаемся. Товарищ командир у нас в КПСе нет кнопок и рычагов для стрельбы из пушек, ракет, торпед. Мы стреляем, только в канале СБД. У них, что нет предохранительных цепей, от случайной стрельбы? Нет механической блокировки? – спросил Мансур.
Все сидевшие на диване с волнением прислушивались к переговорам Мансура с командиром.
Гвезденко, что-то тихо на ухо шептал Колбасному.
– Командир БЧ-2 клятвенно заверяет, что его матросы, выстрелить не могли. Получается, что стреляли в этот момент, только вы. А предохранители у них естественно есть и не один. Но они вроде включены, но стрельба произошла. Это факт. Могут быть какие-нибудь наводки?
– Товарищ командир. Мы стреляли только сигнал по каналу СБД через РПДУ № 1, собирающий мощность четырех передатчиков на антенну № 1. Это вы знаете так называемые «большие рога». Они расположены, на самом верху надстройки. Это рядом с шариком космической связи.
– Я понимаю – вздохнул командир – но выстрелы-то произошли. А от чего?
– Товарищ командир, мы сотни раз использовали эту антенну и в переходе на Тихоокеанский флот с Черноморского флота и уже много раз на этой боевой службе, не говоря о постоянной работе в базе. По данным измерений производившихся в Николаеве, никаких наводок ни на какие средства корабля быть не должно. У нас есть даже результаты измерений промышленностью электромагнитной совместимости радиоэлектронных средств, при прохождении кораблем государственных испытаний. Но, чтобы сказать окончательно, наверно нужны исследования и замеры на капсюлях снарядов, при работе на различные антенны на различных частотах. Это можно сделать только в условиях берега, после боевой службы, и имея специальные измерительные приборы. И делать это должен наш институт. У них есть целая лаборатория, занимающаяся подобными исследованиями – доложил Мансур командиру корабля.
– Подумайте Мансур Умарханович, что это может быть. Вы грамотный специалист. Придется оправдываться. Вы понимаете какие могут быть последствия. Сейчас наш переводчик-спецпропагандист, пытается убедить командира «Мелвила», что это была досадная случайность, оплошность и мы готовы принести ему и всему экипажу «Мелвила» свои извинения. Но доклад наверх будет от них. Нота протеста в ООН или Совете безопасности наверняка тоже будет. Думайте. Меня зовет командир соединения.
Громкоговорящая связь выключилась. В КПСе установилось молчание. Все смотрели на Мансура.
– Это, пожалуй похуже, чем прошлогоднее падение противолодочной ракеты в БЧ-3. Там хоть только свои знали. На флоте тоже, потому как с ядреной головкой – поморщившись, проговорил старший инженер.
Все помнили прошлогоднее происшествие с ракетой БЧ-3, которое стоило должности командиру БЧ-3 и наград всему экипажу корабля по результатам перехода на Тихоокеанский флот.
Снова включалась громкоговорящая связь, и раздался голос командира корабля, прерываемый изредка какими-то поправками адмирала Сатулайнена:
– Мансур Умарханович адмирал Сатулайнен приказал разобраться с чрезвычайным происшествием. Назначена комиссия. Сейчас к вам в КПС спустятся флагманские связист и ракетчик, а также командир БЧ-2 Бондаренко. Помогите им разобраться, с происшедшим. Подумайте, как могло случиться, что ваша передача навелась на кормовой зенитный автомат. На цепь стрельбы? А пока в период передачи СБД, мы будем отводить ленты на пушках «Флаг» и отсоединять пусковые цепи на пиропатронах наших крылатых ракет. Это приказание адмирала. На всякий случай в такой обстановке это оправдано. И не дай вам Господь, своими передачами по СБД, большую войну начать. Ведь еще такой разок и «Мелвил», не задумываясь и не сомневаясь, зарядит нам «Томагавк» или торпеду в борт.
Оправдываться не хотелось, хотелось разобраться с произошедшим. Мансур ответил коротко:
– Есть разобраться у себя и не начинать большой войны!
И тут Женя Гвезденко не выдержал:
– Мансур, ты, что хочешь взять на БЧ-4 эту чушь? Повесить на нас всех то, во, что даже маленький ребенок не поверит? У них там в пушке, кто-то случайно во сне дрыгая ногой, на кнопку нажал. Это совпало с нашей передачей, а мы теперь на себя повесим, и потом будем оправдываться? Ты хоть представляешь, что означает во время наших передач, отводить ленты от пушек и разрывать пусковые цепи всех ракет? На это время корабль на боевой службе будет не боеготов.
– Женя успокойся. Не паникуй. Другого, командир скомандовать и сделать просто не может. Повторения этого, нашему кораблю никто не простит, а это может быть реальная война. Нам для своего оправдания надо все проверить. И мы если не сумеем доказать, что здесь не при чем, то рогатые на нас точно повесят всех чертей. Поэтому пусть приезжает промышленность, институтская лаборатория. Пусть делают замеры, проверят электромагнитную совместимость технических средств, уровни наводки на капсюлях, на всех пушках. А потом выдают техническое решение произошедшего, рекомендации как сделать так , чтобы все это, более не повторилось никогда.
– Мансур, а как же наши однотипные «Азов» и «Смоленск»? Они тоже ходят в море, тоже используют свои средства связи, такие же как и у нас и ничего. У них ничего не происходит – усмехнулся всегда рассудительный Миша Колбасный.
– А что ты посоветуешь нам делать в этой обстановке? – так же спокойно, спросил Мансур.
– Как, как? Матросу, который нажал на кнопку или мог нажать, реально по шапке надавать и все. А также командиру батареи, командиру дивизиона и командиру БЧ-2 за компанию, чтобы следили за своими моряками – выдал, более экспансивный, Женя Гвезденко.
– Мы должны делать то, что мы можем делать в данной обстановке. Сергей – Мансур обратился к старшему инженеру – готовь группу радиомастеров, для проведения измерений. Задача, сделать замеры на всех капсюлях снарядов пушек, в линиях пуска при передачах на различных частотах и во всех диапазонах работы наших средств передачи.
На выходе из КПС хлопнула тяжелая дверь, и через минуту КПС вошли флагманские специалисты ракетного оружия и связист. За их спиной маячил командир БЧ-2 капитан 3 ранга Бондаренко.
Все находившиеся в КПС командиры дивизионов и старший инженер сразу встали, и вышли из КПСа, уступив на диване, места вновь прибывшим. Главное сейчас не мешать. Можно под шумок попасться под жернова, раздавят и даже не посмотрят кто.
И уже издалека Мансур услышал, как Гвезденко сказал, хлопнув по спине Колбасного:
– Слава богу, Миша, что у меня нет в заведовании ни одного средства радиопередачи. Так, что теперь тебе, придется, все это дерьмо, расхлебывать со старшим инженером и Мансуром.
– Так Мансур Умарханович. Нас уполномочил командир соединения разобраться с происшествием – сказал флаг РО (ракетного оружия) высокий и стройный с глубокими залысинами на голове капитан 2 ранга Зданович, разложив на столе свой блокнот, и приготовившись записывать.
– А почему вы только ко мне пришли. У нас на корабле же куча радиоэлектронных средств, работающих на излучение. Это мощные поисковые радиолокационные станции, навигационные станции, станции обеспечивающие полеты авиации, стрельбовые станции и даже гидроакустические комплексы. Почему именно БЧ-4? У вас на ваших комплексах, нет никаких предохранителей, на линиях стрельбы? Они, что у вас напрямую, постоянно подключены на стрельбу? Но так же не должно быть, если подумать логически.
– Не надо думать логически. Такое решение принял командир соединения и не надо его обсуждать. Он считает виновными, именно БЧ-4. Об этом сообщили уже американцам, что все это произошло в результате наводок от ваших средств связи – с какой-то злостью проговорил флаг РО – и не надо пытаться свалить свой промах на других. Кстати, напишите объяснительную записку, по поводу произошедшего, на имя командира соединения и отдайте ее мне через час.
Мансур шумно втянул в себя воздух:
– Виновник уже назначен. Хорошо, что сам в момент передачи, был в КПС. Здесь теперь никто не придерется.
Он посмотрел на зажавшегося в углу дежурного по связи лейтенанта Макарова, и подумал, каково ему переживать, что чуть не начал третью мировую войну.
– Какой передающие средства у вас работали в момент выстрелов, на каких частотах, в каких режимах, на какие антенны – продолжил флаг РО.
Мансур сел за пульт комплекса связи. По очереди начал выводить на световое табло тракты связи. Перечислял Здановичу все запрошенные характеристики, сформированных каналов связи.
Зданович и Бондаренко все тщательно записывали, переспрашивали непонятное. Их блокноты медленно наполнялись, новыми для них данными и характеристиками, чертежами трактов связи.
Флагманский связист соединения, капитан 3 ранга Цой, как мог, помогал Мансуру разъяснять непонятные термины, показывал документы по связи.